Долина Граумарк. Темные времена - Штефан Руссбюльт

Сенета схватила свое одеяло, жалкие пожитки и, сердито сопя, потопала прочь, не удостоив Дорна больше ни единым взглядом. Дойдя до засохшего дерева, она разбила лагерь там.

Дорн сидел с широко раскрытыми глазами и шевелил губами, не издавая при этом ни единого звука. И только когда Сенета завернулась в свой синий плащ, а затем закуталась в тонкое, заскорузлое одеяло, наемник сумел произнести первые внятные слова.

— Это не так, — пролепетал он, — и ты это знаешь.

Эта внезапная ссора показалась Мило знакомой. В Дуболистье члены совета были настроены друг по отношению к другу так же враждебно. Это было подобно искре, упавшей на вязанку хвороста. Все происходило, как гром среди ясного неба, а чем заканчивалось — ему уже один раз довелось наблюдать.

Дорн хотел встать и подойти к Сенете. По его лицу было видно, что первое недоумение ушло, уступив место гневу.

— Нет, — произнес Мило. — Оставь ее пока в покое. От всего, что ты сейчас скажешь или сделаешь, будет только хуже. Лучше всего подождать до утра. Вы и завтра успеете решить, что делать дальше. Может быть, на коре белокорых деревьев найдутся еще какие-то указания. Но если ты пойдешь к ней сейчас, то потеряешь ее. Я чувствую это.

Похоже, именно слово «потерять» заставило Дорна остановиться и вернуться на свое одеяло.

— Я еще никогда не видел ее настолько рассерженной, — произнес он. — Я всегда думал, что все, чего она хочет — это быть со мной.

— Она хочет, — прошептал Мило. — Просто на миг забыла об этом. А завтра все будет хорошо. Давай сейчас тоже поспим. Целый день слушать старинные истории так же тяжело, как и полоть сорняки на земляничной грядке. Силы нам еще понадобятся, если хотим убежать отсюда.

Не успел Мило закончить, как Дорн уже завернулся в одеяло и повернулся на бок.

Полурослик удивился и обрадовался тому, что его слова заставили наемника передумать. Выходит, чтобы погасить искру, достаточно капли воды. Если это так, значит, его бездействие во время совета было большой ошибкой.

Но потом он подумал, что упрекать себя теперь бессмысленно, и тоже лег спать. Прошло немало времени, прежде чем он уснул. В голове роились сотни мыслей, не дававших ему покоя. Но в какой-то момент тело взяло свое, и полурослик погрузился в сон.

Проснулся Мило от криков Сенеты. Стояла темная ночь, ветер шелестел в листве белокорых деревьев. Вряд ли Мило проспал долго. Нащупав кинжал на поясе, полурослик вскочил.

— Сенета! — раздавался над поляной крик Дорна. — Сенета, где ты?

Молодая волшебница снова закричала.

Сквозь темень Мило побрел в ту сторону, откуда доносились звуки. Он нащупал кинжал, но не стал обнажать его, чтобы случайно не поранить Сенету или Дорна.

Полурослик ударился головой о ствол дерева. Кора была холодной и поразительным образом влажной. Он обхватил дерево, чтобы не упасть.

— Сенета, — прохрипел он.

Завывания ветра прорезал еще один крик, но сразу же оборвался.

Мило почувствовал, как что-то теплое упало ему на бровь и побежало по щеке. Капля скатилась ему на губы, на вкус она была металлической и соленой. «Кровь», — была его первая мысль, и он списал все на столкновение с деревом. Должно быть, порезался. А потом капель стало все больше и больше.

Тучи расступились, серебристый лунный свет осветил поляну в эльфийском лесу. Мило стоял на развернутом одеяле Сенеты и глядел на ветви мертвого дерева.

Мило поднял голову и замер. Безжизненное тело Сенеты висело прямо над ним в негустой листве дерева. Из живота у нее торчала ветка. Девушку буквально насадили на нее. По ноге ее стекала кровь, вязкие капли падали на лицо Мило.

Тучи снова закрыли луну, опять стало темно.

Мило услышал, как ветер взвыл в ветвях. Что-то твердое ударило его по лицу. Удар был такой силы, что Мило отлетел на несколько шагов и упал на землю. Грудь болела, ноги онемели.

Луна несколько раз показалась из-за облаков, и Мило увидел Дорна, мечом рубившего ветви мертвого дерева. Ветки пытались схватить Дорна и поднять вверх. Наемник то и дело выкрикивал имя Сенеты, как безумный колошматя по веткам дерева.

А затем Мило потерял сознание.

Ветер гладил его лицо.

36 Нельф и Тисло

Нельф зачерпнул медным котелком розовую воду из маленькой лужицы в пещере. С отвращением заглянул в него.

— Хочешь добрый совет? — спросил он брата.

— Если я скажу «нет», ты от меня отстанешь?

— Лучше не заболевай тут, внизу, иначе мейстер Нодрин тоже будет лечить тебя этим пойлом. Чем все заканчивается, сам видишь: больше половины его пациентов уже мертвы.

Брат даже не собирался помогать Нельфу. Он стоял у входа в пещеру и вглядывался в темный коридор, ведущий назад, к главному туннелю.

— Можешь говорить, что хочешь, но гномы что-то задумали против эльфов, — заявил он. — Это не нормальная шахта. Здесь нет ничего, что нельзя было бы получить где-нибудь в другом месте.

— Ты слишком много думаешь, — ответил Нельф. — Просто делай, что тебе говорят. Если немного повезет, они сократят нам срок и отпустят на волю раньше.

— Но ты же в это на самом деле не веришь, правда? — Тисло пнул ногой маленькую кучку темных камешков и стал наблюдать за тем, как они рассыпаются по земле. — Если хочешь знать мое мнение, мы здесь без одобрения Модура Великого. Доримбур спланировал все это в одиночку. Его ненависть сильнее, чем верность главе клана. Если есть какая-то награда за это дело, то только виселица, ничего кроме виселицы.

Нельф наполнил второй котелок и поднялся.

— Давай-ка возвращаться. Мейстер Нодрин будет ждать нас. У меня нет желания злить его, не то он снова заставит нас чистить отхожие места.

— Все лучше, чем слушать его грязные застольные песенки, — признался Тисло.

— Но только потому, что ты никогда не помогаешь, — пожаловался Нельф.

— Да я бы с удовольствием взял у тебя котелок, но тогда у тебя останется только один, а такое искривление плохо скажется на бедрах. Я не хочу быть виноватым в том, что в старости ты будешь перекошенный на один бок и будешь испытывать боль при каждом движении, когда примешься полоть мой огород.

— Мечтай и дальше, — прошипел Нельф.

Они вместе побрели по темному переходу обратно к хорошо освещенному главному туннелю. Для гномской шахты в туннелях было слишком пусто. Там, где должны туда-сюда сновать пони, впряженные в вагонетки, вывозя на дневной свет отходы и руду, царила тишина. Кроме того, им не встречались ни гномские патрули, ни рабочие, которые должны были сменить предыдущую бригаду, чтобы те могли отдохнуть за кружкой пива и доброй порцией еды. Эта шахта, если это вообще была шахта, напоминала истощенную и давно заброшенную шахту по добыче золота, какие встречались на северо-западе Серого порубежья.