Явка в Копенгагене: Записки нелегала - Мартынов Владимир

Вскоре он вернулся с другим товарищем, которого звали Вячеславом.

— Мы послали шифровку в Центр, — сказал Вячеслав. — Сейчас вот едем искать вашего мужа. Сначала поедем к болгарам, может, он уже там.

Прошло часа полтора, прежде чем снова появились Вячеслав и Георгий, с ними был муж. Радости нашей не было предела. Дети повисли у него на шее.

— Сейчас быстро собираемся и едем в посольский дом, где живут все наши. Там вы будете в относительной безопасности, — сказал Вячеслав.

Мы оделись, сели в машину и поехали. Позади шла еще одна машина с дипломатическим номером.

Минут через двадцать мы въехали в широко открытые ворота нашего посольства на 16-й улице. Прошли в комнату, где я обнял жену и детей. Быстро оделись. Вместе с другими сотрудниками вышли из здания посольства и сели в большую черную машину, стоявшую у подъезда. Вслед за нами шла еще одна наша машина. Минут через десять въехали во дворик высокого жилого дома, окруженного железной оградой. Это был дом, в котором проживали сотрудники нашего посольства с семьями. На лифте поднялись на четвертый этаж и вошли в отведенную нам двухкомнатную квартиру.

Появился Георгий.

— Минут десять тому назад был отмечен всплеск активности в полицейском эфире. Появились машины с детьми в районе посольства и торгпредства. Кажется, мы только-только успели проскочить.

Пришел товарищ по имени Виктор, занимавший с женой и двенадцатилетней дочкой однокомнатную квартиру напротив. Вместе с Георгием они разъяснили нам, как вести себя в случае возникновения чрезвычайной ситуации: быстро перейти в квартиру Виктора. Виктор дал нам два газовых баллончика и показал, как с ними обращаться. Хотя я сомневался, чтобы они нам помогли в кризисной ситуации. Он показал нам потайную кнопку, которой можно было вызвать дежурного коменданта.

В холодильнике были кое-какие продукты. Кое-что принесла жена Виктора из своих запасов. Поужинав и уложив детей, мы сели за стол и написали текст радиограммы в Центр, в которой в сжатом виде изложили события, последовавшие после нашего ареста, а также версию о том, что арест произошел в результате предательства. Ночью почти не спали. По улице раза два промчались, завывая сиренами, пожарные машины. Потом полицейские машины с синими мигалками. Было тревожно. Дети спали. Мы же то и дело подходили к окну.

Утром зашел Виктор, спросил, как нам спалось на новом месте. Ответили, что неважно. Особенно когда у дома вдруг притормозили пожарные. Он сказал нам, что через окно с помощью мобильной пожарной лестницы к нам можно довольно легко проникнуть, но это вряд ли реально, учитывая сложившийся в это время уровень советско-американских отношений. Готовилась встреча на высшем уровне между лидерами двух крупнейших держав.

В полдень пришел Вячеслав, работавший по линии «С». Он принес шифрограмму из Центра. Центр поздравлял нас с удачным уходом от противника; по изложенной нами версии предательства принимаются меры; вопрос нашего возвращения домой обсуждается на правительственном уровне и вскоре будет решен.

Мы сели за отчет, отрабатывая перечень вопросов, интересовавших Центр: что, где, когда, как все это случилось.

На следующий день Вячеслав рассказал нам следующее. Вопрос о нашем возвращении домой был запущен в высокие инстанции. Посол А. Ф. Добрынин звонил Киссинджеру. Вот примерное содержание их разговора со слов Вячеслава.

— Господин Киссинджер, я звоню по поручению Председателя Президиума Верховного Совета СССР господина Подгорного. Он просит вашего содействия, чтобы переправить на Родину одну советскую семью: муж, жена и двое детей.

— Да? И что же это за семья?

— Вы знаете, я думаю, мистер Хелмс[51] вас сможет лучше меня проинформировать по этому вопросу.

— Это что, ваши шпионы, что ли?

— Ну, зачем же так, господин Киссинджер? Мы этим не занимаемся, вы же знаете.

— Да, да, я совсем забыл. Хорошо. Я сделаю все, что в моих силах.

— Буду вам весьма признателен.

Генри Киссинджер, человек, обладавший большим чувством юмора, после этого разговора, по-видимому, (опять же со слов Вячеслава), тут же поднял трубку и набрал номер директора ЦРУ Ричарда Хелмса. Между двумя высокими государственными мужами мог иметь место следующий разговор:

— Хэлло, Рич! Как поживаешь?

— Хорошо, Генри, твоими молитвами.

— Рич, ты мне ничего не хочешь сказать?

После паузы:

— Смотря что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду эту русскую парочку с двумя детьми, которую ты каким-то образом умудрился потерять.

— Ты хочешь сказать, что ты их нашел?

— Именно это я хочу тебе сказать, дорогой Рич. Только что звонил русский посол. Он просит содействия возвращению домой этой семьи, неизвестно как оказавшейся в нашей стране.

— Чем же я могу помочь?

— Не мешай переправить их домой вполне легальным путем. За них просит сам мистер Подгорный.[52]

— Но ты же должен понимать…

— Рич, никаких «но»! Я занят подготовкой важного визита нашего президента в Москву и не хочу, чтобы ты мне вставлял палки в колеса. Сегодня я буду у Никсона, и у нас будет разговор и на эту тему. Так как, Рич?

Пауза.

— О’кей. Генри. Пусть будет по-твоему.

— Спасибо, Рич. Другого ответа я от тебя и не ждал. Долг платежом красен. Бывай.

Разговор этот был, надо полагать, чистым вымыслом Вячеслава, а с другой стороны… кто знает?

Прошла неделя, затем вторая. Из квартиры мы никуда не выходили. Один только раз, в воскресенье, мы спустились в кинозал, расположенный в подвальном помещении. Там было много наших детей. Крутили «Бременских музыкантов» и первые серии «Ну, погоди!». Наши девочки были в восторге, хотя по-русски не понимали ни единого слова.

Нам выделили небольшую сумму денег, и наши товарищи купили кое-что из одежды, поскольку у нас было только то, в чем пришли. Некоторые покупки сделали в нашем магазине, расположенном в подвальном помещении. Купили также проигрыватель и несколько пластинок для детей с песенками и сказками на английском языке, так что девочки с утра до вечера слушали пластинки. Детские телевизионные программы в США идут с шести утра и до десяти вечера. Раннее утро. На улице еще темно, мы еще спим, а наши дети уже сидят перед телевизором и смотрят мультики.

Однажды хмурым зимним днем, оставив детей на попечение семьи Виктора, мы с «Вестой» отправились в Госдепартамент США. Нас сопровождали два сотрудника консульского отдела нашего посольства. Необходимо было выполнить одну формальность. В просторном вестибюле Госдепа, где были выставлены государственные флаги всех стран, с которыми Штаты поддерживают дипломатические отношения, нас встретил сотрудник Госдепа мистер Кеннет, который проводил нас в небольшую комнату. Через несколько минут сюда вошли два человека. Один из них представился сотрудником консульского управления. Второй не представился никак и в основном помалкивал, внимательно рассматривая нас. Мы предположили, что он был из ЦРУ.

Минут пять болтали на тривиальные темы, шутили о том о сем. Обстановка была довольно непринужденной. Американцы и наши дипломаты были старыми знакомыми. В комнату вошел мужчина лет пятидесяти с кожаной папкой в руках. Суровое, неприступное выражение лица. Он представился старшим инспектором иммиграционной службы и, по-видимому, был главным действующим лицом во всей этой процедуре.

Все встали. Для начала инспектор удостоверился, под какой фамилией мы здесь находимся. Ответили, что под фамилией Мартыновы. Затем он задал нам ряд вопросов примерно следующего характера:

— Вы совершенно добровольно пришли в Советское посольство?

— Да, это так. В Советское посольство мы пришли добровольно.

— Вас никто к этому не принуждал?

— Нет, никто.

— Вы отказываетесь от возможности получить политическое убежище в США?

— Да, отказываемся.