Английские эротические новеллы - Алекс Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Придя в чувство, монашка обнаружила, что лежит в церкви, голая, у самого алтаря. Брезжил весенний рассвет, и девушке захотелось как можно быстрее, тайком удалиться к себе из боязни, что ее застанут здесь.
— Ну вот, одним смертным грехом на моей душе больше! — Катрина пошла в свою келью. Рассвет был темным и угрюмым, плотные слои сумрачных облаков неслись по небесной тверди, а рев ветра ужасным эхом отражался от леса.
В тот же день она покаялась в грехах матери-настоятельнице, а та, в свою очередь, решила, что девушке в качестве покаяния придется перенести суровую порку, заодно и весомый повод появился. Книгу сэра Гая она предусмотрительно сожгла в печи.
«Мой сон оказался вещим! — поняла Катрина. — Меня публично высекут на аналое!»
Нравственно Катрина был раздавлена, уничтожена.
Ей хватило сил выйти за территорию монастыря, и матушка привратница не стала ее удерживать, не смотря на приказ матушки Изольды.
Катрина едва не спрыгнула в реку с моста. Грешница стояла, смотрела на воду и вдруг испытала непреодолимое искушение перебраться через перила и полететь вниз.
Но на этот раз Инкуб зря старался забрать грешную душу Катрины у него не вышло!
Темная вода притягивала монахиню к себе, обещая вечный покой, а ивы у реки шептали — Высекут! Высекут! Высекут!
Но у Катрины не хватило духа прыгнуть в воду.
Перекрестившись и прошептав молитву о спасении душа, она вернулась в монастырь.
Затворившись в своей келье, она, в ожидании расправы, предавалась строжайшему покаянию.
Матушка Изольда обещала зачесть мой подвиг во имя священной реликвии! Хоть не убьют!
Глава тринадцатая. Монастырская расправа
— Dominus, dimitte infelix Katrina pro omnibus peccata![174]
— Матушка Изольда, настоятельница Крейцбергской обители встала, подошла к окну кельи и открыл. Утро только зарождалось, так что небо было ещё полно звёзд, и лишь на востоке появилась бледная полоска. В монастыре было тихо, и как матушка ни напрягала слух, всё, что удалось расслышать — кудахтанье кур и далёкую матушки привратницы.
Скоро по всему огромному монастырю должна была закипеть бурная деятельность.
Внезапно келья показалась матушке Изольде тесной и душной. С неожиданной для самого себя решимостью Она выскочил в коридор.
«Катрина! — думала матушка. — Моя любимая грешница!» Она пошла в келью Катрины.
Катрина готова трижды проклясть, тот чертов день, когда прочитала заклинание и открыла черную мессу!
После такого Монашке стоило задуматься о том, что цепочка случайностей, которая происходит с нею в монастыре, вовсе не является случайностями.
Она и не догадывалась, что ее смущает Инкуб, враг рода человеческого.
В келье тишина.
Внезапно Катрина почувствовала чей-то пристальный взгляд, или чье-то присутствие. Но стоило мне обернуться, я не увидела ничего. Ничего!
И тут в келье появился призрак!
— Катрина, зачем же ты ходила в склеп? — призрак девушки и с петлей на шее сел на краешек кровати Хелен. — Я же предупреждала тебя!
— Хелен, я глупая женщина, — плакала Катрина, — сама заслужила расправу! Гореть мне в геенне огненной!
— Мы больше не увидимся! Береги свою грешную душу! — призрак исчез.
При виде толпы Катриной овладел ужас, и ей стоило большого труда побороть его. Она почувствовал близость Врага, замыслившего ее погибель и упорно толкающего ее снова в пучину, из которой она еле выбралась.
— Боже, прости меня грешную! — Катрина молилась перед неизбежной расправой. — Прости несчастную Хелен!
И тут в келью вошла матушка Изольда. Она была переполнена непонятным возбуждением.
— Te proschaeete[175]? — Матушка Изольда понимала, что расправа будет очень жестокой. — Сама понимаешь что будет и с тобой и со всем монастырем, если дать делу законный ход! Это наказание не так уж ужасно — и не искалечит тебя. Просто причинит боль. Не беспокойся ни о чём. Это всего-навсего порка, хоть и очень суровая, а я буду молиться за тебя.
— Я заслужила! Dominus est calida et iussit![176] Отвечала Катрина. Прощаю всем сердцем! Делайте все, как надо! Да пребудет с нами Господь!
— С утра займись своими обязанностями. После обедни — начнем! — Матушка перекрестила монашку и вышла из кельи.
* * *В церковь собирались прихожане. Они проходили, восклицая:
— Laudetur Jesus Christus![177]
Торжественную мессу проводил хромой священник-приор, который вначале прочитал вместе с народом и монашками некоторые простые молитвы, потом фрагмент из Евангелия по собственному выбору, и произнес проповедь, подходящую моменту. Катрина не слушала священника.
— In omnia saecula saeculorum[178]! — Отвечали монашки.
«Аналой больше напоминает плаху, чем место для чтения псалмов! Интересно, если я помру в святом месте, мне хоть небольшая часть моих смертных грехов простится? — Ее колени мелко дрожали от вида аналоя. — Мне остается просить Господа, чтобы он здесь принял мою душу!» Дальше приор прочел несколько псалмов, после чего наступила очередь Катрины получать покаянное наказание.
Но вот Катрина вновь обрела мужество, обрела решимость лечь на страшную подставку и подставить свое прекрасное тело под страшные удары, на потеху толпе…
Вокруг молились монашки и толпились миряне, желающие смотреть на порку во всех подробностях.
— Confutatis maledictis flammis acribus addictis![179] — Воскликнул отец Джон. — Раздевайте эту кающуюся грешницу! — приказал он.
Катрина, увидев женщин и мужчин, собравшихся послушать проповедь отца Джона, а потом и поглядеть на расправу, открыла, было, рот, чтобы возмутиться, но, заметив, что монашки готовы силой сорвать с нее одежду, предпочла раздеться сама.
— Ita me sancti Inessa![180]
Катрина позволила рубашке соскользнуть на плиты, и гордо выпрямилась. Теперь она стояла голая, перед десятками глаз, устремленных на нее. «Точно так же Святую Инессу выставили на позор перед язычниками! Но ей помог Ангел! А кто поможет мне после Черной мессы?»
Толпа выдохнула как один человек при виде ее красоты. ЕЕ длинные волосы не могли прикрыть полностью всего тела, как у святой Инессы, но хоть частично скрыли от толпы нежные груди.
Святая Инесса не могла спасти Катрину, но она с небес послала ей сил и укрепила дух.
Мужество и гордая решимость Катрины, в сочетании с выразительными чертами прекрасного лица, придали ее осанке, голосу и взгляду столько благородства, что она казалась почти неземным существом.
