Назад, в пионерское лето - Денис Георгиевич Кащеев

— Сам охреневаю… — буркнул Максим. — Расскажи мне кто-нибудь об этом первого июня — я бы его на смех поднял! Но во всем есть свои плюсы, — протянув руку, он положил ладонь на пышную грудь девушке.

Та ткнула недокуренной сигаретой в пепельницу у изголовья кровати и повернулась к партнеру.

— Ну да, так бы ты до самого пересменка от меня шарахался, — проворковала с лукавой улыбкой. — А то и вовсе до конца третьей смены!

Вместо ответа Максим потянулся второй рукой к ее бедру. Пусть будущее было и мрачным, как-то на него повлиять старший вожатый обреченного на закрытие «Полета» уже не мог — оставалось наслаждаться моментом в настоящем. Тоже вариант, в общем-то — раз иного все равно нет! Сделанного не воротишь, прошлого не изменишь… Ведь не изменишь же?

18. Маятник качнется… (Вместо эпилога)

Москва, 1 июля 1985 года

– Пан доктор, а может так быть, что к нам из космоса прилетела маленькая девочка?

– Из космоса прилетела? Как она выглядела?

– Обычно. Маленькая голенькая девочка.

– И вы сразу ей поверили, что она с другой планеты?

– Нет, конечно. Сначала я решил, что это шутка. Но когда она стала ходить по потолку, а потом улетела…

– Понятно…[1]

Это по телевизору, по второй программе, шел чехословацкий детский сериал, который, наверное, в 80-е смотрел каждый советский школьник, но мало кто запомнил под невразумительным переводным названием — «Приключения в каникулы» (как, собственно, и под оригинальным, не слишком благозвучным для русского уха — «Spadla zoblakov»). Для подавляющего большинства он остался «тем фильмом про девочку-инопланетянку Майку». Неплохое кинцо, кстати, но по-настоящему культовым в СССР так и не ставшее, проиграв борьбу за этот почетный титул «Приключениям Электроника» и «Гостье из будущего».

Телевизор — шикарный цветной «Рубин» — нам со Стоцкой посоветовала включить Викина мама — перед тем, как уйти по своим делам. И да, дело происходило в квартире моей подруги в Северном Измайлово, куда я сегодня с утра приехал в гости.

На мамино предложение Вика еще скривилась: детское же кино, мол! И поначалу на экран почти не смотрела, но потом сдалась и уселась перед ним в кресло. Я же прохаживался по гостиной, не без интереса разглядывая обстановку: гарнитур-«стенку» с книгами и хрусталем за стеклянными дверцами, отделениями под одежду и, видимо, баром. Еще книги — на отдельных полках. Огромные часы-ходики, то ли старинные, то ли искусно сделанные под старину. Журнальный столик с бордовым телефонным аппаратом, пушистый ковер на стене…

— Моему папе в профкоме предложили поработать начальником лагеря — на третью смену «Полет» хотят снова открыть! — сообщила мне девочка, все же отвлекшись от фильма.

— Думают, кто-то туда теперь поедет — после всего случившегося? — с сомнением заметил я, задумчиво наблюдая за массивным маятником настенных часов. Направо — налево, направо — налево…

— А куда все денутся? В Москве же будет Фестиваль — папа говорит, есть указание детей из города куда-нибудь вывезти…

Маятник направо — маятник налево, маятник направо — маятник налево…

— Ну да, разумеется, — хмыкнул я. — Фестиваль молодежи и студентов! Советских детей нужно держать от такого подальше!

— Конечно! — не уловила в моем тоне сарказма Вика — или сделала вид, что не уловила. — Иностранцы же приедут! А среди них всякие могут отказаться! Вот когда была Олимпиада, говорят, они детям жвачку раздавали — а внутри бритвенные лезвия были спрятаны! Возьмешь такую в рот — и все! А одной девочке купальник подарили, она вошла в нем в речку, а вышла — тот стал весь прозрачный! А иностранцы все это фотографировали!

— Ну-ну…

Маятник направо — маятник налево, маятник направо — маятник налево…

— А для детей потом будет специальный слет в «Артеке»! — напомнила Стоцкая. — Эх, жалко путевок нам так и не досталось… — вздохнула она.

— Жалко, — согласился я.

Маятник направо — маятник налево, маятник направо — маятник налево…

За спиной у меня зазвонил телефон. Я обернулся: и вдруг увидел в кресле вместо Вики свою сестру Женьку. Квартира тоже изменилась — теперь это была родительская «трешка» в Перово, где я вырос!

Телефон трезвонил, как заведенный — почти без пауз.

— Междугородный! — воскликнула Женька, подрываясь с места. — Это мама с папой!

Она метнулась к аппарату, но я ее опередил и сам сорвал с рычага трубку:

— Алё?!

— Андрей? Привет, сын! — сквозь характерный хрип и писк донесся до меня голос отца. — Как дела?

— Отлично! — прокричал я. Женька демонстративно заткнула пальцами уши. — У вас там как?!

— Тоже все более-менее. Мы с мамой уже в Киеве. Эксперимент на объекте отменили, так что, по сути, зря съездил, — в голосе отца проскользнула нотка недовольства. — Но зато уже гуляем по Крещатику! Тут прям настоящее лето! Красота! Чего звоню-то: сказать, что вернемся теперь тоже раньше, чем планировали: так что первое мая вместе отметим!

— Отлично! — мой взгляд упал на отрывной календарь на стене: 28 апреля 1986 года, понедельник… О том, что безответственный эксперимент на Чернобыльской АЭС, из-за которого там и произошла авария в моем бывшем прошлом, отменят, Кирилл Альбертович сообщил мне еще три дня назад. Но я все равно сидел, как на иголках: мало ли! И вот… — Это просто отлично! — повторил я в телефон.

— Там Женя с тобой? — спросил между тем отец. — Позови ее — тут мама хочет ей пару слов сказать.

— Зову! — я протянул трубку сестре: — Тебя!

— Алло! — с энтузиазмом приняла эстафету разговора сестра. — Да, мама… Нет… Да… Хорошо, мама…

Пальцами свободной руки Женька крутила при этом остро отточенный карандаш. Туда — сюда, туда — сюда… От этого назойливого мельтешения в глазах у меня зарябило, и я невольно зажмурился…

А когда снова распахнул веки, увидел над собой испуганное лицо Вики.

— Что случилось?! — выдохнула она.

— А… что случилось? — похоже, я лежал на полу, на спине. В квартире Стоцкой. Судя по