История Древнего мира, том 1. Ранняя Древность. (Сборник) - И. Дьяконов

Свидетельства гомеровского эпоса существенно дополняет и расширяет археология. Раскопки показали, что так называемое дорийское завоевание отбросило Грецию на несколько столетий назад, почти к тому состоянию, в котором она находилась в начале II тысячелетии до н. э., до зарождения микенской цивилизации. Как материальная, так и духовная культура этого времени несет на себе печать упадка. Микенские дворцы и цитадели были заброшены и лежали в развалинах. В их стенах никто уже больше не селился. Даже в Афинах, по-видимому не пострадавших от дорийского нашествия, акрополь был покинут жителями уже в XII в. до н. э. и после этого долгое время оставался незаселенным. Создается впечатление, что в гомеровский период греки разучились строить дома и крепости из каменных блоков, как это делали их предшественники в микенскую эпоху. Почти все постройки этого времени были деревянными или сложенными из необожженного кирпича. Поэтому ни одна из них не сохранилась. Остались лишь выложенные из камня фундамента, по которым можно представить себе конструкцию греческого дома той эпохи и его внешний облик. Чаще всего это была лишь небольшая хижина, прямоугольная или овальная в плане, с примитивным каменным очагом в центре, земляным полом и тростниковой или соломенной крышей. Погребения гомеровского периода, как правило, чрезвычайно бедны, даже убоги, если сравнивать их о микенскими могилами. Весь их инвентарь составляют обычно несколько глиняных горшков, железный меч или нож, наконечники копий и стрел в мужских могилах, дешевые украшения в женских. B них почти совсем нет красивых, ценных вещей. Отсутствуют предметы чужеземного, восточного происхождения, столь частые в микенских погребениях. Все это говорит о резком упадке ремесла и торговли, о массовом бегстве квалифицированных мастеров-ремесленников из разорённой войною и нашествиями страны в чужие края, о разрыве торговых морских путей, Уединявших микенскую Грецию со странами Ближнего Востока и со всем остальным Средиземноморьем. Изделия греческих ремесленников гомеровского периода заметно уступают как по своим художественным качествам, так и в чисто техническом отношении произведениям микенских, а тем более критских минойских мастеров. Это особенно бросается в глаза, если сопоставить керамику XI–IX вв. до н. э. с более ранними ее образцами. В росписи сосудов этого времени безраздельно господствует так называемый геометрический стиль. Изысканный рисунок и колорит, отличавшие крито-микенскую вазовую живопись, уступают теперь свое место незатейливому геометрическому узору, составленному из концентрических кругов, треугольников, ромбов, квадратов. В более позднее время (VIII в. до н. э.) из этих простейших элементов начинают создаваться многофигурные композиции, изображающие сцены войны, погребения, скачек на колесницах и т. д. Своим схематизмом и примитивизмом эти «картины» на вазах напоминают детские рисунки или вышивки на полотенцах. От великого искусства критских и микенских дворцов их отделяет целая пропасть.

Сказанное, разумеется, не означает, что гомеровский период. не внёс в культурное развитие Греции совсем ничего нового. История человечества не знает абсолютного регресса, и в материальной культуре гомеровского периода элементы упадка причудливо переплетаются с целым рядом важных новшеств. Важнейшим из них было освоение греками техники выплавки и обработки железа. В микенскую эпоху железо было известно в Греции только как драгоценный металл и шло главным образом на изготовление разного рода поделок вроде колец, браслетов и т. д. Древнейшие образцы железного оружия (мечи, кинжалы, наконечники стрел и копий), обнаруженные на территории Балканской Греции и островов Эгейского моря, датируются XI в. до н. э. К этому же времени относятся и первые находки шлаков, свидетельствующие о том, что железо выплавлялось уже в самой Греции, а не импортировалось из других стран (До недавнего времени принято было считать, что железо принесли в Грецию дорийцы (этим объяснялись обычно их победы над ахейцами, у которых было только бронзовое оружие). Археология, однако, не дает пока подтверждений этой гипотезы. Более правдоподобно другое предположение: секрет выплавки и обработки железа был перенят греками у кого-то из их восточных соседей, скорее всего у одного из народов Малой Азии, где этот секрет был известен еще во II тысячелетии до н. э.). Открытие способа обработки железа и широкое внедрение этого металла в производство означали в условиях того времени настоящий технический переворот. Металл впервые стал дешев и широко доступен (месторождения железа встречаются в природе гораздо чаще, чем месторождения меди и олова — основных компонентов бронзы). Отпала необходимость в опасных и дорогостоящих экспедициях к местам добычи руды. В связи с этим резко возросли производственные возможности наименьшей экономической ячейки общества — отдельной семьи. С помощью железного топора, косы и других орудий каждая семья могла расчистить под пашню гораздо более значительные площади, чем это было доступно ей прежде, в эпоху господства бронзы. Уже в конце гомеровской эпохи (вторая половина IX в. до н. э.) греческие кузнецы овладели искусством закалки железа и превращения его в кричное железо — предшественника стали. Таким образом, Греция вступила в железный век. Однако благотворное воздействие технического прогресса на общественное и культурное развитие древней Греции сказалось далеко не сразу, и в целом культура гомеровского периода стоит намного ниже, чем хронологически предшествующая ей культура крито-микенской эпохи. Об этом единогласно свидетельствуют не только предметы, добытые археологами во время раскопок, но и те описания жизни и быта, с которыми мы сталкиваемся, читая гомеровские поэмы.

Уже давно замечено, что «Илиада» и Одиссея» в целом изображают общество, стоящее гораздо ближе к варварству, культуру гораздо более отсталую и примитивную, нежели та, которую мы можем представить себе читая таблички линейного письма Б или рассматривать произведения крито-микенского искусства. Гомеровские герои — а они все, как один, цари и аристократы — живут в грубо сколоченных деревянных домах с двором, окруженным частоколом. Типично в этом смысле жилище Одиссея, главного героя второй гомеровской поэмы. У входа во «дворец» этого царя красуется большая навозная куча, на которой Одиссей, вернувшийся домой в обличье старого нищего, находит своего верного пса Аргуса. В дом запросто заходят с улицы нищие и бродяги и садятся в ожидании подачки у дверей в той же палате, где пирует со своими гостями хозяин. Полом в доме служит плотно утоптанная земля. Внутри жилища очень грязно. Стопы и потолок покрыты сажей, так как дома отапливались без труб и дымохода, как курные избы. В доме отсутствует такое, казалось бы, необходимое помещение, как кухня. Все приготовления к обеду происходят либо во дворе, либо прямо в трапезной палате. Здесь убивают и разделывают животных, обреченных на съедение, здесь же их жарят на вертеле. На полу валяются кости, объедки, свежесодранные бычьи и бараньи шкуры. Гомер явно не представлял себе, как выглядели дворцы и цитадели «героического века». В своих поэмах он не разу не упоминает ни о сложнейших фортификационных сооружениях и грандиозных циклопических стенах микенских твердынь, ни об украшавших их дворцы фресках и расписных полках. Он ничего не знает о водопроводе и канализации. Даже поразивший Одиссея своим богатством и роскошью дворец царя феаков Алкиноя имеет мало общего с подлинными дворцами микенской эпохи и скорее всего является продуктом поэтического вымысла Гомера.

Да и весь жизненный уклад героев поэм очень далек от пышного и комфортабельного быта микенской дворцовой знати. Он намного проще и грубее. Богатства гомеровских «царей» — басилеев не идут ни в какое сравнение с состояниями их предшественников — ахейских ванак. Этим последним нужен был целый штат писцов, чтобы вести учет и контроль их имущества. Типичный гомеровский басилей сам отлично знает, что и в каком количестве хранится в его кладовой, сколько у него земли, скота» рабов и пр. Главное его богатство состоит в запасах металла: бронзовых котлах и треножниках, слитках железа, которые он заботливо хранит в укромном уголке своего дома. В его характере далеко не последнее место занимают такие черты, как скопидомство, расчетливость, умение из всего извлекать выгоду. В этом отношении психология гомеровского аристократа мало чем отличается от психологии зажиточного крестьянства тон эпохи (см. ниже о Гесиоде).

Гомер нигде не упоминает о многочисленной, разбитой по степеням и рангам придворной челяди, которая окружала ванак Микен или Пилоса. Централизованное дворцовое хозяйство с его рабочими отрядами, с его надсмотрщиками, писцами и ревизорами ему совершенно чуждо. Правда, численность рабочей силы в хозяйствах некоторых басилеев (Одиссея, Алкиноя) определяется довольно значительной цифрой в 50 рабынь, но даже если это не поэтическая гипербола, такому хозяйству еще очень далеко до хозяйства пилосского или кносского дворца, в котором, судя по данным табличек, были заняты сотни или даже тысячи работников. Трудно представить себе микенского ванаку разделяющим трапезу со своими рабами, а его супругу сидящей за ткацким станком в окружении своих рабынь. Для Гомера как то, так и другое — типичная картина в жизни его героев. Гомеровские цари не чураются самой грубой физической работы. Одиссей, например, ничуть не меньше гордился своим умением косить и пахать, чем своим воинским искусством. Царскую дочь Навсикаю мы встречаем впервые в тот момент, когда она со своими служанками выходит на взморье стирать одежду для своего отца Алкиноя.