Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Борис Черток

С.П. Королеву была произведена операция удаления опухоли с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки.

Смерть тов. С.П. Королева наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда).

Министр здравоохранения СССР, действительный член АМН СССР, профессор Б.В. Петровский; действительный член АМН СССР, профессор А.А. Вишневский; заведующий хирургическим отделением больницы, доцент, кандидат медицинских наук Д.Ф. Благовидов; член-корреспондент АМН СССР, профессор А.И. Струков; начальник Четвертого главного управления при Минздраве СССР, заслуженный деятель науки, профессор A.M. Марков. 15 января 1966 года.{4.2}

Из всех подписавших это заключение я был знаком только с профессором Вишневским. Впервые я встретился с ним по настоянию, вернее, даже указанию Королева.

В 1961 или 1962 годах Королевы отдыхали в Сочи. То ли на пляже, то ли на теннисном корте Нина Ивановна познакомилась с обаятельной женщиной – женой главного хирурга Советской Армии генерал-полковника Александра Александровича Вишневского. Королев и Вишневский в теннис не играли, на пляже не загорали, но, познакомившись, друг другу очень понравились. Отзывы Королева о Вишневском сопровождались эпитетами – «замечательный дядька, умница, весельчак, который резал не одну сотню людей».

Вишневский очень увлекательно умел рассказывать о возможностях хирургии, восхищался могуществом техники, которую создавал Королев, и сетовал на вопиющую отсталость нашей медицинской техники.

СП не остался равнодушным к комплиментам в адрес космонавтики и пообещал, вернувшись на работу, прислать Вишневскому в институт хирургии своих инженеров-прибористов, чтобы посмотреть, «чем мы реально можем помочь». Он сдержал свое слово. Вернувшись из отпуска, не откладывая, вызвал меня и Хазанова.

Рассказав о замечательном хирурге Вишневском, он попросил, не откладывая и не перекладывая на подчиненных, нас лично встретиться со знаменитым хирургом и «со всей душой» отнестись к его бедам и нуждам.

– Имейте в виду – сказал Королев, – когда вы все увидите и поймете, то мне уговаривать вас уже не потребуется.

Он тут же позвонил Вишневскому, и на следующий день мы с Хазановым были в институте, носившем имя Александра Васильевича Вишневского – отца Александра Александровича.

Невысокого роста, наголо бритый, очень подвижный, еще не переодевшийся после операции человек влетел в приемную, опоздав относительно условленного часа на 10 минут, и с ходу отругал секретаршу:

– Ты, дура, почему держишь их в приемной? Не дала ни чаю, ни коньяку.

Обращаясь к нам, словно мы только расстались, сказал:

– Пошли прямо в палату, там все посмотрите.

На нас набросили халаты и мы быстро прошли в просторную палату человек на двадцать.

– Вот видите, как живем! Теснота! Один туалет на весь этаж. Но не в этом главная беда.

Он подвел нас к двум бледным молодым парням, занимавшим койки у большого окна. Не стесняясь пытливых взглядов больных, Вишневский громко говорил:

– Это матросы. Здоровые прекрасные ребята. Им бы сейчас в море ходить или, на худой конец, девок тискать. А они совсем ничего не могут. В каком-то шторме по позвоночнику их так приложило, что внизу ничего не работает. Даже мочиться самостоятельно не могут, не говоря об остальном. Помочь может нейрохирургия, но это пока далекая проблема. А реально нужен электрический стимулятор, Я им пришью, где следует, электроды, и когда придет время что-нибудь делать, он сам нажмет кнопку. Электрический импульс пройдет куда положено, заменяя нормальные сигналы, которые не могут пробиться по перебитым нервам.

Устремленные на нас взоры моряков подействовали лучше слов.

Хазанов посмотрел на меня и громко сказал:

– Сделаем, Александр Александрович!

И мы действительно сделали. Наши инженеры стали своими людьми в лабораториях института Вишневского. Среди его немногочисленных сотрудников были энтузиасты внедрения электроники и всяческой механизации в медицинскую практику.

Через два месяца первый опытный образец электронного стимулятора мочевого пузыря был опробован на одном из матросов и дал блестящие результаты. Надо было готовить производство малой серии. Благодаря настойчивости самого Хазанова на производстве и заместителя начальника нашего приборного конструкторского отдела Евгения Волчкова в КБ и лабораториях, наша помощь институту Вишневского оказалась весьма ощутимой. И не только по стимуляторам. В приборном производстве совершенствовали аппараты искусственного кровообращения, изготавливали специальные устройства для коек, чтобы управлять положением обездвиженного больного. Образовалась целая лаборатория медицинской техники. По просьбе моей и Хазанова Вишневский принимал на обследование или операции любого из наших сотрудников.

С первого дня Вишневский перешел со мной на «ты». Когда я появлялся, он, бросив дела, устраивал показательный разнос улыбающейся от удовольствия секретарше, если чай, кофе или коньяк появлялись недостаточно быстро.

Несмотря на некую показную, даже театрализованную грубость с персоналом и больными, Вишневского любили и боготворили.

Не раз он устраивал при мне своим сотрудникам, уже известным хирургам, разносы, по форме напоминавшие королевские. При близком общении его сотрудники давали понять, что это спектакли для посторонних. В 1967 году вышла его книга «Дневник хирурга». Вишневский вручил мне ее с надписью:

«С надеждою на помощь и большим очарованием тобою.

9.1.68 г. А. Вишневский»

Предисловие к «Дневнику хирурга» написано маршалом Жуковым.

Военный хирург Вишневский с первых до последних дней войны проделал сотни операций. Его «Дневник» интересен отнюдь не только специалистам от медицины. Простое описание будней войны само по себе дает богатый материал для размышлений. В полевых госпиталях наши хирурги вырывали у смерти людей с тяжелейшими повреждениями внутренних органов.

Так почему же знаменитые хирурги отправили Королева с операционного стола в морг? Может быть, подробности и описаны в истории болезни С.П. Королева, которая должна храниться в архиве Кремлевской больницы.

Королев не должен был умереть 14 января 1966 года на операционном столе.

Это Вишневский подтвердил четыре года спустя.

Зимой 1970 года при деловой встрече я проговорился Вишневскому о возобновившейся боли в некогда простреленной ноге. Он отреагировал мгновенно:

– Ложись ко мне. Я тебе сделаю омолаживающую весь организм новокаиновую блокаду и для ноги – процедуры с горячей мазью Вишневского.

Возможность воспользоваться этим предложением я получил только весной. Вишневский предупредил:

– Сам видел – комфорта у нас никакого. Но тебя устрою не в общую, а в единственную палату на двоих. Соседом будет секретарь нашего райкома партии. У него цирроз печени. Ничем помочь ему я не могу. Он бывший фронтовик и слепо верит в хирургов, считает, что мы все можем. Умоляет сделать ему операцию. При таком циррозе, как у него, ни один хирург не спасет. Ему с тобой будет веселей.

Мой сосед оказался человеком могучего телосложения, общительным, с хорошим чувством юмора. Войну он встретил матросом Балтийского флота и честно отвоевал четыре года, закончив штурмом Кенигсберга.

В качестве третьего секретаря Замоскворецкого райкома он отвечал за партийную работу в небольших организациях района, в том числе в столовых, ресторанах и всей сфере социально-бытового обслуживания. В районе населением с областной центр таких «точек» насчитывалось несколько сот.

– Вот и получалось, – пожаловался сосед, – куда ни явишься с проверкой, дело начиналось или кончалось угощением. Всегда можно было найти грехи, за которые следовало руководителей снять с работы или даже исключить из партии. Не всегда я способен был отказаться. Так обострилась болезнь, а началось еще с войны.

Трудно было смириться с мыслью, что этот веселый и полный жизненных сил человек приговорен.

Без лишних проволочек я был подвергнут любимой Вишневским процедуре новокаиновой блокаде. Несмотря на кажущуюся простоту, все действия проводились с соблюдением строгих канонов больших операций, и я получил возможность наблюдать артистичность Вишневского в деле, которому он отдал всю жизнь. Больная нога была многослойно обложена салфетками, пропитанными горячей мазью Вишневского, и крепко перебинтована по всей длине.

Оказавшись снова в своей палате, я с удивлением увидел на столике букет цветов и бутылку коньяка. Оказалось, что Евгений Волчков – заместитель Чижикова и наш ведущий специалист по медицинской технике для института Вишневского – имел поручение вручить мне медаль, которой я был награжден в честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Такую же медаль в этот же день по поручению райкома должен был вручить мой сосед по палате Вишневскому. Только часа через четыре Вишневский зашел прямо из операционной.