Настоящая фантастика – 2015 (сборник) - Василий Головачев

Когда гость заговорил, Гай узнал его по голосу. Он запомнил эти профессионально добрые интонации во время группового сеанса, следовавшего за инструктажем по Приливу. В библиотеку пожаловал терапевт.

– Здравствуйте, уважаемый библиотекарь. Слышал о вашей утрате. Надеюсь на крепость вашего духа. Всегда готов поддержать добрым словом и сеансом.

– Благодарю.

– Будьте добры, выдайте мне диск, каталожный номер двадцать два тридцать пять.

Гай поплелся к той самой заветной полке, достал диск, на обложке пенилась крутая лазоревая волна.

– Мне бы самому хотелось посмотреть этот фильм. – Гай вымученно улыбнулся.

– Нельзя, дорогой библиотекарь! Никак нельзя!

– Почему нельзя?

– Вы же понимаете, любезнейший библиотекарь, он выпущен до Прилива!

– Понимаю.

– Я ответил на ваш вопрос?

– Не совсем. Почему нельзя?

– Вы не можете смотреть доприливное кино, дорогой библиотекарь.

– Но почему не могу?

Терапевт, его звали Октавий, судя по записи в журнале, внимательно поглядел на Гая.

– Обязательно загляните ко мне на сеанс. Непременно!

Неприятности начались в столовой. Зачинщиком, как ни странно, выступил тишайший Бифий. Он попросту засмотрелся на проходящую мимо столика Нерву и выронил кусок хлеба. Заботливая женщина не преминула сделать ему замечание.

– Драгоценный мой Бифий, вы уронили булочку.

– Спасибо, уважаемая Нерва, боюсь, мне придется ее выбросить.

– Ну как же это, Бифий, хлеб – и в мусор. Так поступать нельзя!

– Кхе, кхе.

– Вы что-то сказали, Бифий?

– Это все вулкан, дорогая Нерва. Становится трудно дышать, не замечаете?

– Соглашусь. Но это не повод выбрасывать хлеб.

– Ну что же все о хлебе!

И тут милый толстяк Бифий совершил неслыханное. Без агрессии, почти игриво, он кинул булочкой в Нерву. Булочка мягко, по-теннисному, отскочила от ее плеча, волшебным образом аккуратно попав в урну.

Нерва, охнув, выскочила в коридор. Бифий помчался следом, а за ними почти все обедавшие, включая Гая. Терапевт чудесным образом тоже оказался там, пристально глядя на происходящее. Гай мог бы поклясться, что в столовой Октавия не было.

Вокруг Бифия собиралась толпа. Не прикасаясь к чудовищу, мягко улыбаясь, они приговаривали: «Бифий, дружище, ты устал, пойдем-ка, парень, к терапевту. К терапевту…»

И, сам испуганный более прочих и уж куда сильнее несчастной жертвы, госпожи Нервы, он позволил этим улыбкам увести себя.

Гай протягивал руку к полке и отдергивал ее. Протягивал и отдергивал. Октавий назвал бы его состояние шизофреническим. Один голос в голове Гая кричал «хочу», другой осаживал «нельзя».

Казалось, посмотрев фильм, он досадит и терапевту, которого Гай за что-то невзлюбил, и Нерве, вовсе к диску отношения не имевшей.

Гай забылся, вспоминая сцену в коридоре, а когда пришел в себя, обнаружил, что уже разглядывает обложку. Она напоминала ту, с диска, унесенного Октавием. Парень в цветастой рубашке на доске балансировал на гребне волны.

Гай сделал было несколько шагов к проигрывателю, но почувствовал, как пол уходит из-под ног. Полки давили на него, грозясь обрушиться, завалив пестрой горой дисков. Дым, которого он раньше не замечал, забивал горло. Отшвырнув в сторону запретную ношу, он, спотыкаясь и кашляя, добрел до стойки и судорожно схватился за нее.

Октавий закрепил на лбу Гая обруч.

– Не жмет? Отлично. Какие фиксаторы для век предпочитаете? Обычно выбирают клубничные. Но я бы остановился на арбузных. Прекрасный освежающий запах!

– Апельсиновых нет?

– Отчего же, дорогой пациент. Я их обычно не рекомендую – цитрусовые тонизируют, а моим клиентам надо успокоиться. Но апельсин так апельсин. Ну что ж, приступим! Всегда говорю пациентам: бояться не надо, будет приятно.

И перед глазами засверкало.

Гай вернулся в библиотеку, нашел отброшенный под полки диск, намереваясь вернуть его на место, но вместо того, к собственному изумлению, вставил в плеер. Зажмурился на секунду, но, вопреки опасениям, в обморок не упал.

Люди на экране ждали Прилив. Они катались на досках в бурных водах, рисовали краской волны на стенах, надевали футболки с морем или дымящимся Тираном.

«Глумление над страшной опасностью Прилива, – ужаснулся внутренний голос. – Нельзя, ну нельзя же!»

Паника исчезла.

Вечерело. Гай вышел из библиотеки, но вместо того, чтобы пойти домой или хотя бы к Бифию в гости, он отправился на берег. Голос вякнул: «Что ж ты творишь, аспид!» – и помер в конвульсиях.

Через пару часов он возвращался домой, еще чувствуя на лице соленые брызги. У входа в поселок его встречал Бифий.

– Как ты себя чувствуешь?

– Превосходно.

– Как твой друг, – Бифий будто вспоминал урок в школе, – я обязан заботиться о твоем душевном состоянии.

– Спасибо. Поверь, мое состояние выше всяких похвал.

– Это замечательно. Откуда ты идешь?

– Догадайся.

За спиной Гая не было ничего, кроме моря.

– И тебе не было страшно?

– Нет. А должно?

– Ну там же…

– Что?

– Волны. Они…

Бифий старательно задышал через нос, как советовал Октавий.

– Что, прильют и всех затопят?

– Ну да!

– Веришь ли, дружище Бифий, я об этом вовсе не думал. Сходи как-нибудь сам. Там чудесно дышится и совсем не пахнет дымом.

– Но мы все умрем!

– Да, – согласился Гай и, похлопав Бифия по плечу, прошел мимо.

Столь фамильярное обращение, мягко говоря, не сочеталось с хорошими манерами, но, похоже, что внутренний голос Гая потерял дар речи.

Зато Бифий обрел.

– Гай, дорогой! Ты не в себе. Я провожу тебя к терапевту. Он, наверное, ушел домой, но мы его вызовем. Он не откажет в помощи…

– Нет.

– Что?

– Не пойду.

– Почему?

– Не хочу. У терапевта я сегодня уже был. Хорошего понемножку.

– Но ты должен!

– Бифий, расходимся по домам.

– Но я обязан отвести… – На толстяка было жалко смотреть.

Гай обхватил голову друга руками, притянул его лицо ближе к своему, для чего здоровяку пришлось нагнуться, и сказал очень четко, глаза в глаза.

– Бифий, сейчас ты идешь домой и ложишься спать. А завтра, если очень захочешь, подарю тебе шарфик, чтобы тебе ненароком шею не продуло. Пояс твой, кстати, воняет псиной. Все, свободен.

Гай первый раз в жизни говорил с кем-то подобным тоном. В глубине души он ожидал от Бифия моря возмущения. Но тот поплелся в поселок, оглядываясь на Гая.

Утром Гай чуть ли не бегом ринулся в библиотеку. Он рылся на запретной полке долго и с удовольствием, и внутренний голос не беспокоил его нотациями.