Скифы - Юрий Никитин

В семьсот пятом до новой эры с легкостью разбили Ассирию, в битве погиб и знаменитейший из ассирийских царей-полководцев Саргон II, захватили Лидию, Фригию, дошли до Палестины и Египта, фараону Псамметиху пришлось откупаться дарами…

Остановить их смогли только скифы. В одном сражении скифский царевич Сандакшатр разбил их… не то чтобы наголову, но киммерийцы с какой-то подозрительной легкостью тут же прекратили войну и влились в народ скифов. Почему?

Крылов стиснул ладонями виски. Киммерийцев сломило что-то покруче, чем конная тактика скифов. У киммерийцев была точно такая же. Что-то у скифов было иное, помощнее… Идея у них была, блеснула мысль. Идея! Какая? Фиг ее знает, но скифы победили не силой оружия, киммерийцы могли с ними драться на равных. Скифы что– то несли на своих знаменах, что-то выкрикивали, они дрались за что-то такое, против чего киммерийцы не могли поднять руку, а если и поднимали, то очень неохотно…

Словом, если будет недостаточно воинских побед одних скифов, можно будет привлечь и киммерийские. Отмечать одни лишь скифские – то же самое, что сейчас отмечать только заслуги москвичей, не замечая открытий и подвигов киевлян… ладно, хохлов оставим, они сейчас за самостийность готовы зубами каждого, не замечая заслуг и открытий сибиряков, дальневосточников!

В кабинет часто заглядывал Гаврилов, он составлял календарь скифов. Гаврилов понимает, что его труд войдет в историю, а его имя начертают золотыми буквами, через сотню-другую лет он будет объявлен святым и непогрешимым, о нем начнут создаваться легенды, потому уже начал отращивать усы и бороду, учился смотреть так, как будет смотреть с портретов в университетах.

– Да забудь ты про великие победы, – сказал Крылов злобно. – Ты что, весь календарь ими засрал?.. Когда много – обесценивается. Изголодался, понимаю. Это не Россия, у которой побед… гм… с воробьиный нос. Знай меру. Зато у тебя совсем нет культурных праздников.

– Культурных?

– Ну да. Определи день, когда мудрец Анахарсис изобрел…. Когда было изобретено… когда скифы создали стремена, что сразу на порядок подняло ударную мощь конницы.

Гаврилов загорелся:

– Ух ты!.. Спасибо, Костя. Почему мне сразу не пришло такое в голову?..

– И еще, – милостиво сказал Крылов. – Надо выделить один-два дня и для скорби.

– Ты… чего?

– Определи, – продолжал Крылов невозмутимо, – когда отметить день страшного поражения скифов… а еще лучше – родственных нам киммерийцев. Мол, вот плоды братоубийственной войны, мы скорбим вместе с павшими предками. В этот день будет запрещено есть сладкое… И вообще нельзя будет лакомиться, играть веселое, танцевать. Понял?.. Нельзя весь календарь превращать в сплошные даты побед, достижений и свершений! В человеке есть потребность и пореветь, посокрушаться, разделить с кем-то печаль. Тем более когда сам в тепле и уюте.

Явился очень заинтересованный Тор. Все, что показывало скифов настоящими арийцами, у него шло на «ура».

– А это еще и предостережение, – заметил он сурово. – Если у нас были не только победы, то и щас надо: броня крепка, и танки наши быстры! Понял?

Гаврилов обратил на него не больше внимания, чем на жужжащую муху, поинтересовался у Крылова:

– А по каким датам расставить изобретение двузубого якоря? Изобретение стремян?

Даже Тор посмотрел на него, как на убогого. Прорычал:

– Рыбой ушибленный?.. Да разбросай по календарю равномерно. Только следи, чтобы не совпадали с нашими, привычными. Ну, с Новым годом или Восьмым марта. Мы хоть и скифы, а по-русски будем праздновать все, только бы не работать. С голоду будем пухнуть, но – праздновать!.. Праздник по-русски от слова «праздность». Верно, Костя? То есть нихренанеделанье.

Гаврилов поморщился, но в календаре сделал пару пометок. Он знал, в отличие от Тора, что одному рыбой ушибленному поставили пристройку в виде собачьей будки к величественному Покровскому храму, построенному в честь победы над могучим Казанским царством, после чего ведь исполинский собор на главной площади страны стали звать храмом этого ушибленного, Василия Блаженного.

– Летние месяцы вычти, – посоветовал Денис-из-Леса. – Я все лето на даче, теща поедом ест, чтобы в огороде копался. А вот на сентябрь можно праздников побольше. Нет, лучше на сентябрь поставить День Скорби. Все съедутся сытые, толстые, обожранные – денек поста не повредит, особых нареканий не будет. А кто проживет день без сладкого и плясок – будет гордиться своей сверхчеловечностью.

– И в ноябре поменьше, – попросил Откин. – У меня совпали дни рождения жены и детей. Не могу не накрыть стол! А если еще и день скифской победы над ворогом, то либо сопьюсь, либо в трубу вылечу.

Гаврилов добросовестно делал пометки, подгоняя даты, события, а скифы подбрасывали идеи. Крылов подумал хмуро, что шутки шутками, но история в самом деле делается вот так, хулигански, а уж потом обрастает священными перьями, каждое слово толкуется в сакральном смысле, а их, Первых, будут изображать мудрейшими и непогрешимыми старцами.

Все как с дурацкими гороскопами, чего уж нелепее, а вон взрослые и вроде бы с титулами люди на полном серьезе выясняют, кто из них Козел, а кто Осел, да еще китайский Козел или греческий… А делались эти гороскопы, гм, да уже видно, как они делались, стоит посмотреть на корчмовцев-скифов!

Глава 3

На одно из заседаний инициативной группы, которую уже звали Скифским Политбюро, Денис принес огромный лист ватмана. Молча развернул, приколол к стене.

Исполинский Черный Меч, установленный острием вверх, грозно и уверенно грозил низкому московскому небу. Он был установлен на массивном пьедестале, очертаниями напоминавшем погребальный курган. В сторонке архитектор изобразил деревья: скорее для масштаба, чем для красот.

Черный Принц поморщился:

– Да ладно тебе… Уже один раз ставили.

– Засчитал себе поражение? – быстро спросил Денис-из-Леса. Он покраснел, взволновался, даже уши покраснели и распухли. – Но мы уже не те, что были тогда, не заметил? Сейчас мы бы тех казачков…

Черный Принц фыркнул и отвернулся. Гаврилов сказал мягко:

– Да, это не тот Меч… Этот во дворе не установишь. Так что с ним будет еще труднее. Разве не так?

Крылов с удивлением рассматривал эскиз.

– Ого!.. Это же какого он размера…

– Вон все расчеты, – сказал Денис-из-Леса.

– Да что мне цифры, – ответил Крылов с неудовольствием. – Я философ, а не каменщик. Ты мне дай…

– Все понял, – ответил Денис-из-Леса быстро. – В высоту он будет… гм… с собор Василия Блаженного… Ну, чуть повыше. Раза в три. Собор Василия Блаженного – это такая многолуковная церковь, что на Красной площади… Может быть, кто видел? А в ширину, понятно, пропорционально.