География, История и Культура Англии - Лев Кертман

К оперному жанру обратился и А. Буш. Сюжетом оперы «Уот Тайлер» (1953) стала крестьянская война, в чем проявился интерес Буша к революционному прошлому и стремление восстановить его в памяти английского народа. Как коммунист и художник, тесно связанный с массовым музыкальным движением, Буш этой талантливой оперой откликнулся на призыв КПВ «вернуть народу его революционные традиции».

Особенно много работал в этом направлении писатель-коммунист Д. Линдсей. Его книги о Диккенсе и Мередите и роман «Люди сорок восьмого года» (1948) целиком посвящены проблеме традиций. Сюжет романа позволяет Линдсею, показав революционные потрясения 1848 г. в общеевропейском масштабе, поставить в центр повествования чартистское движение.

Борьба за восстановление прогрессивных национальных исторических и культурных традиций приобрела особое значение в связи с тем, что в процессе подчинения Англии американскому империализму п создания западных блоков реакционные идеологи широко пропагандировали идею отказа от национальной самобытности, космополитическое пренебрежение к исторически сложившейся национальной культуре. В этих условиях антиамериканский и антикосмополитический характер приобретало каждое подлинно национальное произведение искусства: экранизация «Гамлета» Л. Оливье (1948), фильмы Д. Лина по Диккенсу - «Большие ожидания» и «Оливер Твист». Продолжали пропагандировать английскую классику Шекспировский мемориальный театр и «Олд Вик».

Особое место в театральном искусстве занимали подлинно народные театры - «Юнити» и «Уоркшоп».

В обстановке глубокого кризиса буржуазной культуры прогрессивные ученые, писатели, композиторы, театральные деятели спасали честь английской национальной культуры.

Вместе с тем в духовной жизни Великобритании именно на рубеже 40-50-х годов стало заметным качественно новое явление, наложившее заметный отпечаток на культурную, а частично и политическую атмосферу последующих десятилетий: стихийная тенденция к разрыву с прошлым, к пересмотру господствующих моральных и эстетических догм, несколько анархический бунт против истэблишмента. Вначале это было лишь трудно уловимое общественное настроение, охватившее только некоторые слои молодежи, но к середине 50-х годов оно уже нашло выражение в самых различных сферах духовного творчества, в первую очередь в архитектуре. Этому способствовало оживление градостроительных поисков, вызванных разрушениями периода войны, острейшим жилищным кризисом, элементами плановых начал при строительстве городов-спутников и застройке целых районов. Среди архитекторов было немало людей, увлеченных новыми возможностями приложения своих сил - не для индивидуальных заказчиков, а для муниципальных органов. Появились смелые градостроительные проекты, шли жаркие споры о характере будущих городов, и собственно архитектурная проблематика переплеталась с социальными, моральными, педагогическими и иными проблемами. В этой творческой атмосфере зародилось течение «нового брутализма», занявшее значительное место в английской и мировой архитектуре 50- 60-х годов.

Название течения, как это часто бывает, носит почти случайный характер. Видный архитектурный критик Р. Бэнем, пустивший его в оборот, писал: «Брутализм пытается... вытащить грубую поэзию из власти беспорядочных и могучих сил, которые сейчас действуют». Отсюда и название «брутальный», т. е. грубый. В чисто техническом плане «грубость» заключалась в том, что архитекторы этого направления отказались от штукатурки, красок в интерьере, стремясь к открытому выявлению материалов.

В 1949 г. в конкурсе проектов строительства средней школы в Хантэнтоне (графство Норфолк) победили Элисон и Питер Смитсоны - наиболее активные теоретики и практики брутализма. Построенная по их проекту школа считается первым реализованным бруталистским сооружением, «декларацией брутализма во плоти» (1954). Основой здания служит выявленный стальной каркас, перекрытия сделаны из бетонных плит, нарочито грубо обработанных, стены с открытой электропроводкой и т. д.

Психологической основой такого технического (и эстетического) решения было неприятие молодежью фальши буржуазного общества с его стремлением скрыть свои пороки под маской благопристойности. Смитсоны сами принадлежали к бунтующим интеллектуалам. «Мы живем в городах, построенных кретинами», - таково отнюдь не самое «бруталистское» из их заявлений.

Но помимо этого бунтарского пафоса и нередко плодотворного использования и «эстетизирования» новых и простых материалов, было в брутализме еще нечто, быть может, более важное, хотя и никак не связанное семантически со словом «брутальность». Смитсоны, их коллеги и ученики задумывались над архитектурой отдельного здания, квартала, района, города не только с технической и эстетической точек зрения. Дом для них - среда обитания человека (несколько позже появилось и понятие «хабитат»), и ее надо создать с таким расчетом, чтобы она способствовала развитию связей между людьми, не только бытовых и деловых, но и чисто человеческих контактов. Эти гуманистические стремления, поиски борьбы с разобщенностью людей в современном большом городе были воплощены в проекте жилого комплекса в районе Лондона Голден-Лейн в 1952 г. Проект, впрочем, не был принят: тогда идея показалась слишком смелой. Лишь через 10 лет эти принципы, разработанные применительно к району Парк-Хилл в Шеффилде архитекторами Д. Линном и А. Смитом, удалось реализовать.

В специфической форме, в рамках своей профессиональной деятельности, архитекторы-бруталисты оказались первыми, ранними выразителями настроений той английской трудящейся молодежи, которая вскоре в полный голос заявила о себе в литературе, театре, киноискусстве. Контраст между надеждами на новую Англию, новые взаимоотношения между «низами» и «верхами», новый образ жизни и реальностью «общества благосостояния» воспринимался молодежью тем более болезненно, что лейбористская пропаганда продолжала твердить о «новой Англии» и тем самым напоминала о несбывшихся надеждах. Да и консерваторы научились повторять слова об «обществе благоденствия» и клясться в своей приверженности делу мира.

Многое действительно изменилось! Произошло огосударствление важных отраслей индустрии, социальные реформы несколько улучшили жизнь трудящихся. Все это было положительно встречено рабочими старших поколений, помнившими «голодные тридцатые», но молодежь воспринимала существующее положение как некую социально-культурную действительность, которая ее никак не устраивала: сохранились жесткие социальные перегородки, снобизм выпускников Итона и Дерби, господство буржуазного общественного мнения, весь ненавистный истэблишмент. С полным основанием можно было применить к Англии 50-х годов давнее изречение: чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому. А формирование после выборов 1951 г. нового кабинета Черчилля (1951-1955) с Иденом в качестве министра иностранных дел показало, что никакого расчета с империалистическим прошлым не произошло.

Возвращение к власти консервативной партии, прямо и непосредственно выражающей волю и интересы монополистического капитала, свидетельствовало о дальнейшем сдвиге вправо, который начало еще в 1947 г. лейбористское правительство.

Из тяжелого финансового положения страны, вызванного прежде всего растущими расходами на вооружение, Черчилль пробовал выйти путем «экономии» на социальных расходах и на импорте сырья и продовольствия. В сущности, и в этом он шел лишь по стопам лейбористских предшественников. Реальная зарплата все еще была ниже довоенной, а сокращение импорта продовольствия сказывалось на положении рабочей семьи.

Лишь к концу деятельности кабинета Черчилля жизненный уровень несколько поднялся, достиг довоенной нормы, а у некоторых категорий рабочих даже превысил ее. Частично это объясняется ростом, хотя и медленным, промышленного производства, а также упорными выступлениями против предпринимателей и правительства: крупные общенациональные стачки провели в 1953 г. машиностроители, в 1954 г. - докеры.

Внутри консервативной партии нарастали трения. Непримиримый антисоветский курс Черчилля, его нежелание считаться с мнением коллег - все это вызывало недовольство партийной верхушки, которая считала, что новые времена требуют и новой тактики и новых людей. В апреле 1955 г. Черчилля вынудили уйти в отставку, передав пост премьер-министра А. Идену, которого пресса именовала «прогрессивным консерватором». Он и возглавил избирательную кампанию в мае 1955 г., принесшую консерваторам более прочное большинство в парламенте: они получили 345 мест против 277 лейбористов и 8 либералов.

Однако никакого «обновления» политики консервативной партии не последовало. Идеи не был столь скомпрометирован непримиримым антикоммунизмом, как его предшественник, но это был политик все той же старой торийской школы, верный и опытный защитник интересов британского империализма. Не случайно он, по свидетельству близких к премьеру людей, не принимал ни одного серьезного решения без неофициального совещания с Черчиллем. Используя благоприятное соотношение сил в парламенте и фактическую поддержку со стороны право-лейбористского руководства во главе с X. Гейтскеллом (который в 1955 г. сменил Эттли на посту лидера партии), правительство Идена усилило наступление на рабочий класс.