История Российская. Часть 3 - Василий Татищев

Конец собора. Иосиф же патриарх вселенский Константинограда преставился того же месяца июня в 10 день, и положили его в костеле, там где стоял папа на соборе своем. Марк, ефесский митрополит, не подписавший с ними суемысленные и прелестные их положения, а с ним иверский митрополит Григорий, и нитрийский Исакий, и газский Софроний отправились от них из града в путь свой. Царь же с пути их к себе возвратил, а Григорий иверский к своему царю убежал в Венецию по морю и так ушел, а те возвращены были назад, к нему привели, и не покорились царю, не убоялись ярости его и наказания. Кончился же собор их во граде Флоренции в лето 6948 месяца июня в 6 день. Евгений же папа римский в радости великой был, и со всеми римлянами, и весьма чествовал царя, и всех митрополитов и епископов греческих, и иноков их, и философов их, и всех греков, бывших на соборе том, и многими дарами их почтили; и золото и серебро царю, и митрополитам, и епископам, и философам их, и всем грекам довольно дали, к своей прелести привлеча их.

О римской службе. Тогда же Евгений папа мессу свою служил в ризах червленого бархата, и в рукавицах, и перстнях золотых на руках, и на голове шапка с корундами высокая, и с камнями, и с жемчугами многоценными. А когда входил ко мессе, пред ним несли мощи святых в ларцах золотых и серебряных, отлитых как люди, во образ святого Петра и Павла. И когда сошел в костел, сиречь в церковь, и приклонился немного со архибискупами своими и бискупами своими и потом, придя, сел на месте своем высоком, на изголовье червленого бархата. И тогда вострубили во многие трубы, и во органы, и гусли, и со всеми играми по фряжскому обряду. Папа ж служил мессу свою по-латински, а прежде молебен пели по-фряжски; а Исидор, митрополит русский, с греками своими по-гречески. И отпели молебны, и закончили службу свою, и пришли все к папе Евгению, челом ударили по фряжскому обряду, и благословились у него; когда же он благословил их, простились. И по сию пору пребывая у них, гостили до 27-го дня августа месяца, и разошлись, тьмою неверия покрывшись. Увы, прелести сии пагубные, увы, соединение мерзости с греческим православием. Как же вместо животного мрак тьмы вменяется? Как же вера благочестия к латинам приложилась? Царь же и патриарх православия в прелести ереси латинских впали, и в сети золота увязнув, погибли; Исидоровым обольщением, золото приняв, от Бога отлучились. Что же, царь, в латинах доброе увидел ты? И есть ли это почесть в них Божией церкви, когда возвышают в ней гласы свои, как безумные, и многий клич и волнение, и весьма велик вопль пения их? И есть ли это красота их церковная, когда ударяют в бубны, и в трубы, и в органы руками, пляша и ногами топча, и многие игры делая, от которых бесам радость бывает? И есть ли сие смирение и благочиние во святой церкви, что папа их опускается на колено свое и опресночное приносит, и в рукавицах служит, и перстни на руках носит? Также и архибискупы и бискупы, учители их, творят, и капеллане их на колени опускаются; также и все виляхи и весь латинский род мужского полу и женского, от мала до велика, все, падая на колени свои, стоят так до скончания богомерзкого пения. Также и жиды сотворяли, что ругали Христа Спаса нашего, что на святых страстях претерпел от них досаду и поношение; и еще тем они надругиваются образу Господню: учители их церковные и служители постригают брады и усы свои, ревнуя женскому зрению. Сказал же так, блудословствуя: «Так дóбро есть к святыни приступать». А где же служат и приобщаются, тут и псы их с ними ходят. В их пользу советуя, похвалял такое Исидор злочестивый, и того ради от папы Исидор принял почесть великую и дары светлые, и имения много принял.

Кн. Юрий в Литву. Князь мстиславский и кричевский. Смоленск. Юрий Лугвенев в Москву. В тот же год погорел град Полоцк весь. В тот же год князь Юрий Семенович Лугвенев литовский выехал из Новгорода в Литву, и князь великий литовский Казимир Ягайлович дал ему вотчину его всю, Мстиславль, Кричев и иных градов и волостей немало. Он же, возгордившись, осадил Смоленск, и Полоцк, и Витебск, и было ему то не полезно, и людям на мятеж великий и поношение. И в тот же год, убоявшись страхом великим, видя свою безрассудную дерзость, что неразумием сотворил, сбежал на Москву. В тот же год в Новгороде владыка Евфимий новгородский поставил церковь каменную святую Анастасии. В тот год и комнату меньшую каменную поставил у себя на дворе.

1441. Будин. Объявление Исидора. В 6949 (1441) месяца сентября в 1 день Евгений, папа римский, после собора своего премного ликовал в радости о согласии с царем Иоанном, Мануиловым сыном, греческим Константинограда, и со всеми митрополитами и епископами греческими, и с иноками, и с философами, и с князями, и боярами, и со всеми греками; особенно же Исидора, митрополита русского, весьма много чествовал. И отпустил царя в Константиноград со всеми бывшими там его, также Исидора, митрополита русского, отпустил с честию многою. Пошел же Исидор митрополит от Рима в путь свой на Русскую митрополию, и пришел во град, называемый Будин, месяца марта в 5 день, и оттуда послал свои писания в Ляцкую, и Литовскую, и Немецкую землю, и на всю Русь православного христианства. Писано же так: «Исидор, милостию Божиею пресвященный митрополит киевский и всея Руси, легат и от ребра апостольского седалища (престола) ляцкого, и литовского, и немецкого, народам всем и всякому о Христе верному христианству с прибавлением веры своей вечное спасение от Господа Иисуса Христа, и мир, и благодать на всех. Возрадуйтесь и возвеселитесь все ныне живущие о Господе, что церковь восточная греческая с западною римскою церковию, что долгое время в разделении и одна к одной враждебны были, ныне истинным соединением соединились в первоначальное соединение, мир, тишину, любовь и во единоначалие древнее без всякого разделения. Совокупились же все христоименитые люди, как латины, так же и фрязи и другие к сим все, которые подлежат святой соборной великой церкви константинопольской, что есть русы, сербы, волохи и иные все христианские роды, истинно верующие во Христа Иисуса, сына Божия, и Бога, которого создания все небесные и земные, и о нем все имущество наше и все упования наши и в сем веке и в будущем. Приимите святое и пречистое соединение и единоначалие с великою духовною радостию и честию. Молю вас всех в Господа нашего Иисуса Христа, который с нами милость сотворил, чтоб никакого разделения с римскою у вас не было, поскольку все рабы есть Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и во имя Его крещения. Один Бог, одна вера и одно крещение, тогда бы в вас было одно согласие, и тишина, и мир, и любовь о Христе Иисусе. Вы же, латинские роды, тех всех, которые в греческой вере есть, истинно веруйте о них без всякого размышления, ибо все были крещены, и крещение их свято есть истинное от римской церкви, которое истинно, и равно как римской церкви, так же и восточной церкви крещение. Так чтобы отныне между вами никакого злого размышления и разногласия не было о тех делах, но как латины, так и вышесказанные греки к единой церкви прихожение имели, чистым и сокрушенным сердцем молитвы и моление Господу Богу приносили, ибо единым единое стало. И когда греки в земле бывают латинской, где есть в земле их латинской и в римской латинской церкви, чтобы вы все к божественной службе со дерзновением и умиленным сердцем принимали и честь воздавали, как и в своих церквах в своей земле, где кто живет; так на покаяние приходить к латинским священникам и тело Господа Иисуса Христа Бога нашего от них принимать. А латины также должны ко греческим церквам ходить, и божественные службы слушать, и с теплою верою и сокрушенным сердцем поклоняться тому же Иисуса Христа телу, поскольку истинно Иисуса Христа тело так же священно от греческого священника в кислом хлебе, как священно и от латинского пресвитера в пресном хлебе, и того ради достойно есть обои держать, пресное и кислое, заедино. И латины также приходят на покаяние к греческим священникам и причастие святое и божественное тело от них взимают, поскольку оба то единое есть истинное. Ибо так вселенский великий собор окончательно решил в явленном посидении во многом совопрошании и испытании от божественных писаний, в честной и в большей церкви служив, во граде Флоренции в год воплощения Господня 1439 месяца июня в 6 день».

Умер Дмитрий Красный. Той же осенью сентября в 22 день преставился князь Дмитрий Юрьевич Красный. Было же нечто дивное в болезни его. Ибо прежде глухота ему была, и болячка в нем развивалась, и была болезнь тяжкая ему очень, что по много дней нисколько не мог принять во уста свои, ни же сна не бывало ему. После сего же восхотел причаститься; в день же воскресный месяца сентября в 18 день совершал литургию, и пришел священник со святыми дарами, а у него тогда кровь пустилась из обоих ноздрей словно ручейки текли, и много пошло ее, и нельзя было причастия дать ему, но стоял священник с причастием в сенях, ожидая. После сего же кровь начала надниматься. Отец же его духовный, Осия именем, священноинок заткнул бумажкою ноздри его. Князь же, встав, встретил божественное причастие в дверях горничных, и так причастился со страхом и с боязнию многою, и дору (антидор) взял, и просфору пречистой, и воду служебную, и возлег на постель свою. После сего же снова покушал ухи, мясной и рыбной, и вина чашку испил, и сказал своим: «Выйдите вон, дадите мне упокой, заснуть мне хочется». Они же возрадовались, приняв кровь ту за пот, и пошли есть к Дионисию Фомину и пили у него. И когда был уже вечер, вот один некто из оставшихся у князя прибежал скоро к отцу его духовному Осие, тут же был и дьякон княжий Дементий, и сказал к ним: «Пойдите скорее, князь отходит». И придя, застигли его уже в последнем издыхании, и так канон на исход души и молитву промолвили, и так отдал дух; в ту же ночь закутали его и покрыли. Многий же тогда крик и вопль был и плач неутешный. И потом немного испили меду, и легли в той же горнице многие у него, и поуснули. Один только дьякон его не испил тогда, но лег против князя на другой лавке, смотрел на них, а спать не восхотелось ему. И когда было около полуночи, сей снова посмотрел, князь же руками своими без причины скинул одеяло с головы своей и сказал великим гласом: «Петр же опознал его, что Господь». Дьякон же Дементий, видев сие, от страха оцепенел; а князь и снова то же слово сказал; дьякон же, мало придя в себе и окрепившись, начал возбуждать бывших тут. А князь первое слово повторил, потом же начал петь демественно: «Господа пойте и превозносите его вовеки», затем «Аллилуйя»; после сего же стих Богородичный 4 гласа песни: «Жилище свое живый в вышних», затем иные Богородичные; а пев, очи смежив, а тело его, как и у живого у него было видеть. Пред утреннею ж начал стихать; после утренней же отец его духовный Иосия принес к нему причастие запасное, а князь снова не глядел; он же двинул по устам ложкою, и князь взглянул и увидел его, причастие держащего, и сказал из глубины сердца: «Радуйся, утроба божественного воплощения». И так причастился божественных тайн. И потом в понедельник тот и во вторник говорил от писаний, и пел стихи, и людей узнавал, и говорил к ним, что хотел, но не по порядку. А к самому к нему кто что ни промолвит, он того не слышал. В среду же перестал говорить, а людей еще узнавал. В четверток же в самую обедню, когда начали читать святое Евангелие, тогда отдал дух окончательно месяца сентября в 22 день. И в тот час бояре послали за братом его старшим за князем Дмитрием Юрьевичем Шемякой на Углич, а его, нарядив, как по достоинству мертвым, понесли в церковь святого Леонтия. А церковь та без пения стояла, но совершали тогда в ней всю службу и поминовения, которые над мертвыми. В восьмой же день после преставления его пришел брат его князь Дмитрий Шемяка, и тогда отпели надгробную над ним, и положили его в колоду, и осмолили с полстями, повезли его на Москву на носилках; везя же, дважды с носилок сронили его. Привезли же его на Москву месяца октября в 14 день, после преставления ж его в 23 день, и внесли его в церковь архангела Михаила на площади, и отпели над ним погребальную, а он еще в колоде лежал. После отпетия ж рассекли его колоду, думали только кости обрести, и открыв, видели его всего целым, ничем же невредимым, также и ризы его погребальные, как и прежде положены на него, лице же его бело, как у спящего, не имея черноты, ни даже синевы. И так возблагодарили Бога, и положили его во гроб возле отца его князя Юрия Дмитриевича.