Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты - Светлана Бондаренко

Именно отсюда начинается история с изготовлением автомата. Только Гаю помогает не робот, а сами ребята, словно не подозревающие о конечной цели своей работы.

Автомат готов. Гай приходит проститься с Оборотнем (этот образ кажется мне чрезвычайно интересным, его следует разработать более широко и подробно).

Далее следует эпизод «Бой Гая». Гай подводит свой танк к братской могиле, вызывает картину боя и бросается на своем танке в самую гущу схватки. Мотор глохнет. Гай вылезает из люка и начинает яростно строчить из автомата по бесплотным теням фашистов.

Встревоженные выстрелами бегут ребята. Изображение боя исчезает, перед Гаем растерянные ребята. Именно здесь происходит разговор, в котором Гай требует, чтобы его отправили обратно. Он должен быть снова там, в преисподней, чтобы быть вместе со своим народом, чтобы спасти Корнея.

Гай угрожает ребятам, наставив на них автомат.

Далее новый вариант сценария не будет иметь существенных расхождений с первым.

Окончательный вариант сценария будет представлен в Сценарную студию не позднее 5-го апреля.

Сценарий Стругацкого, я в этом убежден, будет настолько ярок и своеобразен, что поставленный по нему фильм послужит началом нового этапа развития советской кинофантастики.

С искренним уважением

Ю. Борецкий

Черновик ПИП идет с рукописной правкой, есть и заметки на полях. К примеру, при первой встрече Гага и Корнея на полях значится: «Уточнить мотивировки Корнея. Гаг нужен ему (1) для реконструкции Гепарда, (2) как возможный будущий агент». Поэтому Авторы, описывая разговор Корнея и Гага в гостинице, исправляют слова Корнея («Во-вторых, было бы просто обидно не показать тебе наш мир, отправить тебя обратно, не заразив тебя нашим миром») на: «Во-вторых, для всех будет лучше, если ты увидишь наш мир… пусть даже только кусочек нашего мира. Ну, а в-третьих, я тебе честно скажу: ты мне можешь понадобиться». Еще запись на полях: «Впервые видит звездолет; двое ушли в дом, а звездолет исчез; Гаг идет в дом и снова останавливается перед надписью; добавляет: "Кто ты?"» Опять запись: «Видит в окно четверку людей в форме десантных войск. Хотел кинуться за ними, но что-то остановило». На полях текста, где рассказывается о знакомстве Гага с Драмбой замечание: «Расспрашивает о доме и "призраках"».

Размышляя о Корнее, в рукописи Гаг думает: «Но ведь и Корней вроде бы не крысоед! А может быть, как раз крысоед? Что я о нем знаю? Мягко стелет, сладко кормит… Больше, кажется, ничего. А если он на задании? А если ему сказано: любой ценой, мол…» В журнальном издании тон чуть-чуть меняется: «Но ведь и Корней вроде бы не крысоед! Я всяких крысоедов насмотрелся, и алайских наших, и имперских, а такого видеть не приходилось. Ас другой стороны, что я о нем знаю? Мягко стелет, сладко кормит… больше ведь ничего». В книжных вариантах от этих размышлений осталось лишь одно предложение: «А если у него такое задание, сказано ему: любой, мол, ценой…»

В рукописи ПИП присутствует немало интересных деталей, позже Авторами убранных или измененных. К примеру, Данг, юноша-математик, значится в рукописи не южным, а северным алайцем; фамилия Гепарда — не Дигга, а Дидда; созвездие же Жука здесь называется созвездием Вопаллы.

Узнают Бойцовых Котов в рукописи не по форме (обмундированию), а по нашивкам.

В черновике Гаг, очутившись в больнице и похваляясь Кормою и доктору («Мне пожимал руку его высочество, лично!»), еще и грозит: «Если вы попытаетесь запихнуть меня куда-нибудь каптером, вы ответите!»

В изданиях Корней спрашивает Гага, когда тот спокойно воспринимает рассказ о чужой цивилизации и интересуется подробностями: «Ты, кажется, вообразил себя на занятиях по диверсионно-разведывательной подготовке…» В рукописи присутствует более подробный диалог:

— У вас в школе, вероятно, были занятия по диверсионно-разведывательной подготовке…

— Так точно.

— Ты, например, изображал диверсанта, а твой преподаватель — местного жителя. Было?

— Немножко не так, господин офицер. Я изображал диверсанта, который играет местного жителя.

Костлявый кивнул.

— Насколько я понимаю, ты воображаешь, что и сейчас мы занимаемся чем-то вроде этого…

После предложения Гагу одеваться и обещания кое-что показать Корней добавляет: «Будет страшно, но зато интересно. Не пожалеешь». О форменной одежде Корней в рукописи говорит не «Обойдешься без формы», а: «Форма тебе больше не понадобится», что противоречит как дальнейшим событиям, так и возможности использования Гага как агента.

Вместо описания, как неестественно воспринимали окружающие Корнея (отводили и опускали глаза, переставали улыбаться и разговаривать), в черновике идет: «Несколько человек в ярких и, прямо скажем — легкомысленных нарядах о чем-то беседовали посреди зала, Корней махнул им рукой, кое-кто кивнул в ответ. Гаг поспешно отвел глаза от вызывающе красивой голоногой девицы не то в коротких штанах, не то в непозволительно короткой юбке, неторопливо проходившей мимо». Отсутствует в черновике и описание встречи Корнея с бывшей женой. О выздоровевшем инопланетянине — Гаг только позже замечает его странные уши, а сначала: «Гаг проводил его глазами. Обыкновенный человек в обтрепанных брюках и белой рубашке с короткими рукавами».

Уже находясь в доме Корнея, Гаг размышляет, не декорации ли это: «Может быть. <…> Во всяком случае, если это подготовка, то средств на меня не жалеют. Одна декорация сколько должна стоить, все эти степи, зеброжирафы, шишки на лысине у того типа в госпитале… А город? <…> Или, скажем, ночное небо. Ну пускай, астрономии я не знаю, Бойцовому Коту астрономия, прямо скажем, ни к чему — всякие там спектры, молекулы… Но уж звездное-то небо мы знаем, определиться с точностью до ста метров умеем, уж склонение Седьмой Вопаллы у нас от зубов отскакивает… А здесь небо незнакомое. Во всяком случае, ни одного знакомого созвездия нет».

И далее, еще в первых раздумьях Гага по поводу цели его пребывания здесь:

Все это, конечно, возможно. Но какое же это должно быть задание, чтобы таких сумасшедших средств не жалеть? И это ради одного диверсанта! Или я здесь не один? Или в этой спецлаборатории нас целая рота? Да нет, какая здесь к чертям декорация? Что я выдумываю? Все здесь настоящее. Деревья настоящие, еда настоящая, земля настоящая. Вот, пожалуйста, летит насекомое. Сроду я таких не видел. Тоже декорация? Зачем?

Как ни крути, а попал я, ребята, на другую планету. И с этого, ребята, все мои заботы начинаются. Первый вопрос: кто в этом случае есть Корней? Тут одно из двух. Или этот Корней на самом деле землянин, как он мне все время твердит, или? Вот то-то и оно. Наша разведка лучшая в мире, уж мы-то, Бойцовые Коты, кое-что об этом знаем. Тогда складывается у нас такая картина. Есть на белом свете эта самая разэтакая Земля. И сидит на ней резидентом офицер разведки, человек, сразу видно, большой, и шутки с ним плохи. И нужен ему для каких-то целей помощник. Он здесь уже кое-кого навербовал из местных, но ему свой человек понадобился, совсем свой. И вот подбирают на поле боя Бойцового Кота при последнем издыхании, объявляют его на родине геройски погибшим, а самого перебрасывают сюда. Потому что он хотя и котенок еще, но и рекомендовал себя, ребята, неплохо. Доверять ему можно, и толк из него будет. Но если это так, то я же должен быть на высоте! Я же… Я ведь… А, змеиное молоко, что же я должен? Чего от меня ждут? Должен я понимать то, что я понимаю, или нет? И если не понимаю, значит, дубина, не в разведке мне работать, и сапоги бэ-у в каптерке пересчитывать с дикобразами. А если понимаю, то как мне ему дать знать, что я понимаю, если он на каждое мое слово мне десять? Я ему этак осторожненько, намеком: какие будут приказания, какая предстоит задача? А он мне с улыбочкой, но нетерпеливо как-то: да брось ты, Гаг, какие там еще приказания и задачи? Учись, присматривайся, читай… Читай! Через три-четыре месяца, мол, домой вернешься, начнешь строить новую жизнь, то-се… И вообще, о войне он говорит с каким-то пренебрежением, словно это какая-то досадная пустяковина, а не главное дело всей жизни настоящего алайца; о его высочестве герцоге если когда и упомянет, то с какой-то раздражающей усмешечкой; от Пяти принципов просто ручищей отмахивается, как от мухи… Проверка? Кого же ты проверяешь? Бойцового Кота проверяешь? Правда, и об императоре крысином он раз так выразился крепко, что я сразу понял: наш человек, сорвалось у него по-видимому. Но это единственный раз!

Тут ведь вот еще какая тонкость. Он утверждает, что через три-четыре месяца война окончится, что они, то есть земляне, приняли какие-то особые меры для окончания войны и прекращения кровопролития. Хорошо. А кто победит? А никто не победит, отвечает. Не будет, говорит, никакой победы. Просто будет мир. Ну что ты ему на это скажешь? Ну дико же! Или и это должен понимать так, что работать мне придется там же, дома, но в совершенно других условиях? Сначала я было подумал, а не намекает ли он, что его высочество потерпел поражение? Сел на нас император, и там теперь придется драться в подполье… Змеиное молоко, у меня нервы не выдержали, убежал я куда-то и разревелся, как баба, теперь вспомнить стыдно. Но он меня нашел, успокоил, сказал, что остановили мы их на линии рокады, что фронт стабилизировался. Значит?.. Возможно, его высочеству благоугодно заключить временно мир из высоких стратегических соображений, и война теперь начнется тайная, небывалая, и к этой-то новой войне меня как раз и готовят? Нет. Никуда все это не годится. Не вяжутся здесь концы с концами. Эх, Гаг, безусый ты котенок. Гепард небось мигом бы разобрался, что к чему…