Пора убивать - Джон Гришем

В этом видится какая-то ирония, сказал прокурор, чуть замедляя шаг. Вот он сидит здесь, Карл Ли Хейли, требуя в отношении себя самого справедливого суда, - и все-таки сам-то он как раз в такой суд не верил. Спросите матерей Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда. Спросите их, какого рода справедливый суд получили их сыновья.

Здесь Бакли сделал короткую паузу, давая присяжным, да и всем присутствовавшим задуматься над последней фразой. Фраза прозвучала весомо, каждый из сидящих в ложе присяжных смотрел сейчас на Карла Ли Хейли. И взгляды эти были полны отнюдь не сочувствия.

С невозмутимым видом Джейк чистил ногти и откровенно скучал. Бакли сделал вид, что листает свои записи, разложенные на пюпитре, и мельком глянул на часы. Заговорил вновь, на этот раз лишенным эмоций голосом человека, исполняющего свой долг. Обвинение в состоянии доказать и обязательно докажет, что Карл Ли Хейли тщательно спланировал эти убийства. Почти час он провел в каморке под лестницей, по которой, как он знал, будут вести Кобба и Уилларда к выходу из здания суда. Каким-то образом он смог пронести с собой армейскую винтовку "М-16".

Бакли подошел к маленькому столику у барьера и поднял в воздух винтовку.

- Вот эта "М-16"! - прокричал он присяжным, вращая оружие над головой.

Положив ее перед собой на пюпитр, прокурор объяснил залу, с каким знанием дела выбирал Карл Ли свое оружие. Он же воевал, он знал, как нужно убивать. Он привык к "М-16". Это оружие незаконно - его не купишь в оружейной лавке в западной части города. Значит, ему пришлось искать его. Значит, он планировал убийство.

Так что все ясно: предумышленное, тщательно спланированное, хладнокровное убийство.

А Де Уэйн Луни? Четырнадцать лет работы в полицейском управлении. Отличная семья. Луни является одним из лучших офицеров, с которыми прокурору вообще доводилось когда-либо встречаться. И что же? Тяжелое ранение во время исполнения своего служебного долга. Частично ампутированная нога. В чем его вина? Возможно, защита скажет, что это результат непредвиденного стечения обстоятельств, что этого не стоит принимать во внимание. Но в Миссисипи такая защита не пройдет.

Нет прощения, леди и джентльмены, ни одному из этих актов насилия. Приговор должен быть - виновен!

На вступительную речь каждому отводилось по часу, и окружной прокурор, не в силах удержаться от соблазна до последней минуты использовать отведенное ему время, начал повторяться. Обрушившись на тезис о невменяемом состоянии обвиняемого, он процитировал себя дважды. Присяжные начинали ощущать скуку и искали взглядами в зале что-нибудь такое, что позволило бы отвлечься от монотонной речи прокурора. Художники прекратили свои зарисовки, замерли ручки журналистов, Нуз в седьмой или восьмой раз принялся протирать свои очки. Всем было известно, что судья занимается этим лишь в моменты обостренной борьбы со сном или скукой. Обычно раз пять в ходе заседания. Неоднократно Джейку приходилось видеть, как Нуз трет стекла носовым платком, или концом галстука, или полой рубашки, а свидетель в это время продолжает говорить и говорить, а прокурор переругивается с адвокатом, и оба размахивают руками. Но мимо ушей Нуз не пропускал ничего просто все это ему уже чертовски наскучило, даже этот самый громкий процесс. Он никогда не спал, сидя на судейском месте, даже когда глаза сами собой закрывались. Нет, в такие минуты он снимал очки, поднимал их повыше, к свету, затем подносил ко рту, дышал на стекла и начинал тереть их с таким сосредоточенным видом, будто они были заляпаны свиным жиром. После этого судья водружал очки на нос, однако не проходило и пяти минут, как стекла опять оказывались грязными. Чем дольше вещал Бакли, тем чаще приходилось Нузу заниматься очками.

Фонтан красноречия Бакли иссяк только через полтора часа - аудитория с облегчением вздохнула.

- Десятиминутный перерыв, - объявил Нуз и, поднявшись со своего трона, стремительным шагом вышел в коридор, направляясь к туалетам.

Джейк с самого начала не собирался говорить долго, а после прокурорского марафона он решил сделать свое вступление еще короче. Немногим нравится выслушивать многословные выступления юристов, особенно тех, кто считает, что каждую мелкую деталь необходимо упомянуть не менее трех раз, а вещи более значимые нужно просто вдалбливать многократным повторением в головы присутствующих. Присяжные с особенной неприязнью относятся к юристам-говорунам по двум причинам. Во-первых, они не могут приказать им заткнуться. Они - пленники ложи. За стенами зала никому не возбраняется проклинать прокурора или адвоката, но присяжным просто запрещено разговаривать. Таким образом, им остается только спать, храпеть, смотреть в упор, дергаться, постоянно подносить часы к глазам - словом, подавать недвусмысленные знаки, которые этот зануда все равно не поймет. Во-вторых, присяжные терпеть не могут длинных процессов. Прекращай болтовню и давай нам факты. А уж мы выдадим тебе вердикт.

Все это Джейк объяснил подзащитному во время перерыва.

- Согласен. Будь покороче, - ответил ему Карл Ли.

Джейк так и сделал. На свою речь он потратил четырнадцать минут, и жюри с одобрением отнеслось к каждому его слову. Начал Джейк с рассуждений о дочерях: какие они особенные, как отличаются от маленьких мальчиков, какого нежного отношения к себе требуют. Он рассказал им о своей собственной дочери, о совершенно необычных узах, которые их связывают. Объяснить эти узы невозможно, равно как недопустимо и любое вмешательство в отношения отца и дочери со стороны. Джейк признал, что искренне восхищается мистером Бакли, который способен простить и даже понять пьяного извращенца, если тот вдруг вздумает наброситься на его дочь. Вот вам пример действительного величия души. Но в реальной жизни они, присяжные, как родители - смогут ли они проявить ту же терпимость и понимание, если их дочь изнасилуют двое животных, привязав к дереву и...

- Протестую! - выкрикнул Бакли.

- Протест не поддержан, - крикнул в ответ Нуз.

Не обратив внимания на выкрики, Джейк спокойно продолжал. Он обратился к присяжным с просьбой представить себе свои чувства, если бы такое случилось с их дочерьми. Он попросил их не осуждать Карла Ли, а вернуть его домой, в семью. Тему невменяемости он вообще не затронул. Присяжные и сами знали, что до этого очередь еще не дошла.

Быстро закончив свое выступление, Джейк заставил присяжных ощутить разницу между речью прокурора и его собственной.

- Это все? - с удивлением обратился к нему с вопросом Нуз.

Джейк только кивнул в ответ, усаживаясь рядом со своим клиентом.

- Хорошо. Мистер Бакли, можете вызывать своего первого свидетеля.

- Обвинение вызывает Кору Кобб.

Пейт отправился в комнату для свидетелей за миссис Кобб. Мимо ложи присяжных он провел ее в зал, где Джин Гиллеспи привела мать Билли Рэя Кобба к присяге, а потом предложил женщине сесть в свидетельское кресло.

- Говорите, пожалуйста, в микрофон, - проинструктировал он ее.

- Ваше имя Кора Кобб? - в полную мощь своих легких спросил Бакли.

- Да, сэр.

- Где вы живете?

- Округ Форд, Лейк-Виллидж, дом номер три.

- Вы являетесь матерью Билли Рэя Кобба, погибшего?

- Да, сэр. - Глаза ее наполнились слезами.

Кора была сельской жительницей, муж бросил ее, когда дети еще не умели ходить. Росли они сами по себе: мать была вынуждена работать в две смены на маленькой мебельной фабрике, расположенной на полпути между Кэрауэем и Лейк-Виллидж. Они давно отбились от рук. Коре не исполнилось еще и пятидесяти, с помощью краски для волос и косметики она старалась сойти за сорокалетнюю, но на вид ей вполне можно было дать шестьдесят.

- Сколько лет было вашему сыну на момент смерти?

- Двадцать три года.

- Когда вы в последний раз видели его живым?

- За несколько секунд до того, как его убили.

- Где вы его видели?

- В этом зале.

- Где он был убит?

- Там, на лестнице.

- Вы слышали звуки выстрелов?

Она заплакала.

- Да, сэр.

- Где вы в последний раз его видели?

- В зале фирмы, занимавшейся похоронами.

- В каком он находился состоянии?

- Он был мертв.

- Больше вопросов не имею, - объявил Бакли.

- Перекрестный допрос, мистер Брайгенс? Кора была свидетелем безобидным, ее пригласили только для того, чтобы подтвердить: жертва мертва, ну, может, еще для того, чтобы вызвать у присяжных некоторую симпатию к жертве. Перекрестный допрос вряд ли мог что-нибудь дать, и при других обстоятельствах женщину оставили бы в покое. Но Джейк увидел для себя возможность, упустить которую было нельзя. Он хотел задать процессу иную тональность, он хотел встряхнуть Нуза, Бакли, присяжных, ему требовалось вывести зал из спячки. Сильной жалости Кора Кобб не вызывала: она чуточку переигрывала. Видимо, Бакли посоветовал ей как можно чаще пускать слезу.

- Всего несколько вопросов, - ответил Джейк Нузу, проходя за спинами Бакли и Масгроува к пюпитру.