Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы ничего в них не найдете, — сказал Фрэнсис. — Авторы стихов неизвестны. Вам удалось поговорить с Дэвидом Уолдо?
— Нет.
— Мне тоже. Что вам сказал Дейкин?
— А вам?
— Ловко отбрили! Я интервьюировал страховщика от пожара, который выглядел очень несчастным. А вы счастливы, Квин?
— Нет.
— Никто не счастлив. Даже Мальвина. По-моему, город на грани массового психоза.
Эллери перестал переворачивать страницы, уставясь на какие-то слова.
— Скажите, Квин, братья Уолдо были частью этой неразберихи?
— Да.
Стук машинки прекратился.
— Вы сказали «да»?
— Да! — Эллери вскочил, и книги упали на пол.
— Подождите!
Но Эллери уже убежал. Озадаченный О'Бэннон поднял книги.
* * *— Две возможности, — промолвил Эллери вечером после обеда. — Снова две возможности. Но это не важно. Важна запятая.
Рима посмотрела на мужа. Кен нахмурился, глядя на Эллери.
— Да, запятая… — Эллери шагал по гостиной, ожесточенно дымя сигаретой. — О'Бэннон видел это собственными глазами, но ничего не понял. И никто не понимает. Помните вторую версию считалки? «Богач, бедняк, нищий, вор…»
— «…доктор, адвокат, индейский вождь», — закончила Рима.
— Нет, этот вариант давно отвергнут на веских основаниях. Меня интересует другой.
— «Доктор, адвокат, торговец-шеф».
— Это дает нам семь жертв психоза. Семь трупов. Но запятая… — Он усмехнулся, потирая руки.
— Что вы несете? — осведомился Кен.
— Оказалось, доктор Уиншип, что вторая версия имеет две подверсии. Снова две, понимаете? В первой подверсии считалка оканчивается словами: «доктор, адвокат, торговец-шеф». Но обратитесь к книгам, и вы найдете вторую подверсию: «доктор — запятая — адвокат — запятая — торговец — ЗАПЯТАЯ! — шеф».
— «Торговец — запятая — шеф», — повторила Рима. — Торговец и шеф? Два отдельных…
— Красиво, не так ли? Да, Рима, два отдельных слова. Торговец, шеф. Подходит это нам? О да! Уолдо не были «торговцами-шефами» — они были просто торговцами-портными. Значит, кто-то следует второй подверсии — с восемью персонажами. Номером семь был Джонатан Уолдо…
— Выходит, будет и номер восемь? — обескураженно произнесла Рима.
— Шеф… — пробормотал Кен.
— Шеф чего, Эллери? Какой именно шеф?
Радость на лице Эллери увяла.
— Тут вы приперли меня к стене. Единственные шефы в Райтсвилле, которых я знаю, это шеф полиции и шеф пожарных. — Эллери швырнул окурок в камин. — Черт возьми, не смотрите на меня так! Конечно, Дейкин и Эпуорт меня бы за это прикончили. Но что еще я могу придумать? Что могу сделать? Только отправиться спать!
Вторник, 8 июня
В День памяти павших в войнах шел дождь, однако ежегодное мероприятие в Мемориальном парке выглядело еще мрачнее погоды. Миссис Холмс, преподававшая в райтсвиллской школе сравнительную литературу, пробормотала нечто в стиле Томаса Гарди, другие выступления были менее напыщенными. Кто-то сказал, что подобного Дня памяти не было с 1939 года, когда скончался Мердок Уилер, последний ветеран федеральной армии; другие приписывали ослабление патриотического пыла более недавним трагедиям.
Все с радостью разошлись по домам.
На следующий день погода улучшилась, но настроение в городе оставалось мрачным. Все это чувствовали, хотя никто не знал причины.
Эллери подозревал, что Райтсвилл окрасился в черные тона в результате своих химических опытов. Он часами шатался по городу, оставляя голубков ворковать в их гнездышке на Алгонкин-авеню, но не выяснил решительно ничего.
Однажды Эллери отправился в хижину Эндерсона на болотах. С трудом разыскав ее, он ощутил внезапное возбуждение, словно ожидая найти здесь разгадку. Но обнаружил только аккуратную хижину, заросшую розами, сиренью и ландышем, с покрытым мхом сараем и огородом, а внутри — Гарри Тойфела с книгами, которые не забрала Рима.
Городской философ пребывал в благодушном настроении.
— Что еще нужно человеку? Разве я не так же богат, как любой из живущих на Холме? Что есть у него, чего бы не было у меня? Беспокойство. А что есть у меня, чего никогда не будет у него? Свобода. Да, сэр, на лучшее я и не мог рассчитывать в этой… Уолдо? Скверно. Ну, по крайней мере, меня не могут обвинить в этом пожаре.
На обратной дороге Эллери заглянул на скалу Малютки Пруди. Он провел там несколько минут, пытаясь что-либо прочесть на зыбкой поверхности у ее подножия. Но текст оказался неразборчивым.
В другой день, внезапно ощутив нужду в обществе секретарши покойного мистера Отиса Холдерфилда, Эллери отправился в «Грэнджон-блок».
— Где она живет? — спросил он у старого лифтера.
Базз Конгресс ухмыльнулся:
— С Флосси Бушмилл лучше держать ухо востро, мистер Квин. Она упорхнула.
— Уехала из города?
— Да. С каким-то коммивояжером из Бостона, торгующим женским бельем. Потом она бросит его и подцепит кого-нибудь другого. Так было всегда, особенно с тех пор, как умер ее старик, кузнец Джейк Бушмилл. Флосси не сидится на месте. — Базз хрипло рассмеялся.
На следующий день, узнав от Кена Уиншипа, что Дэвид Уолдо поправляется, Эллери посетил райтсвиллскую больницу. Но дежурный врач мужского отделения покачал головой:
— Он впадает в истерику, когда его пытаются расспрашивать. Шеф Эпуорт, человек из «Архива» и страховые агенты ничего не могли из него вытянуть. Лучше приходите на будущей неделе, мистер Квин.
Когда Эллери пришел в больницу в следующий четверг, то узнал, что Уолдо выписали три дня назад.
Раздосадованный Эллери начал его разыскивать, и вскоре его досада улетучилась.
Выписавшись из больницы 3 июня, Уолдо отправился в Слоукем, где разыскал портного по имени Элберт Сколли, который вроде бы пытался год назад купить их предприятие. Уолдо уведомил Сколли, что теперь он согласен на продажу, но только за наличный расчет и при условии проведения всей процедуры в течение суток. Сколли заключил выгодную сделку. Уолдо согласился на сумму, значительно ниже стоимости его бизнеса, и двое мужчин вернулись в Райтсвилл в грузовике Сколли для встречи с Сэмом Иззардом из фирмы «Файнголд и Иззард» в «Апем-блоке», которая вела бухгалтерию братьев Уолдо. Документы были составлены в Райтсвиллском национальном банке, Сколли вернулся в Слоукем улаживать дела с тамошним банком, а Дэвид Уолдо после краткого визита в свой магазин в «Грэнджон-блоке» исчез. Эллери не смог выяснить, где он провел ночь. Однако во вторник утром Дэвид появился снова, закрыл свои счета в Общественной кредитной компании и Райтсвиллском национальном банке, уплатил все пошлины и налоги, встретился со Сколли и банковскими служащими и завершил процедуру продажи, после чего в половине третьего Эд Хотчкис привез его на станцию с новым чемоданом и бумажником, которые он купил в отделе кожгалантереи универмага «Бон-Тон» у продавщицы Эппи Симпсон; бумажник заключал в себе солидную сумму. Улаживать пожарную страховку Дэвид предоставил Лаймену Хинчли — страховому агенту из Общественной кредитной компании.
Гэбби Уоррум, начальник станции, не припоминал, чтобы Дэвид Уолдо появлялся у билетной кассы.
— Правда, я видел, как он садился в поезд, отбывавший в три двенадцать в южном направлении, — сказал Гэбби. — Очевидно, он купил билет прямо в поезде.
Это был местный поезд в Конхейвен, следующий со всеми остановками.
Уолдо не оставил никакого адреса. «Свяжусь с вами через несколько недель», — сказал он Лаймену Хинчли. Сколли, Иззард, мистер Лорри Престон из Райтсвиллского национального банка, Хинчли, Эппи Симпсон и все, кто контактировал с Уолдо в течение этих суток, сходились в том, что он пребывал в крайне нервозном состоянии. Они приписывали это перенесенному шоку в результате пожара и гибели брата.
— Знаете, как бывает с близнецами, — сказал Лаймен Хинчли, чья тетя Сара была опытной медсестрой. — У них очень деликатная нервная система.
Тем не менее, не было свидетельств, что Дэвид Уолдо посещал перед отъездом могилу брата Джонатана на кладбище Твин-Хилл.
— Дейкин, вы должны найти для меня Уолдо, — сказал Эллери шефу полиции в четверг вечером. Эллери выглядел усталым и напряженным.
— Зачем?
— Этого я не могу объяснить. Я сам не знаю зачем.
— Но у вас должна быть какая-то причина!
— Может быть, мне кажется, что Уолдо что-то знает. Может быть, он даже не знает, что это знает…
Дейкин схватился за голову:
— Не знает, что знает о чем?
— Это мы и должны выяснить, Дейкин, — терпеливо ответил Эллери. — Дэвид Уолдо может оказаться ключом к разгадке.
Шеф полиции уставился на него, как паралитик на шершня.
— Вы то и дело бубните считалку, оканчивающуюся словом «шеф», — сердито сказал он. — Но я, как видите, все еще дышу, а Эл Эпуорт говорит, что в жизни не чувствовал себя лучше. Почему бы вам не оставить меня в покое?