Счастье в мгновении - Анна Д. Фурсова

— Какая разница тебе? Он замечательный человек, который любит своих сыновей, а ты и вовсе отказываешься от любой попытки понять меня, найти со мной точки соприкосновения в общении и заботиться обо мне в пределах допустимого.

— Значит, я тебя не устраиваю как отец?

— Ты по-иному интерпретируешь мои слова. Я смотрю, твоя истинная натура действительно эгоистична, — жестко проговариваю я, находясь на эмоциях. Я не могу терпеть больше его излишней опеки надо мной и постоянного вмешательства в мою жизнь, в мои интересы.

— Что ты сказала? — яростно спрашивает папа, бросив в меня подушку.

— Пап, зачем ты бросаешь в меня вещи?

Папа не находит ответа на мой вопрос.

Стараясь сбежать из комнаты, я резко подбегаю к выходу, но он бежит со мной, останавливается возле двери, крича:

— Ты не выйдешь отсюда, пока не извинишься передо мной!

— Я не наблюдаю причин просить прощения, — громко говорю я.

— Анна, ты это слышала? — во все горло орет папа, зовя маму, которая в самый час пика наших разборок находилась в ванной комнате.

Я решаю сказать правду папе.

— Пап, мне нужно сейчас идти на мероприятие. Это очень важно для меня, дай мне пройти, пожалуйста, — с жалостью говорю я, чувствуя слезы, начинающие течь по щекам.

— Ты под домашним арестом! Можешь не рваться никуда, я не позволю, чтобы ты выбежала отсюда.

— Я все равно уйду, и вообще не желаю находиться рядом с тобой в этом доме!

Мама подбегает к нам, произнося громко:

— Что у вас снова случилось? Зачем кричать? Пожалейте соседей, еще ранее время. Милана, ты можешь прислушаться к словам отца и попытаться понять его?

Я шокированная от слов мамы, чуть ли не падаю в обморок. Она защищает отца, так как боится его. «Что за цирк они устроили мне?».

— Так, значит, ты на его стороне?

— Я ни на чьей стороне. Я желаю счастливых и спокойных семейных отношений без скандалов, которые, в последнее время, частенько повторяются.

— Вы, двое, — мой голос заглушают мои же рыдания, — неужели не замечаете совершаемых вами ошибок в отношении своего ребенка?

— Это ты совершаешь ошибки, унижаешь нашу любовь и заботу в отношении тебя, — отрезает папа, пребывая в эмоциональном состоянии, которое отличает раздражение, гнев и злость.

— Так, отбой! Предлагаю нам куда-нибудь съездить, чтобы всем успокоиться и поговорить в спокойном тоне, поедем на водопад Сноквалми? — стараясь примирить нас с папой, предлагает мама. Она испугана, ее руки окутывает дрожь, с глаз стекают слезы. Все это время мама держится за руку папы.

Я бросаю взгляд на часы, подаренные Питером. Я опоздала. Время, к которому я должна была прийти, прошло.

— Я не смогу, мне нужно срочно идти!

— Без отказов, дочь! — строго произносит мама, обнимая папу, давая ему понять, что она на его стороне.

— Мам, Ритчелл попросила меня …

— Ритчелл, Джексон, Питер, я только это и слышу. Выдели время для своей семьи.

— Мам! — кричу я, задыхаясь от слез, которые льются, как из ведра.

Неужели я сегодня не имею возможности делать то, что делает меня счастливой по-настоящему, только из-за прихоти папы и мамы. В этот момент между мной и моими родителями выросла огромная пропасть, которую я не знаю, как предотвратить. Я направляюсь в свою комнату, хлопаю ее, закрываюсь и начинаю думать, как мне быть дальше. Я не желаю с ними находиться в одной квартире и жить, так как нахожу непонимание друг друга.

«Я должна присутствовать на дефиле независимо от внешних обстоятельств», — вторит мне мой внутренний голос. Но как мне там оказаться? Посмотрев на окно, я понимаю, что, вероятно, это единственный выход. Когда-то я перелезала через это окно, чтобы отправиться ночью на пикник с Джексоном, но сейчас Джексона нет и поддержать меня при прыжке некому. «Но, чтобы на моем месте делал дедушка? Быть может, не сдавался бы?». Решено: иду на риск! Учитывая, что тут не больше двух метров, я аккуратно цепляюсь за лестницу, стоящую рядом с деревом, и с прыжком приземляюсь на землю.

Почти бегом иду через другой выход на мероприятие, отправляя Ритчелл сообщение о небольшом опоздании, хоть для меня это несвойственно. Мне неважно, что подумают обо мне родители. Это жизнь — моя, только я являюсь ее руководителем.

Глава 40

Чувствую боль, пронзающую меня изнутри, как стрела, но стараюсь не поддаваться панике, думая только о том, что в ближайшее время мне необходимо выступить идеально и продемонстрировать на подиуме одежду из бутика родителей Ритчелл.

Вижу вдалеке мою близкую подругу, я подбегаю к ней, и молча заключаю ее в объятия.

— Милана, все хорошо? Ты всегда была пунктуальной и впервые опоздала. Я уже начала волноваться, что ты не придешь.

— Не совсем все хорошо, но я на месте и это главное в настоящее время.

— Но ты плачешь, что случилось, рассказывай! Поссорились с Джексоном? Я виделась с ним, но он не выглядел расстроенным.

Как только в мой адрес сообщают слова «ты плачешь», сознание будто бы в этот момент начинает приводить в действие отделы лимфатической системы мозга, отвечающие за эмоции и желания. Слезы как по щелчку начинают градом падать с моих глаз.

— Я сбежала с дома, — говорю, плача я, — мы поссорились с отцом. Он совершено меня не понимает, посадил под домашний арест, словно мне десять лет.

— Милана… у меня отсутствуют слова, я знала его жестокий характер, но, чтобы посадить восемнадцатилетнего человека под домашний арест, думаю, это выходит за грань нормальных отношений.

— Да…Я приехала, не только чтобы воплощать свою мечту, но, и чтобы тебя не подвести.

— Подруга моя, я бы поняла, если бы ты не пришла, не стоило так рисковать. Что же теперь будет? Возможно, они уже ищут тебя.

Ритчелл ошарашена тем, что я ей сказала. И не знает, что сделать для меня.

— Милана, нужна вода?

— Да, если можно.

Ритчелл достает бутылку воды из сумки и дает ее мне, проявляя заботу.

— Спасибо тебе…

— Что думаешь делать?

— Я знаю только одно: я не желаю сдаваться и буду всеми силами бороться за свое призвание, возможно, я жертвую при этом многим.

— Звучит мощно и уверено, тогда идем покорять приглашенных стилистов, дизайнеров и знатоков моды!

— С радостью!

Дизайнеры и стилисты подобрали мне два образа по моим меркам, а также такие, которые помогли скрыть ссадину. Первый образ состоял из шифонового платья белого цвета с цветочным принтом с длиной