Будь со мною нежен - Киран Крамер

Харрисон взглянул на залив: прилив был высокий, отличный для плавания, – и вдруг почувствовал что-то вроде вспышки ностальгии, даже испытал волнение.

– Мне пора. Как насчет завтрака утром? – «Завтрак с привкусом чужого счастья». Хмм… Неплохое название для песни, и, возможно, когда-нибудь он ее напишет. – Потому что вечером я уеду.

Зачем он это сказал? Глупость, да и только. Но что за черт? У него из головы не выходил вид ее обнаженного тела. И почему бы чуть-чуть не продлить эти фантазии?

Его предложение явно застало Тру врасплох.

– Очень мило с твоей стороны, но…

– Но что? – За последние годы Харрисон ни разу не слышал «но».

Морщинка пролегла между ее бровями.

– Мне очень жаль, но… – В волнении, Тру мяла темный лист мирта. – Я просто не могу, хотя, не скрою, твое предложение приятно.

Жужжание пчел над соседним кустом азалии распространяло в воздухе негу и лень. Все кругом было чистым, сладким, медлительным. Простым как день, но завернутым в комфорт и покой. Даже ее «но». И это тоже свойство юга.

Какой же Харрисон глупец, что забыл это.

– Да, я могу понять, что Дабзу это может не понравиться, – согласился он. – Вы оба украшение Бискейна, его энергия и движущая сила.

– О, ради бога…

– Готов поспорить, что ты можешь дать ему сто очков вперед…

– Он один из лучших молодых юристов штата, к тому же вовсе не слабак.

– Неужели? Но столько прошло времени, прежде чем он сделал тебе предложение. Как мне кажется, если у мужчины есть такие намерения, зачем тратить время попусту? – Да уж, Харрисон точно не тратил. Это было ее упущение, потому что она сказала ему «нет».

– Может быть, хватит говорить о Дабзе? – Ясный взгляд Тру прямо-таки излучал всю эту вечную южную красоту, но он все внимание сосредоточил на ее чудесных розовых губах.

– Как скажете, мэм… – Он вложил в эти слова столько убийственной искренности, сколько мог.

– Пока, Харрисон. Спасибо, что окликнул, и очень мило было с твоей стороны проводить меня до дома. – Она была подчеркнуто вежлива, как будто он изо дня в день появлялся у ее дверей.

С трудом справившись с раздражением – Тру как никто другой, умела вытащить из него «мальчишку с юга» – Харрисон лениво произнес:

– Пожалуйста.

Дверь дома снова открылась, и Уизи крикнула:

– Заходи, Харрисон! Твой напиток готов.

Но «Спурс»? Он не может пропустить эту игру. А Тру – словно солнце: останься рядом чуть дольше, и можешь сгореть в ее лучах.

– Если мне дорога жизнь, – ответил Уизи Харрисон, не сводя глаз с Тру, – то, думаю, лучше сказать тебе «нет», но все равно, спасибо.

– Именно поэтому ты просто обязан попробовать мой напиток, – не сдавалась Уизи. – А я пока расскажу тебе обо всем, что здесь произошло за время твоего отсутствия, то есть за десять лет.

– Харрисон спешит, Уизи, – напомнила Тру. – Ему пора.

А, пошел он, «Спурс»… Можно подъехать и к концу первого периода. Упрямый мул проснулся в Харрисоне, и он повернулся к Уизи.

– Ваши родители дома?

– Да, – ответила она после небольшой паузы. – Так что можешь засвидетельствовать им свое почтение. Выпьешь мой коктейль, и отправляйся по своим делам.

– Лучше не придумаешь. – И потом, что он будет делать после игры? Разговаривать с Гейджем? Было бы неплохо, но, собственно, им не о чем говорить.

«Посмотри правде в глаза». Ему нравилась эта болтовня с Уизи. Сейчас она так же полна энергии, как та девочка, какой он ее помнил. И еще этот напиток. Может, действительно стоит попробовать? Ничто уже не могло удивить Харрисона.

– Уезжай, Харрисон. – Тру больше не скрывала эмоций: вся та южная мягкость, которая присутствовала в ее голосе раньше, улетучилась. – Ты не сможешь увидеть наших родителей.

– Это почему же? – спросил он, протискиваясь мимо нее. Если это означает, что без перебранки не обойтись, что ж, он готов… Ему нужно вновь ощутить дух этого дома, чтобы избежать чар Тру. – Кем я буду, если не поздороваюсь с ними? Пусть они думают, что я не стою тебя, но вспомни: я прекрасно подрезал живую изгородь и стриг траву в вашем саду… Могу преподать урок тому, кого они используют сейчас.

Харрисон стал подниматься по ступеням крыльца. Тру сначала шла следом, потом опередила его и загородила проход, упершись обеими руками в раму двери.

И сейчас он вновь увидел отчаяние в ее глазах.

– Я хочу войти. – Это все, что он сказал.

– Нет, ты не войдешь. – Ее глаза горели огнем. – Разве не помнишь, что случилось, когда ты привез меня домой?

– Твой отец грозился взять винтовку и пристрелить меня…

– Вот именно.

– Я не был на твоем выпускном, а привез тебя восемь часов спустя, и понятно, почему он был расстроен. Но я уверен, что сейчас он уже забыл об этом. Ты так не думаешь?

– Позволь ему войти, – послышался из коридора голос Уизи.

– Ему нужно ехать. – Тру своими голубыми глазами буквально сверлила его. – Придется тебе свой напиток пить самой. Я подозреваю, что такое ему не понравится.

– Она ошибается, – возразил Харрисон, глядя на Тру в упор. – Понравится, и еще как.

Шаги Уизи приближались к ним.

– Если не выпьешь его сейчас же, все растает, и пить его придется мне.

– Почему твои родители не выходят? – спросил Харрисон Тру.

Она заморгала. Зрачки расширились, глаза потемнели.

– Они заняты.

– Не может быть, чтобы Мейбенки, даже если бы и были заняты, не вышли поздороваться с гостем или, напротив, прогнать чужака, – возразил он мягко. – Так что дай мне войти в дом. Это не самовольное вторжение – меня пригласила твоя сестра. Ну а если продолжишь упрямиться, устрою скандал и созову народ. Слышишь?

– Только через мой труп. – Тру прижалась спиной к двери, а Уизи подошла с другой стороны.

– Отойди, ведь растает же!..

Три собаки вились у ее ног, стуча лапами по деревянному полу.

И Харрисон сделал то, что должен был, – обхватил ладонями Тру за талию и устранил с пути! Руки ее мгновенно упали вниз, и она закричала:

– Нет!

В следующее мгновение он уже был в доме, и сразу в нос ему ударил такой знакомый запах: соленого бриза, свежевыглаженного белья и старого дерева. Потертые широкие половицы поскрипывали, когда он шел в заднюю часть дома.

– Где ваши родители? – спросил он Уизи.

– Папа в главной гостиной. – Уизи потянула коктейль через одну из двух воткнутых в пластиковый стакан соломинок. – Мама в саду.

Харрисон взглянул на напиток. Ах вот что это: молочный коктейль с клубникой. И тоже сделал глоток.

– М-м-м. Вкусно. Вы сами ее выращиваете?

– Ну ты даешь! – усмехнулась Уизи. – У нас полная морозилка.

– Прекрасно. – Он сделал несколько шагов к двери, ведущей в комнату с высокими потолками, и заглянул внутрь. Старый диван, покрытый золотисто-кремовым шелком с разбросанными в беспорядке подушками. Низкий стол красного дерева с ножками, отделанными медью, а на нем ваза из сине-белого фарфора с розовыми цветами. Потертый восточный ковер, потрепанный на углах. Старые репродукции с изображением сцен из жизни аристократии Юга: охота, скачки, танцы, чаепитие. Акварельные рисунки с пейзажами: рисовые поля юга, утопающие в золотых лучах заката.