Таинственное происшествие в современной Венеции - Уилки Коллинз

— Вы пользуетесь советами мистера Троя, — сказала девушка, — и я охотно снабжу вас деньгами из тех немногих средств, которыми располагаю, если они понадобятся. В свою очередь я прошу только одного — не огорчайте меня. Я стараюсь отстраниться, — тут голос ее задрожал и она на секунду смолкла, чтобы перевести дыхание, — отстраниться от воспоминаний, которые мучают меня все больнее со дня смерти лорда Монтберри. Помогите мне оправиться, если это только возможно, и не говорите ничего до тех пор, пока я не буду в состоянии радоваться вместе с вами возвращению вашего мужа.

Время шло. Тринадцатого декабря мистер Трой получил известие о том, что труды следственной комиссии пришли к концу и отчет о проделанной работе из Венеции прибыл в Лондон.

Глава VIII

Четырнадцатого декабря директора страховых обществ в присутствии поверенных собрались при закрытых дверях. Секретное и конфиденциальное донесение следственной комиссии содержало следующие сведения:

«Имеем честь сообщить директорату — мы прибыли в Венецию шестого декабря 1860 года. В тот же день члены комиссии отправились во дворец, арендуемый лордом Монтберри и явившийся местом его болезни и смерти.

Нас принял со всей возможной вежливостью брат леди Монтберри барон Ривер.

— Моя сестра одна ухаживала за мужем, — сообщил нам барон. — Ока приняла бы вас лично, но слишком подавлена горем и усталостью. Чего изволите, господа? Чем я могу вам служить, как доверенное лицо ее сиятельства?

Сообразно инструкциям, мы ответили, что смерть и похороны лорда Монтберри на чужбине делают желательным получить более подробные сведения о его болезни и обстоятельствах, сопутствующих ей, чем те, что сообщены письменно. Мы пояснили, что закон допускает некоторый промежуток времени между смертью клиента и выплатой страховой суммы его родственникам. Мы заверили барона, что следствие наше будет проводиться с самым почтительным внимание к чувствам ее сиятельства и к удобствам других членов ее семьи, проживающих в доме.

— Я — единственный член семьи ее сиятельства, — ответил барон. — И я и весь дворец к вашим услугам.

В тот же день мы осмотрели все комнаты дворца, за исключением покоев ее сиятельства, — дворец громаден и только отчасти меблирован. Мы посетили спальню, в которой умер лорд и смежную с ней комнату, служившую ему кабинетом. Возле кабинета расположена зала, двери которой лорд обыкновенно запирал, чтобы — как нам объяснили — проводить свои занятия в полном уединении. На другой стороне залы помещается спальня ее сиятельства и уборная комната, в которой спала горничная миледи до отъезда в Англию. Далее следуют столовая и приемная комнаты, выходящие к большой дворцовой лестнице. Описанные помещения занимают первый этаж здания.

На втором этаже располагаются гостиная и спальня барона Ривера, а также довольно удаленная от них комнатушка, в которой проживал курьер лорда Монтберри — некий Феррари.

Комнаты третьего этажа не меблированы и ужасно запущены.

Барон предложил нам спуститься в подвалы дворца, на что мы с готовностью согласились, чтобы не оставлять ни один уголок здания необследованным. Полагаем, что эти мрачные помещения несколько столетий назад использовались как темницы. Воздух и свет только отчасти проникают сюда сквозь толстые каменные стены посредством двух узких каналов, перекрытых прочными железными решетками. Вход в подземелье надежно закупоривается люком в виде тяжелой каменной плиты с вделанным в нее кованым кольцом, которая поднимается с помощью механической системы. Спускаясь по крутой каменной лестнице, кто-то из нас заметил, что, если плита захлопнется за нами, мы можем оказаться в довольно затруднительном положении. Барон, сопровождавший нас, улыбнулся.

— Не беспокойтесь, господа, — сказал он, — люк надежен. Я лично позаботился об этом, когда мы въехали во дворец. Химические опыты очень занимают меня в часы досуга, и тут — внизу — устроена моя лаборатория.

Слова барона объяснили нам причину странного запаха, витавшего под угрюмыми сводами. Он был, если можно так выразиться, двойного рода и превратился из ароматно-приторного поначалу в неприятно-удушливый к концу осмотра. Действительно, в подвале была устроена настоящая лаборатория. Об этом говорили размещенные тут и там горнила, реторты, колбы, склянки, а также коробки различных снадобий и реактивов с четко означенными на них именами и адресами поставщиков.

— Не очень-то приятное место для занятий, — заметил барон, — но сестра моя строга. Она терпеть не может химических запахов и порой сопутствующих опытам взрывов, — вот и прогнала меня сюда, чтобы избавить себя от неприятных ощущений.

Барон рассмеялся и показал нам руки в перчатках, которые были, впрочем, нами примечены ранее.

— Неприятности случаются иногда, — сказал он, — как ни осторожен человек. Недавно я сильно обжег руки, и они теперь только заживают.

Мы упоминаем о столь мелких обстоятельствах для того, чтобы показать, что нам нисколько не мешали при осмотре дворца и ничего не пытались утаить. Нас даже провели в комнату ее сиятельства, когда леди вышла подышать.

Инструкции предписывали нам тщательный осмотр местопребывания лорда Монтберри, так как необыкновенно уединенная жизнь его в Венеции и внезапный отъезд слуги и служанки могли возбудить некоторые подозрения о не совсем естественных причинах его смерти. Мы не обнаружили ничего, что могло бы подтвердить подобные подозрения.

Относительно уединенной жизни его сиятельства мы имели беседы с английским консулом и банкиром — единственными лицами, имевшими с ним сообщение. Лорд Монтберри только раз наведался в банк, получить деньги по аккредитиву, и не принял приглашения банкира посетить его на дому, сославшись на слабое здоровье. Ту же причину лорд указал в письме английскому консулу, у которого просил прощения за неотданный визит. Мы читали письмо, прилагаем копию:

«Несколько лет, проведенных в Индии, повредили моему здоровью. Я перестал бывать в обществе, теперь единственное занятие моей жизни составляет изучение восточной литературы. Итальянский воздух для меня здоровее английского, а то бы я не оставил родины. Прошу принять извинение труженика и больного. Деятельная часть моей жизни кончилась».

Уединение его сиятельства, нам кажется, вполне объясняется этими строками.

Что же касается отъезда горничной миледи, мы видели ее собственноручную расписку о получении жалования, в которой она объясняет, что оставляет леди Монтберри не потому, что ей не по душе служба у нее, а только потому, что ей не по нраву жизнь за границей. Такое нередко происходит с английской прислугой в чужих краях. Леди Монтберри сообщила нам, что не наняла другой горничной вследствие чрезвычайного отвращения его сиятельства к посторонним в связи с его состоянием здоровья.

Исчезновение курьера Феррари — само по себе обстоятельство, конечно, подозрительное. Ни ее сиятельство, ни барон не могут его объяснить, и все наши розыски не пролили и капли света на это происшествие. Ничто не дает нам повода, впрочем, связать его прямо или косвенно с предметом наших изысканий. Мы даже обыскали чемодан Феррари, оставленный им во дворце. В нем нет ничего, кроме платья и белья, — ни денег, ни даже клочка бумажки в карманах. Чемодан Феррари находится в полиции.

Мы также нашли случай побеседовать наедине со старухой, убирающей комнаты, занимаемые его сиятельством и бароном. Ее рекомендовал на это место содержатель гостиницы, откуда семейство Монтберри получало провизию, пока проживало во дворце. Старуха имеет отличную репутацию, но слабоумие делает ее никудышной свидетельницей. Мы терпеливо и старательно расспрашивали ее, она много и охотно нам отвечала, и все же мы не сумели выудить из нее ничего такого, о чем стоило бы упоминать в настоящем докладе.

На второй день следствия мы имели честь видеться с леди Монтберри. Ее сиятельство была, по-видимому, сильно изнурена и больна и никак не могла взять в толк, чего, собственно, мы от нее хотим. Барон Ривер, представивший нас, объяснил ей суть нашей миссии, уверил миледи в том, что деятельность наша не более чем формальность, и вышел.

Вопросы, которые мы задавали леди Монтберри, относились главным образом к болезни его сиятельства. Полученные ответы, несмотря на то, что нервы ее сиятельства казались расстроенными, позволили составить следующую хронологическую картину течения болезни нашего клиента. Считаем нужным отметить, что во время беседы леди Монтберри не дала ни малейшего повода упрекнуть ее в какой-либо скрытности.

Лорд Монтберри продолжительное время находился не в духе, был раздражителен, взвинчен. Тринадцатого ноября он впервые пожаловался на простуду, провел бессонную и лихорадочную ночь и весь следующий день лежал в постели. Ее сиятельство предложила послать за врачом. Милорд не согласился на это, сказав, что сам может вылечить себя от такой безделицы. По его просьбе ему дали горячего лимонада, чтобы его сиятельство как следует пропотел. Горничной во дворце в то время не было, курьер Феррари купил на рынке лимонов, и ее сиятельство собственноручно приготовила снадобье. Горячий лимонад вызвал обильный пот, и лорд Монтберри уснул на несколько часов. Несколько позже, имея надобность в услугах Феррари, леди Монтберри позвонила, но курьер не явился на вызов. Барон Ривер отправился на поиски нерадивого слуги, но нигде не мог его обнаружить. С тех пор о Феррари никто ничего не слышал. Это случилось четырнадцатого ноября.