Шпион на батарейках - Валерий Гусев

– Вот гад! – вырвалось у Алешки. – Ему бы самому вместо башки протез приставить.

– У него и так протез вместо башки! – вырвалось у меня.

Дядя Гена, конечно, возмутился и сказал, что он в этом злом деле участвовать не будет.

– Ну и убирайся! – сказал ему Хорьков. – Найду другого. Только деньги мне верни.

Вот такие дела!

– А рыцарь? – спохватился Алешка. – Ты его видела?

– Нет. Он у Хорькова в кабинете, это совсем в другой стороне дома.

Алешка призадумался. Ненадолго.

– Знаешь, Саш, – сказал он. – Я завтра с тобой пойду, как твой помощник, ладно? Ты с одним попугаем, а я с другим. – Он еще разок призадумался, а потом добавил: – Вечером пойдем.

Мама нам очень обрадовалась.

– Как вы подросли за то время, что мы не виделись! Повзрослели! Проголодались!

Мы пропустили ее ехидный намек мимо ушей. Кроме, конечно, намека на «проголодались».

– И где же вы пропадали, милые мои? – спрашивала мама, когда мы управлялись с обедом. – Встретив на улице, я бы вас не узнала. Как-то отвыкла от вас. И так скучала.

– У тебя и посуды в мойке накопилось, – осторожно проворчал Алешка, – от скуки.

– У меня и продукты в холодильнике от скуки кончились. И еще я решила проверить ваши дневники.

– И уши, – подсказал Алешка.

– Да, – согласилась мама, – я люблю драть чистые уши.

– Да где их взять, – вздохнул Алешка.

Мама рассмеялась и забыла про дневники.

А между тем вечером произошло очень странное событие. Неожиданное.

Когда мы поужинали и обменялись новостями, мама позвала папу к телефону. Папа ушел в кабинет и вскоре вернулся оттуда нахмуренным.

– Что случилось, отец? – спросила мама. – На работе что-нибудь?

– Почти. – Папа сел в кресло и уставился в телевизор. Но ненадолго. – Опять бывший коллега звонил. Помнишь, был у нас такой следователь, который «вешал» нераскрытые дела на непричастных к ним задержанных.

– Это которого ты выгнал из-за Сени Клыка?

– Ну да.

– И чего ему опять надо? Обратно просится?

– Еще чего! Он за помощью обратился.

Этот разговор, казалось бы, нас не касался, но мы все равно свои ушки настроили на его волну. На всякий случай.

– Он, понимаешь, мать, занялся после увольнения вольным бизнесом. Основал какую-то фирму, дела у него неплохо пошли, он даже разбогател. Приобрел неплохое здание, кстати, в наших краях, расширил бизнес. А в последнее время у него начался какой-то сбой в делах. Фирма стала терять клиентуру, заказчики начали отказываться от услуг, партнеры от него отвернулись.

– Понятно, – сказала мама и проявила эрудицию: – Кто-то наезжает на него.

– Несомненно, – кивнул папа. – Здесь пахнет экономическим шпионажем. Скорее всего, кто-то из конкурентов внедрил в его фирму своего человека. И тот снимает секретную коммерческую информацию, и они ее используют ему во вред.

– А ты при чем?

– Ну, он просит провести негласное расследование. По старой, так сказать, памяти.

– Ты ему отказал? – спросила мама.

– Конечно. Посоветовал официально обратиться в органы милиции.

– Официально ему, конечно, делать этого не хочется? – мама коварно усмехнулась.

Папа тоже усмехнулся.

– Еще бы! У него наверняка водятся темные делишки, которые тут же вскроются. И он лишится не только бизнеса, но и свободы.

– Пап, – вдруг спросил Алешка. – А как его фамилия?

– Хорьков, – ответил папа.

Глава VI

УЖАСТИК ТЕМНОЙ НОЧЬЮ

Когда папа назвал фамилию Хорькова, я чуть со стула не упал. А Лешка и глазом не моргнул. Я иногда ему завидую. У него голова здорово работает. Наверное, из-за хохолка на макушке. Он у него, вероятно, что-то вроде чувствительной антенны. Информацию собирает.

Да, но ведь эту информацию нужно переработать и сделать выводы. Я вот так не умею. Хоть и старший брат. У меня другой склад ума. А может, и вообще никакого склада.

Но дело не в этом. Дело теперь в том, что Алешка на следующий день небрежно сказал мне:

– Дим, я сегодня ночевать не приду. Прикрой меня от родителей.

– Ты что! И не вздумай! – Я сразу понял, что он хочет остаться на ночь в доме Хорькова и все там разнюхать. – Папе скажу.

– Не скажешь, – усмехнулся Алешка. – Ты лучше думай, что родителям соврешь.

– Ничего я им врать не буду!

– Правду скажешь? – Алешка рассмеялся. – Тебе же и попадет. Как старшему.

Я не стал больше спорить. Просто сказал, что не пущу его в тот дом.

Алешка неожиданно согласился:

– Ладно, Дим. Я только загляну туда и, пока Сашка будет попугаев лечить, немножечко поглазею. По сторонам и по углам.

На это я согласился, не подумав, что уж больно он легко отказался от своей рискованной затеи.

Ближе к вечеру мы встретились с Сашей у ее подъезда. Она вышла с двумя попугаями в одной клетке. Попугаи, видимо, были этим очень недовольны и всю дорогу переругивались на весь парк.

– Дур-рак! – орал Гоша на Антошу.

– Сам дур-р-рак! – Антоша обзывал Гошу.

Они так орали, что какая-то тетя с собачкой сделала нам замечание:

– Мальчики, разве можно так ругаться на улице?

На что ей был ответ в два голоса:

– Сама дур-ра! – и от Гоши, и от Антоши.

Тетенька обиделась и убежала вслед за своей собачкой. А мы долго спорили: почему «так ругаться» нельзя на улице, но можно дома?

В общем, к хорьковой фирме мы подошли в хорошем настроении. Алешка легко убедил охранника, что раз попугаев два, то и хозяев у них двое, и исчез за дверью.

Мне стало немного тревожно. А когда через часок вышла из дома Саша, и при ней никого, кроме попугаев, не было, мне стало совсем плохо.

– А где Алешка? – спросил я.

Мог бы и не спрашивать, надул он меня, как последнего дур-рака.

– Он там остался, Дим! С ним же невозможно спорить. Я его в шкафу закрыла. Он попросил.

Надеюсь, закрыла на ключ... Но как же он выберется завтра утром? Я растерялся. Впору было в самом деле рассказать все папе. Он послал бы своих оперов, они живо разобрались бы и с этим домом, и с его хозяином. Но представляю, что нам будет потом! Сначала от папы, затем от мамы. А потом мне от Алешки за то, что проболтался.

Словом, бессонная ночь мне обеспечена. И хмурое утро тоже.

– Дим, – сказала Саша, – ты не волнуйся, он не пропадет. Он такой сообразительный. Прямо как Буратино.

И такой же любопытный. И ужасно любит опасности и приключения. И больше всех ему надо! Все девочки и мальчики напились горячего какао и улеглись в теплые постельки. А он сидит, скрючившись, в чужом шкафу в чужом опасном доме...

Так я и бубнил про себя до самого подъезда. И тут до меня дошло, что надо еще объясняться с родителями. А что я могу придумать? Да ничего. Вот Лешка в таких случаях никогда не задумывается, брякает первое, что придет в голову. И приходит всегда что-нибудь удачное. Ему сразу же верят, даже если он ляпнет совершенно невероятную чушь. Однажды, когда он опоздал в школу, наш директор потребовал от него объяснение:

– Оболенский, опять опоздал. Почему?

– Загляделся, – честно признался Алешка.

– Это на что же? На лошадь, на верблюда?

– На тарелку.

– С кашей? – усмехнулся Семен Михалыч.

– Да с этими... инопланетянцами. Они около метро сели. Прямо на проспекте. Маленькие такие, вроде меня, но все зеленые.

Семен Михалыч, как ни странно, проглотил наживку.

– Иди в класс и больше не опаздывай. А если опоздаешь, придумай что-нибудь более правдоподобное.

Алешка не спеша пошел в класс, а Семен Михалыч... побежал смотреть «инопланетянцев».

Кстати, Алешка соврал так правдоподобно, что Семен Михалыч, прибежав к метро, стал расспрашивать торговавших там бабулек, где тут летающая тарелка села?

Бабули подхватили эту небылицу, и на следующий день в одной газете появилась заметка об этом событии. И ее автор, наверное, получил за нее гонорар. Хотя, по справедливости, этот гонорар должен был получить наш Алешка, автор сенсации.

Да. Но я-то не Алешка. Я не умею правдоподобно врать. Я вообще врать не умею. Ладно, как уж получится...

И, как ни странно, получилось.

– А где Алешка? – спросила мама, едва я вошел в прихожую.

Я стал переобуваться, пригнувшись к самому полу, чтобы мама не видела моих лживых глаз, и спокойно ответил:

– А он сегодня не придет. Он у Кости останется. Любаша им какую-то контрольную на дом задала. На двоих.

– Нехорошо говорить про учительницу – Любаша, – сделала мама замечание. – А Лешка мог бы меня предупредить. Я все-таки ему мама. Родная, притом. Я вот сейчас позвоню Косте и выдам Алешке, как злая мачеха, по первое число!

– И не старайся. Им телефон отключили. За неуплату. – Когда начинаешь врать, трудно остановиться.

Мама вздохнула и пошла на кухню. А я перевел дыхание и немного погордился собой. А потом все мои чувства исчезли – остался только страх за Алешку. И стыд за мою глупость. Но ведь Алешка кого хочешь проведет, не то что старшего брата.

Скоро пришел папа и тоже спросил, где Алешка.