Лала, или прибрежный огонек - Неустановленный автор

Море и мечты о дельфинах отвлекли Вику от мыслей о Лале. Однако Кирилла не оставляли какие-то смутные подозрения по поводу безопасности лисьего семейства. И вся причина этих неспокойных мыслей была в Исидоре Афанасьевиче. Давеча на остановке Кирилл случайно расслышал и почему-то запомнил одну фразу, которую старик со злостью выговорил внуку. Старик сказал: «Ты больше никогда их не увидишь!» И чем больше мальчик задумывался над этим, тем понятней ему становилось, из-за чего Исидор Афанасьевич ругался на Филина.

– Вика, как ты считаешь, – решил Кирилл посоветоваться с сестрой, – дед Филина может убить животное?

Девочка не ожидала такого вопроса, который прозвучал так, что спустил ее с небес на землю.

– Не знаю... – удивленно ответила она.

– А мне кажется, может.

– Но ради чего? На браконьера он как-то не похож... Давай, у мамы спросим! – сказала Вика, и Кирилл не успел оглянуться, как сестра в миг оказалась у Екатерины Николаевны. «Только бы она не проболталась...» – заволновался он, поскольку знал, что их мама порой бывает мнительна и одновременно строга.

– Из-за прихоти, – кратко и спокойно ответила Екатерина Николаевна на вопрос дочери, и та опять подошла к брату. Они сели у самого берега, так, что набегающие волны ласково обнимали их ноги.

– Почему ты решила у мамы спросить?

– Потому что нам взрослых не понять, – с какой-то обреченностью сказала Вика. – У них свои забавы...

– Ладно, не расстраивайся, – утешил ее брат. – Я ведь только предположил. Может быть, старик совсем не о лисятах говорил...

– Нет, раз ты услышал, – перебила она, – значит, это неслучайно... Кирилл, у меня плохое предчувствие. Давай пойдем туда прямо сейчас.

– А что маме скажем?

– Я что-нибудь придумаю, – торопливо ответила Вика.

Кирилл не сомневался в актерских способностях сестры. Ведь через несколько минут они ушли с пляжа. Действительно, Вике пришлось потрудиться, чтобы изобразить недовольство и усталость. Ведь детям, в отличие от взрослых, очень сложно скрывать свои намерения. Однако у Екатерина Николаевны, поскольку она все-таки была врачом, на этот счет были иные подозрения. По глазам, голосу и болезненному румянцу на щеках, мать заключила, что ее дитя и вправду плохо себя чувствует. Но как только Екатерина Николаевна высказала свои подозрения по поводу болезни дочери, Вика постаралась напрочь их отмести.

Несмотря на то, что уже вечерело и рядом не было все знающего об этих местах Филина, дети все же решились отправиться в ущелье. Но прежде они проверили, на месте ли Исидор Афанасьевич, поскольку им совсем не хотелось встретить его на своем пути. Они подошли к высокому можжевельнику – месту, где, случайно подслушав, как Исидор Афанасьевич хвастался перед рыжей Ниной Кирилловной, они впервые узнали о лисице. К счастью, старик не изменял своим вечерним привычкам и, как обычно, перед сном мило беседовал со своими соседями. Исидор Афанасьевич, размахивая руками и, вообще, как ему самому казалось, эффектно жестикулируя, снова делился своими байками и другими, всяческими шутками-прибаутками. А глуховатый муж Нины Кирилловны, при этом, все так же был недоволен своим слуховым аппаратом.

– Отлично! – воскликнул Кирилл. – Вражеский дозорный глядит в другую сторону, и у нас есть немного времени...

Они шли как могли быстро. Вика старалась не показывать своей усталости. «Пусть я прямо на дороге усну, лишь бы с лисятами ничего не случилось», – думала она, когда они шли вверх по склону. Вика была простужена, но не знала пока об этом. Поэтому ее состояние казалось ей вдвойне странным и, в тоже время, чудесным. Иногда ей мнилось, что весь этот путь просто сон. Каменные глыбы, тонкие ручьи, ветвистые, душисто томные деревья в какие-то мгновения превращались в одно огромное живое существо. И как человек чувствует свое тело, так и организм по имени Природа ощущает каждую свою тропинку. Но девочка думала лишь о своих новых друзьях, и плохое предчувствие все так же не давало передохнуть ее горячему воображению. А что, если всего этого нет, и сейчас она, Вика Нефедова, находится в Москве, в своей комнате? Что, если она больна и просто бредит? Кирилл заметил, что сестра как-то на редкость молчалива. Беспокоясь о ее самочувствии, он спросил, не устала ли она. Вика ответила не сразу. Тогда брат предложил ей посидеть где-нибудь и немного отдохнуть. Девочка, ощущая все большую слабость, просто не смогла возразить брату.

– Ты побудь здесь, пока я их быстренько проведаю, – как бы издалека слышала она голос Кирилла. Он побежал к скрытому плющом туннельчику, тем более, что до ущелья было уже совсем недалеко...

Вика почувствовала, что ей холодно так, словно наступила зима. Она села на землю и прислонилась к голому стволу какого-то дерева. Ей хотелось поскорей укрыться чем-нибудь мягким и теплым – майка и джинсы ни капельки не согревали. Вика была так слаба, что взгляд ее все путал и искажал. То ей казалось, что она плывет по ледяным волнам, держась одной рукой за скользский плавник быстрого дельфина; будто это морское существо уносило ее на холодную, давящую глубину, а потом они снова взлетали над водой к жаркому солнцу. В какой-то момент этого болезненного бреда Вике приснилось, словно она сама превращается в дельфина, и вот за ней уже охотятся, но она снова погружается в холод...

Казалось бы, это состояние длится бесконечно. Неожиданно она ощутила, что по спине ее крадется нежное, успокаивающее тепло, как будто она прислонилась не к дереву, а к большой мягкой игрушке. Вика уже была не в силах поддерживать вертикальное положение, поэтому ей невольно пришлось лечь. Она как маленький зверек свернулась комочком, обхватив колени руками. Ей захотелось обнять эту воображаемую игрушку, которая так хорошо грела со спины, обнять и взять как можно больше ее тепла. Вика повернулась, и полуоткрытые глаза ее увидели то, чему не хотели верить... Своим материнским и, быть может, даже больше, чем человеческим теплом одаривала девочку рыжая, пушистая лисица. Это была та самая лисица, которую Вика увидела там, на перепутье, когда искала встречи с ее детенышами. Девочка тогда никому об этом подробно не рассказывала. Да и что она могла рассказать? Все равно бы ее рассказ приняли за очередную выдумку. А впрочем, для самой Вики такое поведение лисицы было загадкой. Она обняла свою ласковую спасительницу и, легко засыпая, в мыслях своих все повторяла: «Тебя хотят убить... я защищу тебя, а ты спрячь своих деток...» Вскоре Вика уснула.

Мягкий шелест простыней, уютный квадрат подушки, утренний луч, пробравшийся через узор занавески – что может быть приятней этого? Проснувшись, Вика стала вспоминать вчерашний день как некий быстрый и насыщенный образами сон.

– Доброе утро, лисичка! – будто пропела Екатерина Николаевна.

– Почему ты называешь меня лисичкой? – насторожилась Вика, ведь она прекрасно помнила об их с братом уговоре. «Неужели я во сне проболталась?» – думала она.

– А потому, – улыбаясь, говорила мать, – что ты здорово вчера меня перехитрила. Я еще на пляже почувствовала, что ты заболеваешь.

– Я не могу вспомнить, что вчера со мной произошло, – приподнимаясь, сказала девочка.

– Нет, нет, моя дорогая, сегодня у тебя постельный режим, – снова укладывая дочь, профессиональным тоном проговорила Екатерина Николаевна.

– Но мама! – попыталась Вика возразить, однако тут же, взглянув на мать, поняла, что любые «но» здесь бесполезны. Мама-врач в этих вопросах была непреклонна.

– Позови хотя бы Кирилла, – попросила Вика, получив подмышку градусник.

Кирилл тем временем с большой надеждой и с маленьким терпением смотрел на дорогу, по которой следует маршрутка Филина. Он все-таки хотел верить, что новый знакомый все эти дни приезжал не просто так. И хотя тот был старше, Кирилл относился к нему как к ровеснику. Но можно ли тоже самое сказать о Филине? И чем дольше Кирилл ждал автобус, тем больше думал, что мальчишка просто-напросто пренебрегает его дружбой.

Он уже хотел вернуться в пансионат, как услышал урчание долгожданного автобуса. Через несколько секунд он увидел своего, теперь уже несомненного друга. Филин был совершенно в ином настроении, нежели вчера. На плече у него висела спортивная сумка. Он улыбался и, кажется, хотел поделиться какой-то своей радостью. Мальчики поздоровались, и Филин первым делом спросил Кирилла, не видел ли он самого вредного на свете деда.

– Я не хочу с ним встречаться, – говорил Филин. – Вот увидишь, он сам скоро по мне соскучится.

Они решили идти к их любимому дубу. Дерево-дом лесной попрыгуньи был весьма гостеприимным, в особенности, для тех, кто им искренне восхищался.

– Интересно, как там поживает наша кинозвезда? – вспомнил Кирилл о белке.

– Я думаю, она еще и не мечтает стать фотомоделью, – сказал Филин, доставая из сумки «роскошный» фотоаппарат.