Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник) - Анна Данилова

– Но я не могу открыть. Я же совсем не знаю вас.

– Она была моей девушкой, – лицо его, искажаясь и раздуваясь в призме стекла и становясь уродливым, с чрезмерно большим и расплывчатым носом, пугало ее. – Я – Виталий. Она не рассказывала тебе обо мне? Мы собирались пожениться… Я хотел бы узнать, что с ней случилось. Как она погибла… Выпили бы с тобой, помянули ее…

И она открыла. Поверила ему. Он вошел, такой высокий, крупный, покачиваясь на длинных ногах, сразу прошел в кухню, упал на стул, уставился в окно. Почему-то все, кто садился на этот стул, первым делом смотрели в окно. Словно там и была настоящая, интересная жизнь.

– Я был на ее работе, – сказал он, не поворачивая головы и продолжая смотреть в окно, – и там мне сказали, что ее больше нет. Принесли свои соболезнования. Я и не знал, куда ехать, к кому идти, чтобы хоть что-нибудь узнать… Там, в салоне, мне и назвали твой адрес.

Наконец он оторвался от окна и уставился на Катю:

– Вы не похожи. Совсем.

– Мы двоюродные сестры. Нехорошо, что вам дали мой адрес… Это неправильно. И странно, что я вам вообще открыла.

– А кто теперь будет жить в ее квартире? – спросил он, не обращая внимания на ее слова.

– У меня есть ключ. Я поеду туда. Приберусь. Приготовлю все для похорон, – сказала она, озвучив роившиеся в ее голове мысли. И, странное дело, оттого, что она это произнесла вслух, ей стало как-то сразу все ясно и понятно – что нужно делать, куда идти. Вот только Ларочка и ее будущее все еще оставалось каким-то призрачным, непонятным. Она даже разозлилась на покойницу-сестру, которая, вероятно, все это время разыгрывала перед этим парнем роль бездетной девушки. Потому и определила Ларочку на пятидневку.

– Вы знаете, что у нее осталась дочь? – спросила она, поскольку смысла скрывать существование Ларочки уже не было.

– Да. Знаю. И что теперь с ней будет?

Ну вот, ясно хотя бы, что на роль отца он не набивается. Глупо было бы предположить обратное. Зачем ему чужой ребенок?

– Выпить найдется? – спросил он, подняв на нее глаза. И что-то такое нехорошее прочла она в его взгляде, что даже испугалась, пожалела, что впустила в дом постороннего человека. И что только нашла в нем Вика? Урод уродом. Да еще и пьет, наверное. Они все пьют, куда ни кинь.

– Нет, я не держу в доме спиртное. Знаете…

– Меня зовут Виталий, – напомнил ей мужчина. – Виталий Юдин.

– Знаете, Виталий, вам лучше уйти. Помяните Вику сами.

– А вы злая! Ладно, я обойдусь и без выпивки. Да и не хочу я, чтобы вы подумали, будто я пришел только затем, чтобы выпить. Расскажите, как все было.

– Очень просто. Мне позвонили, сказали, что сестра погибла.

– Вам отдали какие-нибудь ее вещи?

– Да… Сначала-то пришлось ее опознавать, это просто ужас, кошмар…

– А что с машиной? Не подлежит восстановлению?

– Не знаю, может, и можно ее восстановить. Да только у меня денег таких нет.

– Ой ли?

– В смысле?

– Если вам нужна машина, вы могли бы продать что-нибудь из имущества сестры и отремонтировать ее. Если вам в принципе не нужна машина, вы могли бы ее продать.

– Да какая это машина?! Вы что, не знаете, что это всего лишь «Ока»? Какой смысл с ней возиться?

– Ну, может, в машине что-то осталось? Я не знаю… Сумка, деньги… Она же не бедствовала, работала маникюршей в дорогом салоне. Вы же не можете допустить, чтобы менты забрали все себе. И вообще, вы видели, что там осталось, в машине?

Она вдруг поняла, что он неспроста пришел. Хочет выяснить, что осталось в машине Вики. Зачем? Что там могло быть, чтобы он этим так заинтересовался?

И тут он, словно опережая ее вопрос, пояснил:

– Мы пожениться должны были, я вам говорил. Так вот. Она собиралась покупать кольца и все такое. У нее при себе должны были быть деньги. Приличная сумма, это я ей дал. Поэтому, если тебе скажут, что в ее сумке было пусто, – не верь.

– Вообще-то мне отдали ее кошелек. И там было что-то… Около десяти тысяч рублей. Вы эти деньги имеете в виду?

– Ну, вот, я так и знал. Конечно, у нее было… да около ста тысяч… Вот гады! Хотя… – Он задумался, и Катя про себя усмехнулась, настолько его поведение показалось ей наигранным, неестественным. – Хотя необязательно полиция могла прибрать к рукам ее денежки…

– В смысле? – Брови Кати взлетели вверх. – Вы что, меня подозреваете?!

– Да нет, что вы, что вы! Напротив, я подумал: это мог сделать тот, кто первым обнаружил машину Вики. Вы случайно не знаете, кто это был?

– Сказали, какой-то старик, живущий неподалеку от того места, где произошла авария. Он выгуливал собаку… причем это было очень рано, где-то около пяти утра. Вы думаете, что это он?

– Не знаю… Да и вообще… Ты уж извини меня. Что это я про деньги… Вика погибла… Знаешь, у меня просто в голове это не укладывается. А про деньги – это я из-за сиротки, из-за девочки, дочки ее…

– Ну, если вы собирались жениться на моей сестре, значит, – Катя манерно кашлянула в кулак, – любили ее. А если любили, значит, вам ее судьба была небезразлична. Вот я и подумала, может, вы хотите удочерить Ларочку?

– Ясно… – засмеялся Виталий. – Ясно! С тобой все ясно. Что, так и оставишь девчонку в приюте? Ты ее сестра, а мало́й – тетка, и тебе все равно, с кем она будет жить? Я-то мужик, со мной все ясно, а вот ты – как бы девушка, женщина, будущая мать… Ты на самом деле допускаешь, что я, чужой ей дядька, возьму и удочерю ее? Вику я любил, да, но ее-то уже нет в живых! А что я сам-то могу дать ребенку?

– Хорошо, Виталий. Я думаю, мы поняли друг друга. Давайте-ка разбежимся, пока не наговорили друг другу лишнего, – холодно произнесла Катя, вставая и ясно давая понять гостю, что он здесь явно задержался. – Похороны послезавтра, в двенадцать, адрес вы знаете.

7

Он приехал к ней через два дня, ранним утром. Машина остановилась перед воротами. Валентина в это время высаживала цветочную рассаду и была одета в рабочие штаны, свитер, фартук, на руках – садовые перчатки. Она так увлеченно работала, что не сразу даже поняла, что машина остановилась именно рядом с ее воротами, потому что к соседям то и дело приезжало до десятка машин за день. От мощных грузовых фур с мебелью до изящных кабриолетов. Подняв голову и увидев знакомый «Мерседес», она не поверила своим глазам. Ведь финал их с Игорем Николаевичем вечера никак не предполагал развития этого сюжета. Прекратив по его инициативе разговор по интересовавшему ее вопросу, они остаток вечера просто ужинали, беседовали на какие-то отвлеченные темы, даже шутили, смеялись. Вспоминали общих знакомых – коллег по работе, а потом и вовсе скатились к производственным проблемам…

И вот теперь он стоял за черной чугунной решеткой ворот и наблюдал за тем, как она, нервничая, пытается стянуть с рук тесные, перепачканные землей перчатки…

– Ну, что, гостей принимаете? – услышала она и почувствовала, как кожа ее покрывается мурашками.

– Игорь Николаевич, господи, как же я рада! – Она наконец-то стянула перчатки и бросилась отпирать ворота. – Проходите, пожалуйста…

Распахнув ворота, она жестом предложила ему заехать во двор. И когда проделала это и добилась того, чтобы он ее понял, вдруг с ужасом осознала, как глупо, наверное, она выглядит, предлагая ему заехать к ней. А что, если он приехал вовсе даже не в знак того, что принял ее предложение, а напротив – чтобы предложить ей, скажем, уволиться! Или еще по какой-то другой причине?! Может, он вообще приехал лишь на минуту!

Однако он, кивнув ей и улыбнувшись, вернулся к машине, сел, заехал, и Валентине не оставалось ничего другого, как запереть за ним ворота.

– Вот и славно… Я рада вас видеть… – говорила она, с волнением наблюдая, как он выходит из машины. Что-то он сейчас ей скажет? Как себя поведет?

– Вообще-то, я приехал жить к вам. Если вы, конечно, не передумали, – услышала она, и ноги ее подкосились. Она подумала, что ей все это снится. Что так, как он себя ведет, что говорит, как смотрит и улыбается – все это возможно только во сне. Или же она сошла с ума.

– Хорошо, отлично. Давайте вынимайте уже ваши чемоданы… – решила она подыграть своему сну, и снившийся ей Игорь Абросимов покорно открыл багажник и достал оттуда большой, вполне реальный чемодан.

– Скажите, вы мне не снитесь? Это действительно вы? – решила все же переспросить она, предполагая, что если он ей снится, то никакой ответственности за происходящее она не несет и поэтому может вести себя как угодно. Если же все происходящее не сон и он действительно приехал к ней с чемоданом, что означало – он собирается жить с ней под одной крышей, тогда тем более что дурного в том, если она поведет себя естественно?

– Нет, я вам не снюсь…

Он был какой-то другой. Словно это был не он, а его брат-близнец, которому поручили окончательно разыграть, унизить ее, а потому он вел себя неестественно просто, решительно и даже как-то по-свойски.