Поражающий фактор. Те, кто выжил - Михаил Гвор

Чистый? Спирт, значит. Не верю. Снова ничего не почувствовал. Все сгорает на лету. Зато немного отпустило. Смотрю на часы и вытаскиваю рацию.

— Пора. У нас связь. Воды наберите пока, а то к утру замерзнет...

Окрестности Новосибирска, 35 км Толмачевского шоссе, магазин «Оленька» Алла Петренкова

Все как с цепи сорвались. Вроде бы и до вечера далеко, а прут сплошным потоком, как в Мавзолей в старые времена. И сигналят, ругаются... Совсем народ озверел от такой жизни.

Прямо перед магазином остановился армейский грузовик. Ну вот, сейчас зайдет помятый, непохмеленный прапорщик и будет предлагать продукты на продажу... Или пацан зеленый, на котором форма сидит, как на чучеле, возьмет водки. Самой дешевой, «дедушек» угощать...

Медленно встаю с упаковки пива. Привычная стандартная позиция для торговли: ноги чуть шире ширины плеч, руками опереться об прилавок, голова чуть наклонена.

Но в магазин, дзынькнув колокольчиком, висящим над дверью, влетают вовсе не похмельные прапорщики, а парни, по четвертаку примерно, каждый. Один ефрейтор, второй — старший сержант. Уж в званиях-то я, как бывшая лейтенантская жена, разбираюсь отлично...

Сержант, который выглядит и постарше, и помассивнее, буравит меня тяжелым взглядом. А потом неожиданно улыбается.

— День добрый, девушка!

— Здравствуйте!

— А у Вас грузчик есть?

— Есть, как иначе? Я же сама ящики таскать не буду! — Неожиданный вопрос, конечно...

— Зови! — командует. — А сама считать начинай! Тушняк и сгущ весь, что на складе есть...

— Тушенка со сгущенкой, что ли? — Уточнить надо. А то от военных такое слышать странно. Обычно сдавать приезжают. А тут прямо совсем наоборот...

— Они самые. — Рявкает сержант. — И быстрее. Грузчик твой, что, в сортир засел, веревку сожрав?

— Вася! — Кричу в сторону подсобки, откуда в ответ доносится какой-то шум.

— Сейчас подойдет! — И улыбаюсь ефрейтору. Симпатичный такой. Невысокий, худенький, залысинки смешные...

— Пока Вася твой придет — родить можно! И нового сделать! Ванек, вперед! А ты считай. — Взглядом сверлит, сволочь, как будто я ему денег должна. Или еще чего хочет ... Ой, Алка, дура ты... У такого мужика и чтобы не было никого?!

Ефрейтор сноровисто перескакивает через прилавок и вопросительно смотрит. Есть в военных положительный момент: без прямого указания даже не завалят...

— В правом углу стоят. Восемь упаковок. Только разнобой там!

— Пофигу! Ванька, в кунг все. И нехай Шахимат вылезает, да поработает на благо Родины. — командует сержант. А сам вытаскивает из-за пазухи пачку денег и подмигивает:

— Мне бы, солнышко, их все потратить! И как можно быстрее!

Я аж сглотнула ненароком...

— А сколько у тебя?

— Сто пятьдесят. Уложимся в пять минут — оранжевая тебе лично. — И опять подмигивает хитро-хитро... Сволочь! Ну ничего. Сейчас мы ему все посчитаем... А пять тысяч — это как раз треть моей зарплаты.

— Сейчас придумаем. На природу гулять? –в ответ тоже мигаю.

Вася вылезает, наконец, из подсобки, просекает ситуацию, ухватывает ящик сардин и бежит на улицу. Обратно летят уже втроем: Вася, Ваня-ефрейтор, и паренек в штатском с блаженно-отрешенным выражением на лице. Помятый какой-то...

— Ага. Друг премию пропивать будет. Может, с нами?

Слушать-то слушаю, но кнопки калькулятора нажимать не забываю:

— Работа...

— Пожалеешь. Честно говорю. — Сержант смотрит с непонятной грустью, словно в душу заглядывает... Такому в полковники надо идти, а не с лычками бегать...

— Судьба, значит такая... — Вздыхаю грустно. И боком стараюсь повернуться, чтобы грудь четче была видна.

— Все так говорят. Ладно, красивая... — кидает пачку на стол. Та рассыпается... Несколько бумажек падают на пол, — даст Бог, встретимся. И угольками сочтемся. Да, я еще пару шоколадок возьму, не против?

— Бери. В чем вопрос?

Уходят. Васька от одурения башкой трясет: треть магазина вывезли, и, вроде как, без обману все... Вот понять бы только, что сержант тот, в виду имел?

Они так и погибли, по которому разу пересчитывая выручку и радуясь нежданному счастью. По пробке, ставшей в километре от магазина, ударило два «Томагавка», придя из неведомых далей на тепловое излучение множества двигателей... Пламя просто смахнуло «Оленьку», оставив несколько опорных столбов...

Окрестности Новосибирска, 55 км Толмачевского шоссе Андрей Урусов (Седьмой)

— МЛЯ!!!!!!! Ванька, против волны!!!! — Машину словно приподнял кто-то огромный и уронил обратно, особо не заботясь о сохранности содержимого. Анна с размаху треснулась головой в потолок и проснулась окончательно. Ошалело глядя по сторонам, она увидела, как в направлении далекого уже Новосибирска встают странные грибы, так похожие на не раз виденные в кино...

Ефрейтор все же сумел развернуть тяжелую машину задом к ударной волне. «Шишигу протащило метров десять по дороге, но перевернуть не сумело. Двигатель зачихал, но продолжил тянуть. Грузовик медленно поехал дальше, прихрамывая на каждом метре.

— Вот и все... — сказал Андрей. — Случилось...

— Это что?! — забилась в истерике Анна. И замолчала, получив по лицу от Влады.

— Успокойся, — бросила Урусова, — и слушай.

— Так, Ванька, тормози. — Начал раздавать указания Урусов. — Девчонки, сейчас на раз-два перебегаете в кунг, закрываете все дырки, и сидите, пока не скомандую. Там, в кунге бухла ящиков десять. Сами выберете. Советую по сто грамм.

— Зааачем? — спросила потерянно Анна.

— Стронций из организма выводит. Настроение повышает. Кошка, тяни эту дуру, пока не пришиб. Переоденьтесь сразу, шмотки в пакет, потом выкинем. И Димку переодеть не забудь. Да, и Борьке можешь все объяснить. Начнет панику — бей в ухо. Ты можешь.

— А вы? — Подняла глаза на Андрея жена.

— А мы — успеем. Беги, Солнышка...

Хлопнула дверь кунга, отрезая двух женщин, одного штатского и одного ребенка, от злобности окружающего мира.

— Что делать будем, старшой? — спросил Герман, уронив голову на руль.

— Ехать. Но не в бригаду.

— Так...

— Думаешь, по ней не врезали? — хмуро сказал Урусов, разглядывая трещинки на лобовом стекле. — А я вот, думаю, что очень даже, с двух рук. Цель чуть ли не стратегическая...

— И что предлагаешь?

— Предлагаю? — задумался на секунду Седьмой. — А что тут думать. Едем потихоньку, на дозиметр смотрим внимательно. У меня где-то «Терра» ворованная завалялась. Повышение фона резкое — все, сектан кысмет.

— И тогда что?

— Вань, ты мой товарищ или ядерной бомбы? Так не задавай вопросы, на которые ответить не могу. Поехали.

Ободранный грузовик тронулся с места и покатился в сторону воинской части...

Окрестности Новосибирска, полигон Владимир Пчелинцев (Шмель)

Дежурный по полигону ничего понять не успел. Бригадный УАЗик влетел на территорию. Из него выскочил взмыленный майор и побежал в сторону КПП.

— Глебыч, что случилось? — Прапорщик Андрушко майора Пчелинцева знал давно, и никогда его таким не видел.

— Саня, потом! — Отмахнулся от него майор. — Связь есть?

— Труба глючит со страшной силой, а проводная час назад в норме была...

— Спасибо. — Майор уже накручивал «тапик», зажав трубку плечом. — Сейчас батальон подойдет, ребятам мозг не сношай, с бумагами разберемся. Да, Саш, просьба еще. Выскочи, бандерлогам моим скажи, чтобы сразу в закрытый тир трамбовались. Все сразу. Потом объясню все. Да, гребанные связюки, пнем их об сову да на глобус, любить их в антенну роликовую! — заорал вдруг Пчелинцев.

— Да как скажешь, мне-то, что, сам понимаешь. — Не стал спорить прапорщик.

Майор пытался достучаться до бригады. А в ворота полигона уже начала втягиваться вторая рота...

— «Кипарис» на связи! — Откликнулась наконец-то бригада голосом сержанта Сидорчука.

— Ярый, здрав будь! На Командора выведи. Срочно!

— Легко! С те... — В трубке зашипело так громко, что Пчелинцев отдернул даже трубку от уха. — Майор! — Закричал Сидорчук. — Война! Пинде...

И связь с бригадой оборвалась.

Пчелинцев кинул трубку на стол и выскочил из помещения КПП.

— Вспышка сзади! Бегом!!! — И сам, подавая пример, растянулся за невысоким бордюром.

Хорошо, что сейчас третья рота заходила. С которой майор ушел всего несколько месяцев назад. Его рота. Родная и любимая. Во все отверстия любимая. И привычная к тому, что нельзя игнорировать приказы Владимира Глебовича, а надо их исполнять и как можно быстрее. Любой ценой.

Солдаты попадали в пыль мгновенно, лишь на доли секунды замешкавшись, плюхнулись сержанты. Только офицеры так и остались истуканами на дороге. Их-то, ударной волной и снесло, кинув с размаху на несколько метров.

Над головой прошелестела раскаленная волна. Кто-то из солдат не выдержал, вскочил и побежал. Пока не нахватался легкими перегретого воздуха и не упал, судорожно забившись.