«Если», 1995 № 03 - Джон Браннер

— Я что-то себя плохо чувствую сегодня, — промямлил Локк. — И не совсем улавливаю, о чем идет речь.

— О, конечно, — Хейдел снова усмехнулся. — Сейчас я все объясню.

Он ощущал необычайный прилив бодрости в этой предельно острой драматической ситуации. Каждый нерв — как струна, мышцы подрагивали в боевой готовности. Он мыслил стремительно и четко, и слова легко слетали с языка.

— Суть дела, — изложил Хейдел, — проста и ясна. — Он стряхнул пепел и резко наклонился вперед. — Джентльмены, среди нас предатель! Шпион!

Он выждал напряженную паузу, пока жало его сообщения поразит слушателей. Затем небрежно откинулся назад.

— И сегодня вечером я разоблачу его. Здесь, за этим столом.

— Вы говорите, один из нас, — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Кларк.

— Совершенно верно, — подтвердил Хейдел.

— Ничего себе история, — криво усмехнулся Форбс. Эдвард Кларк откашлялся.

— Могу ли я осведомиться, сэр, как это было обнаружено и почему подозрения пали именно на членов Высшего Совета?

— Конечно, можете, — резко ответил Хейдел. — Не стоит подробно говорить о неприятностях, которые выпали на нашу долю. Все вы о них знаете. Но вот откуда они пошли — это уже важно. Помните историю с миссионерами?

— Когда мы решили обратить на путь истины Восточный индустриальный район?

— Вот именно, — подхватил Хейдел. — То жуткое избиение.

— Да, текли реки крови, — согласился Джон Михэн.

— Мы потеряли шестьдесят семь миссионеров, — скорбно произнес Хейдел.

— Я помню ноту Марса с извинениями, — сказал Форбс. — Мол, мы поклонялись нашим богам двести тысяч лет и будем продолжать это делать. Примите уверения… Ну и нервы у них.

— Дело не в этом, — грубо оборвал его Хейдел. — О том, что эти шестьдесят семь человек были миссионерами, никто не знал. Кроме меня и вас пятерых. Это был первый случай, — уточнил он. — Есть и второй. Помните, когда мы отменили систему свободного выбора?

— И снова была кровь, — напомнил Садлер.

— Сорок восемь жертв, — вставил Хейдел. Столько колонистов, которых мы облекли полномочиями венчать любую пару на этой планете, разъехались по всем материкам, чтобы покончить с этой омерзительной свободной любовью.

— Сорок восемь провозвестников справедливости и морали погибли, — с пафосом сказал Форбс.

— А вы помните ноту с извинениями? — Хейдел повысил голос. Он смотрел Форбсу прямо в глаза.

— В общем и целом, конечно, — сказал Форбс, спокойно встретив взгляд Хейдела. — «Вам нравятся ваши обычаи, нам — наши». Какой цинизм!

— Неслыханный! — отозвался Хейдел. — Однако и здесь никто, кроме нас, шестерых, не знал, какие обязанности возложены на сорок восемь человек. Не стоит входить в детали других инцидентов. Вы должны помнить их. Мы хотели ввести свободную прессу, учредить галерею изящных искусств. День марсианина, соревнования по вольной борьбе, и так, далее.

— Я отлично помню эту историю, — заверил Форбс. — Марсиане швырнули борца на улице под автомобиль. Ему переломало все кости…

— Одним словом, все попытки внедрить здесь наши культурные традиции встречались в штыки. И причиной наших неудач могла быть, по логике, только утечка информации из Высшего Совета. Сегодня вечером мы должны выяснить, кто из нас ответствен за это. — Низкий голос Хейдела эхом отдавался в углах огромного обеденного зала.

Пятеро застыли в ожидании. Форбс скрестил свои длинные ноги. Садлер внимательно изучал ногти. Михэн рассеянно щурился. Кларк сплетал пальцы. Локк разглядывал сигарету.

— Кессит! — позвал Хейдел. Седовласый мужчина в черном фраке дворецкого появился в комнате.

— Мы выпьем. Вина, пожалуйста, — приказал Хейдел. Губы его на мгновение дернулись, обнажив крепкие зубы.

Дворецкий принес и поставил на стол серебряный графин с вином.

— А теперь, Кессит, — обратился Хейдел к дворецкому, который застыл в ожидании, — принесите, будьте добры, из моего стола пистолет.

— Он растянул в улыбке губы. Он владел ситуацией.

Хейдел взял пистолет из рук старика.

— Еще одно, — велел он. — Зажгите свечи на столе и погасите свет в комнате. Меня всегда тянуло к романтике. Свечи и вино…

— Какая прелесть! — радостно сказал Локк.

— Великолепно, — подтвердил Форбс. Хейдел кивнул, ожидая, пока дворецкий зажжет свечи и погасит свет. Когда за ним тихо закрылась дверь, желтые язычки пламени тихо заколебались, отражаясь в лакированной поверхности стола.

— Теперь, джентльмены, предоставим слово древнему персонажу из XX века. Весьма красноречивому персонажу, хочу добавить. Его зовут П-38, если мне не изменяет память. — Хейдел резко поднял пистолет, и язычки пламени всколыхнулись, бросая блики на черную рукоятку и на ствол голубоватой стали. — Мое увлечение, — отрекомендовал Хейдел. — Хочу добавить, что не только коллекционирую эти маленькие игрушки, но и неплохо владею ими. И намерен кое-что вам продемонстрировать.

— Любопытно, — сказал Михэн.

— Это должно быть очень забавно, — вежливо сказал Форбс.

— Надеюсь, так оно и будет, — отозвался Хейдел. — А теперь прошу вас убедиться, джентльмены. — Он нажал защелку, и черный магазин выскочил в его подставленную ладонь. — Я зарядил его пятью патронами. Только пятью. Видите?

Пятеро откинулись на спинки своих кресел.

— Теперь, Михэн, — обратился он к человеку, сидящему напротив, — не могли бы вы отодвинуться немного левее?

Михэн торопливо отодвинул свое кресло влево.

— Вот так, — кивнул Хейдел и с грохотом положил перед собой пистолет. Наступило гробовое молчание.

— Отлично. Теперь я могу дать объяснения. Несколько дней назад скончался доктор Кигли, шеф нашего исследовательского отдела. В канун смерти он сделал важное открытие. Как вы знаете, марсиане по своим физическим параметрам ничем не отличаются от землян, и не было никакой возможности точно идентифицировать их. И вот теперь это возможно, продолжал он. — Доктор Кигли…

Он замолчал и в фальшивом изумлении развел руками.

— Прошу прощения, джентльмены. Мы так и не попробовали нашего вина. Отличный портвейн. Солидной выдержки, уверяю вас. Выпьем? — он поднял свой бокал. — Пью за то, чтобы мы разоблачили сукиного сына, который сидит среди нас! — Хейдел залпом опустошил сосуд.

Еще пять бокалов звякнули, заняв свои места на столе. Снова наступило молчание.

— Итак, — проговорил Хейдел, с удовольствием прислушиваясь к звуку собственного голоса, — доктор Кегли во время вскрытия тела марсианина сделал удивительное открытие…