Этнополитика - Владимир Шапалов

Государственность также много значит для формирования и консолидации нации, народы, обладающие собственным государством, более жизнестойки и внутренне консолидированы, чем народы, не обладающие им. И все же существует множество наций, которые не имеют своей государственной организации.

Общность территории. Этот признак нации тоже казался незыблемым, однозначным. Однако далеко не всегда он приближает нас к определению нации. Штат Аляска отделен от остальных штатов США Канадой, но это не мешает жителям Аляски быть американцами.

Общность экономической жизни. Этот признак так же сыграл, на наш взгляд, свою историческую роль. Нации сложились на основе становления индустриального, капиталистического общества. В Европейском Союзе при полном сохранении наций устанавливается западноевропейская общность экономической жизни, границы становятся действительно прозрачными, вводится единая валюта.

Все это позволяет сделать вывод, что прежнее «четырехпризнаковое» определение нации не отвечает реалиям совершенной жизни.

В основу выработки нового определения нации, на наш взгляд, необходимо положить такую фундаментальную ценность, как общность духовной жизни. Что касается общности психического склада, т. е. того, что отличает область чувств, привычек, традиций, обыденного сознания данной нации от другой, то она является производной от общности духовной культуры, а не наоборот. Главное в существовании нации – это ее самосознание, то есть, осознание народом самого себя как некоторой общности, отличающейся от других, которое строится в большей мере не только на восприятии собственного народа или собственного национального бытия, а способности сравнивать себя с другими нациями.

При этом следует иметь в виду, что национальное самосознание – это не часть национальной духовной культуры наряду с другими частями, а ее стержень. Именно в самосознании нация определяет свои общие, коренные интересы, цели и идеалы, свое лицо в многонациональном мире, свое отношение к другим нациям и государствам. Другими словами, нация есть не только объективная, но и субъективная данность, представители которой говорят в отношении себя «это мы», а в отношении других «это они». Русский мыслитель, эмигрант первой волны Н.В. Устрялов подчеркивал: «Общность традиций, потребностей, стремлений, – вот что такое нация. Общность исторических судеб, общность воспоминаний, прочувствованное, а затем и осознаваемое единство воли к совместной жизни. Факт общего прошлого, воля к общему будущему. Наследственная привычка, связывающая и расстояния, и сроки. Нация включает в себя соотечественников, как по пространству, так и по времени» [20].

Для каждой нации характерно создание единого семиотического поля – системы общеизвестных всем ее представителям знаковых средств (язык, традиционные формы поведения, символика – бытовая, художественная, политическая и пр.), которые обеспечивают их взаимопонимание и повседневное взаимодействие. Проблема, возникающая при трансформации множества локальных однотипных общин-социумов в нацию, заключается в том, чтобы перевести наиболее естественным путем все богатство культурных форм, что было накоплено за тысячелетия всеми предыдущими поколениями, в новые нормативные и ценностные системы, переплавить их оптимальным способом, не разрушая и не теряя больше того, что поневоле приходится оставить за бортом.

6. Предпосылки и условия формирования наций

Процесс формирования наций в различных странах имел свою специфику, которая определялась в основном соотношением этнических, экономических, социальных и политических факторов.

Первые в истории человечества нации возникли в Западной Европе в XVII–XIX веках, где их возникновение связывают с ликвидацией феодальной раздробленности, с дальнейшим ростом населения, открытием новых для европейцев материков, формированием международной торговли. Кроме того, их формирование было связано со становлением и развитием гражданского общества и европейского капитализма XVII–XIX столетий, мотором которого была ускоренная модернизация всех сфер жизни европейских стран, а следствием – развитие рыночных отношений, науки, техники и возникновение европейского рационализма.

Смещение вектора культурной самоидентификации из этнической плоскости в плоскость национальную было связано с изменениями в области языка, характера информационных связей и образования.

Массовое распространение в XV–XVI вв. технологий печатания книг, а позднее газет и журналов радикально изменило осознание и восприятие мира, сделав психологически представимым и приемлемым такой феномен, как «нация». Жители различных регионов, не понимающие друг друга в разговоре, потому что говорили на разных диалектах, стали теперь понимать – благодаря печати и бумаге. Эти читатели, связанные общим печатным языком, образовали в своей светской, партикулярной жизни зародыш «национально-воображаемого общества» – «нации». В абсолютистских и демократических протонациональных государствах Нового времени стала господствовать идея единого языка для всей страны. В Великобритании языки меньшинств, причём таких, как шотландцы, ирландцы, валлийцы, не признавались и жестоко вытеснялись. Они переставали вследствие этого быть не только средством делопроизводства, но и способом коммуникации.

Если печатное слово и административные языки стандартизировали основной способ массовой коммуникации, то развитие общенациональных систем образования в XVIII–XX вв. стандартизировали культуру как ведущий способ национальной интеграции. Распространяясь по схеме «центр – периферия», общая для всех культура шаг за шагом охватывала всю территорию стран Западной Европы, постепенно превращая их полиэтническое мультикультурное население («гасконцев», «бретонцев», «валлийцев», «пьемонтцев» и т. д.) в некое культурно гомогенное целое – людей, принадлежащих одной «нации». Этот процесс продолжался не одно столетие, требуя постоянных усилий и контроля государства, часто использовавшего репрессии.

Однако ведущим фактором в интеграции этнически, конфессионально, культурно и лингвистически разнородных групп людей в некое относительно гомогенное целое (нацию) становится новое современное государство (вне зависимости от формы правления), «бюрократическая машина», которая успешно «перемалывала» многочисленные этносы, столетиями жившие на территории европейских стран.

Это государство представляет собой, во-первых, набор институционализированных форм монопольного контроля над территорией с демаркированными границами, во-вторых, свод санкционированных законом правил и, в-третьих, непосредственный контроль над средствами внутреннего и внешнего насилия. К этому перечню необходимо добавить также такие характерные признаки, как «народный суверенитет», «приоритет права» и «демократическую форму правления».

Одной из важнейших задач этого государства было легитимное принуждение к национальному единству: тюрьма, топор и гильотина были важными средствами национальной интеграции в XVIII столетии. Но по-настоящему государство взяло на себя роль «воспитателя нации» лишь в XIX в., когда массовое и светское начальное образование стало нормой в большинстве стран Западной Европы.

Впечатляющим примером этого процесса является «офранцуживание» инокультурных провинций во Франции в XIX столетии. Напомним, что еще в 1789 г. половина населения Франции вовсе не говорила по-французски. Даже в 1863 г. примерно пятая часть французов не владела официальным литературным французским языком, а для многих школьников изучение французского было равносильно изучению второго языка. Как подчеркивал историк Юджин Вебер, «превращение» крестьян во французов – граждан национального государства – произошло не ранее конца XIX века, вместе с введением обязательного начального образования, развитием железных дорог и промышленности, стимулировавшими процессы внутренней миграции» [21].

Во Франции пришлось «сплавлять» не только множество небольших народов, но и два больших этнических блока – северофранцузский и южнофранцузский (провансальцев).

Так, на протяжении XVIII-XIX веков сформировалась французская нация – из бретонцев, провансальцев, гасконцев и прочих провинциальных образований, включающих массу людей с примесями испанской, бакской, фламандской, немецкой крови. Все они теперь французы: и пылкие, как порох, богатые воображением, гасконцы, и тяжелые на подъем, рассудительные бретонцы. У них общая культура и общие ценности. Они их отстояли и утвердили.

Нации складываются весьма по-разному. Испанская и итальянская, например, образовались в борьбе за независимость: испанцы – гораздо раньше, в процессе своей многовековой реконкисты, освобождая свою страну от завоевателей, наступавших на них из Северной Африки, итальянцы – гораздо позднее, уже в XIX веке.