Сурок районного масштаба - Алексей Карачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отпив немного чая, я закрыл вкладку браузера с результатами поиска по теме петли времени и открыл всеми любимый уютный контактик. Никого из друзей, как и в прошлый раз, в онлайне не было. Да и не надо, мне только список нужен. Ещё у родителей для таких случаев использовались записные книжки, все исчирканные именами и фамилиями с номерами и адресами. А я как-то пропустил век бумажных писем и проводных телефонов. Сразу начал с интернета. Точнее, в девяностых оно что-то такое вроде как было, но я в то время ещё под стол пешком ходил. Как в прямом смысле, так и в образном. Других забот хватало: в песочнице, там, поиграть, в носу поковыряться. Много всего интересного.
Я листал список друзей и думал, с кем бы можно было посоветоваться. Не прямо сейчас, а вообще. Если окончательно зайду в тупик. Всё же постараюсь ещё немного сам побарахтаться. Соколов, Селиванов, Гладышев, Писарев… Во! Коля Пивоваров! Он вроде как хвастался, что пересмотрел все фантастические фильмы и сериалы на эту тему, начиная чуть ли не с «Путешествия на Луну» 1902 года. Врёт, наверное.
Я, оставив в памяти заметку на будущее, закончил «чаепитие на кухне», вернулся в комнату и сел за письменный стол. Письменным он назывался только по привычке, на самом деле здесь долгое время стоял стационарный компьютер, а потом и ноутбук, который забрала жена, когда уходила. Сейчас столешница была пуста и уже успела покрыться пылью. Нда, надо было уборку делать в прошлые выходные. А теперь хоть вытирай пыль, хоть не вытирай — результат известен.
Выдвинув верхний ящик стола, достал пару листов формата А4 и ручку. Я вывел на бумаге аккуратное слово «План» и поставил в следующей строчке цифру «один». Фух, самое трудное позади, остаётся только расписать свои действия. Пускай записи вскоре исчезнут из моей внутренней реальности, но из памяти они никуда не денутся.
Я сидел в раздумьях уже несколько минут и сосредоточенно грыз кончик авторучки. Мысли не шли. Никаких стройных рядов, только бессвязные скачки от одного к другому. «Сказочное путешествие мистера Бильбо Беггинса, Хоббита, через дикий край, чёрный лес, за туманные горы. Туда и обратно». Туда и обратно…
Неплохо бы заиметь не такой болезненный способ перемещения в мир с шахматной доской. А то каждый раз помирать как-то уже надоело. « Найти аватар». Не зря же мне в первую очередь именно это и предлагается. А вдруг аватар механизм какой-нибудь, а вовсе не шахматная фигурка? Амулет с заключённой в нём моей душой. Тьфу, так и до Кощея недолго додуматься. «Почему у него и Бабы Яги детей не было? Так у Кощея яйцо-то всего одно, и то за тридевять земель».
Я зачеркнул первый пункт. Это моё текущее задание, а не часть плана. «Выяснить у балахонщика, что из себя представляет аватар», — так лучше. А то опять скажет, что задаю глупые вопросы. Впрочем, откуда мне знать, какие из них умные? Правил игры же я до сих пор не знаю, хоть бы какое вступление провели перед началом. Нет, бросили в воду, а ты барахтайся как хочешь. Выплывешь на берег — флаг тебе в руки и ачивку на грудь, потонешь — ну c’est la vie.
А второй вопрос какой? Про удачу спрашивать бессмысленно, уже интересовался. Про выход из петли тоже. Нужно качать удачу. Но удача не качается, так как система жёстко прерывает мои действия по изменению каких-либо событий. А почему прерывает? Да потому что у тебя, Ам Шегар, нет аватара! Ну да, логично. Я всё же NPC в этой игре и должен соответствовать своей модели поведения, заложенной хрен знает кем. Шаг влево, шаг вправо — расстрел, а прыжок приравнивается к попытке улететь.
Я в сердцах скомкал лист бумаги и швырнул его в угол. Вот же гадство! Ну ничего, побуду пока охотником-собирателем — целое человечество с этого этапа вступило на путь прогресса. А для начала ещё раз проверю теорию о своей ограниченности. С головой у тебя ограничено. Кто бы говорил?
Время до приезда Петровича ещё было. Быстро напялив на себя одежду, я вышел во двор. На скамейке у соседнего подъезда одиноко сидела бабушка в ожидании подружек. Местный «дневной дозор». У них не забалуешь, вмиг вычислят и наркомана, и проститутку. И что с того, что к людям с низкой социальной ответственностью бабки причисляли каждого второго жителя дома? Вот и сейчас Антонида Валентиновна взглядом гениального сыщика из «Бременских» осматривала подозреваемого. То есть меня. И очки на ней были под стать, с толстыми стёклами. Не исключено, что в них встроена система дополненной реальности с подключением к сети «бабушек-дозорных».
— Доброе утро, Антонида Валентиновна, — поздоровался я с соседкой.
Та, подслеповато щурясь, провела сканирование объекта, опознала его и перешла в режим «доброй бабушки».
— Здравствуй, Андрюшенька! — ответила она, а затем сразу без задержек выдала залп из тяжёлой артиллерии резерва Ставки Верховного Главнокомандования: — Как Анечка поживает?
И что ответить этой «гражданке следователю»? Каждое слово может быть использовано против тебя.
— У вас молоко убежало, — выдал я первую попавшуюся на ум фразу.
Антонида резко переменилась в лице, схватилась за грудь и уже начала вставать, но через мгновение со вздохом плюхнулась обратно на скамейку. Надо же насколько глубоко сидят старые рефлексы!
— Ах ты негодник! — возмутилась бабка. — Шутить надо мной вздумал?
— Ничуть, Антонида Валентиновна, — с улыбкой ответил я. — Проверяю бдительность. Знаете ли вы, что мой сосед снизу хочет дом взорвать?
— Ты чего это такое плетёшь? Я Серёженьку почитай лет сорок знаю!
— Он ремонт затеял. Сейчас уехал за газовым баллоном, чтобы натяжной потолок ставить, или ещё чего такого.
— Ну… — махнула рукой бабка. — Мне в прошлом годе сынок ремонт в квартире делал, тоже мужиков с баллоном нанимал. Сделали всё в лучшем виде.
Дверь подъезда запиликала домофоном. На улицу вышла ещё одна старушка.
— Слышь, Михална, — обратилась к своей подружке Антонида Валентиновна, — этот пакостник бает, что Сергей из второго подъезда собирается дом взорвать. Газом!
— Тю! Я всегда говорила, что Серёженька что-нибудь эдакое сотворит! Попомни мои слова!
— Да как это? — возмутилась Антонида Валентиновна.
— Он сейчас приедет, — вмешался я в начинающийся спор. — Сами всё и увидите. И баллон у него старый, пятидесятых годов! Петрович сам говорил, что нашёл его на свалке.
Ха, посмотрим, что система скажет на такое вмешательство в ситуацию. Посчитает его слишком грубым и прикончит меня новым особо изощрённым способом или спустит на тормозах и прикончит не менее изощрённо, но в положенный срок?
Тем временем к двум бабкам присоединилась третья, и страсти вокруг Петровича ещё больше накалились. Я отошёл в сторонку и стал внимательно наблюдать за развитием событий. Если мне не изменяет память, то Петрович зарулит во двор около семи утра. Смартфон показывал шесть пятьдесят четыре. Ещё через три минуты во дворе показалась белая Гранта. Бабки, не сговариваясь, бросились ей наперерез, перегородив довольно узкий проезд. Петрович ответил на эти подозрительные манёвры двойным нажатием на клаксон, но предупреждение никак не подействовало на возбуждённых женщин. Мой сосед остановил автомобиль, опустил стекло и крикнул троице, изображавшей Труса, Балбеса и Бывалого из «Кавказской пленницы»:
— Вы чего там, ошалели? Под колёса бросаетесь!
Антонида Валентиновна, как самая боевитая, подняла вверх откуда-то взявшуюся палку и заявила:
— Ты не проедешь!
— Вы чего это, старые, удумали? — Петрович Балрогом не был, но возмутился знатно.
— А ну разворачивайся и вези баллон туда, откуда взял!
— Какой ещё баллон? — сосед снизу выглядел удивлённым.
— Какой-какой — газовый, — ответила Антонида. — Нам Андрюша всё рассказал.
— Андрюша? — произнёс Петрович. — Который надо мной живёт?
— Над тобой, над тобой, — подтвердила бабка. — Вон он стоит за берёзой.
Я после таких слов постарался слиться с тенью за той самой берёзой, но вышло не очень. Скрытность ещё слабо прокачана, да и одёжка не члена гильдии воров.
— Я с ним сейчас поговорю. А пока дайте проехать! — заявил сосед и чуть газанул.
Палка Антониды со всего размаху опустилась на капот Гранты. У Петровича аж лицо перекосило от такого. Сосед выскочил из машины и начал отнимать у бабки импровизированное орудие неандертальского охотника. Антонида тут же завизжала, как будто её режут. На помощь к ней бросились её подружки. Петрович не выдержал тройного натиска и, защищая одной
