Доктор Серван - Александр Дюма-сын

— Послушайте, — сказала Жанна, останавливая доктора на пороге, — вы видите, я на все решилась, жизнь моя зависит от того, что вот-вот должно произойти. Если опыт, который вы сегодня проведете, не удастся, могу ли я по крайней мере надеяться, что вы повторите попытку вернуть мне Терезу?

Доктор колебался.

— Отвечайте, — настаивала женщина. — Но помните: обманывая, вы убиваете меня.

— Этот опыт не повторится.

— Так пойдемте! — вскрикнула несчастная, и глаза ее лихорадочно заблестели.

— Жанна, — обратился доктор к бедной женщине, взяв ее за руку, — обещаете ли вы мне, что ни в каком случае не посягнете на свою жизнь, если опыт не удастся?

— Зачем же мне на нее посягать, если я знаю, что и без того умру?

— Если у меня не получится вернуть вам дочь, я хочу заставить вас забыть ее, — продолжал доктор, глядя на мать Терезы.

— О, у вас никогда не было детей! — воскликнула женщина. — Пойдемте же, пойдемте скорее!

— Жизнь определяется не только одними привязанностями. Вы еще не так стары, чтобы перестать надеяться на счастье. Вы будете моей сестрой.

Жанна, будто не услышав слов доктора, спросила:

— Вам нужно зайти домой?

— Нет. Ивариус ждет меня на кладбище.

— Тем лучше.

Несмотря на то что погода стояла сырая и холодная, крупные капли пота катились по лицу Жанны.

— Вы переселитесь ко мне, — продолжал доктор, — и мы с Ивариусом возьмем вас на попечение. Вы сами были несчастны, а потому вам будет приятно делать добро для других несчастных. Благодеяния, которые мы совершаем, утешают нас в величайшей печали. Я на двадцать пять лет старше вас. Когда я умру, вы с Ивариусом разделите мое наследство. Вот увидите, вы еще будете счастливы!

— Наконец-то мы пришли! — проговорила Жанна, не слушая доктора.

У ворот кладбища собралось много любопытных.

— Чего хотят эти люди? — спросила бедная женщина.

— Посмотреть.

— Справедливо, ведь для них это просто зрелище, подобное другим. Впрочем, отчаяние матери не такая уж редкость и не заслуживает внимания. Они будут мешать вам, доктор?

— Нет.

— Войдем же поскорее…

При виде доктора и Жанны толпа почтительно расступилась, а потом бросилась вслед за ними на кладбище, которое до прихода доктора было для всех закрыто. Только для одного Ивариуса сделали исключение.

Для жителей маленького городка это был важный день. Повсюду только и говорили, что об этом происшествии, и различные предположения, которые мы уже обозначили в одной из предыдущих глав, должны были теперь или подтвердиться, или оказаться неверными. Жители города С. не отличались особенной образованностью, и потому их гораздо больше занимал сам результат, нежели вопрос науки. Кроме того, из тщеславия они хотели говорить всем, что именно в их городе жил человек, сотворивший чудо; однако три четверти из тех, кто в первую очередь стал бы так говорить, ревностно желали, чтобы опыт не удался. Странно, заметим мы мимоходом, что на свете весьма мало людей, желающих успеха человеку, который замышляет великое дело. Достаточно вспомнить, в какой нищете жили и умирали многие великие новаторы.

Итак, в этот день на кладбище собралось множество людей, надеявшихся на то, что доктору Сервану не повезет. Почему? На этот вопрос у нас нет ответа. Мы можем только сказать, что человек, каким бы невежей он ни был, всегда самолюбив. Несмотря на свое низкое происхождение, несмотря на свою неприметность в толпе, из которой он не в состоянии выделиться, он почувствует себя униженным на фоне великого человека. Вместо того чтобы наслаждаться светом, который источает гений, он видит только тень, отбрасываемую колоссом. Но как бы то ни было, толпа, сопровождавшая доктора, шла в глубоком молчании. Читатель, наверное, помнит, что в это время, как мы уже сказали, стояли холода; молчание толпы являлось скорее следствием температуры воздуха, нежели признаком уважения к доктору.

Наше мнение, которое мы имели возможность высказать, еще более подтверждается следующим фактом: с тех самых пор как доктор Серван начал заниматься своими чудными опытами, никто из горожан, слышавших о них, не приходил к нему с просьбой воскресить их родственника. Но мы обязаны также отметить, что эта мысль пришла ему в голову только тогда, когда умерла Тереза. Доктор приказал похоронить тело молодой девушки таким образом, чтобы оно даже по прошествии трех месяцев после погребения было пригодно к операции, которую он собирался провести. Многие люди умерли после Терезы, и с их телами можно было сделать то же самое, но никто не изъявил такого желания. Толпа любопытных увеличивалась с каждой минутой, и вскоре народ заполнил маленькое кладбище.

Известно ли вам, на что похоже кладбище в маленьком городке? Это сад, расположенный по большей мере на трех десятинах земли и обнесенный оградой, которую порой переносят для того, чтобы получше разместить могилы. Между деревьями виднеются черные кресты и надгробные камни с незамысловатыми надписями. Кое-где встречаются мраморные памятники окрестных Крезов[2] — предмет восхищения тех, кто при жизни не отличался большим благосостоянием, а потому и после смерти не рассчитывал на такие удобства. В этих спокойных садах, не ставших, подобно столичным кладбищам, местом массовых гульбищ, в этих священных местах, достойных своих «жильцов» и посетителей, осталась неприкосновенной мысль о будущей жизни, обещанной Богом. Душа там невольно наполняется неведомой ей доселе поэзией, мысли облекаются в новые образы, и человек ощущает какую-то благотворную, хотя и незаметную небесную негу, наполняющую все его существо. Кладбище, где покоилась Тереза, было как раз таким.

Первых двух дочерей Жанны похоронили здесь же. Ветер снес с их могил кресты, которые сердобольный смотритель кладбища вновь поставил для того, чтобы несчастная мать знала, где молиться о своих детях. Но однажды, когда Жанна пришла навестить своих дочерей, она обнаружила мраморный памятник там, где обычно молилась. Смотритель кладбища объяснил ей, что это место купили какие-то богатые люди. Гробы, которые там покоились, перенесли в разные части кладбища, и он не знал, где теперь те, что искала Жанна. Для Терезы же, как известно, доктор Серван купил небольшое место. На ее могиле установили белую мраморную плиту с вырезанным на ней именем, вокруг которой уже начинали увядать редкие осенние цветы. Именно к этому месту уже целый месяц ежедневно приходила мать усопшей. Теперь же мраморную плиту сняли и отложили в сторону; поблизости стоял могильщик с заступом в руках. Ивариус сидел возле плиты и держал в руках различные инструменты, на которые окружающие с любопытством поглядывали. Толпа теснилась к могиле: одни стояли, облокотившись на кресты, другие забрались на деревья. Все ждали.

Небо покрывали тяжелые свинцовые облака, и холодный ветер, наклоняя деревья к земле, гулял по кладбищу. Доктор приблизился к могиле.

— Начинайте, — приказал он могильщикам.

Послышались первые удары заступа. Жанна упала на колени. Повсюду воцарилась мертвая тишина. При каждом стуке заступа сердце бедной матери так вздрагивало, будто тело ее ребенка поражал удар. Двое могильщиков спустились в могилу и хотели поднять гроб. Но он был двойным и очень тяжелым: внутри гроба из дубового дерева находился еще один, из свинца. Могильщики попросили помощи у людей из толпы, и общими усилиями им удалось вытащить гроб и поставить его рядом с мраморной плитой. Сначала открыли дубовый гроб, а затем из него вынули свинцовый, к которому подошел Ивариус с раскаленным докрасна железом. Распаяв крышку гроба, он снял ее. Порыв ветра унес кусок материи, которым было покрыто тело усопшей, чтобы его не попортил свинец, и взорам любопытных зевак предстало исхудалое тело, лежавшее на белой простыне, местами запачканной кровью, вышедшей из покойницы после погребения. Доктор с помощью Ивариуса достал из гроба тело молодой девушки и положил его на мраморную плиту, находившуюся у могилы. Бедная Жанна следила, сложив на груди руки и едва дыша, за всеми этими приготовлениями.

В ожидании чуда толпа как будто окаменела. Можно было подумать, что мертвецы повставали из своих могил, чтобы присутствовать при этом странном зрелище. Доктор поднял покрывало с лица Терезы.

— Дочь моя! — вскрикнула Жанна, протягивая руки к девушке, на лице которой смерть оставила явственные следы.

Глаза Терезы были закрыты, и их окружали зеленые пятна, рот приоткрыт, а волосы, сухие и жесткие, казалось, были готовы переломиться от первого прикосновения.

Мы не в состоянии описать, какое впечатление произвела на зрителей последующая сцена. Доктор начал прикасаться ко лбу умершей железной тросточкой, между тем как Ивариус натирал ее виски какой-то красной жидкостью. Вдруг девушка приподняла голову, потом плечи, а затем встала. Шатаясь, она подошла к матери и, окинув ее мутным взором, упала в ее объятия. Увидев поднявшуюся Терезу, толпа под влиянием панического страха и удивления тут же расступилась, но не спускала глаз с той, которую воскресила воля человека. Доктор посмотрел на Жанну. Вдруг он увидел, что она побледнела, а затем испустила страшный крик. Тело Терезы рухнуло на мраморную доску. Глаза девушки снова закрылись, губы позеленели, а из горла хлынула кровь. По толпе пронесся ропот, после чего горожане начали медленно расходиться.