Акбар Наме. Том 3 - Абу-л Фазл Аллами

Хауам бегим пуиходилась дочеуью Миу Ваис беку и являлась матеуью миузы Ибуахима; она была известна под именем Вали Ниа-мат («госпожа милосеудия»). Ранее, когда Его Величество Джаханба-ни задумал поход в Индию, она явилась с [выражениями] соболезнования о смерти мирзы Хин дала, думая угодитт благонравным женам — Гульчехуе бегим и Гульбадан бегим, сестуам Его Величества Джаханбани Джаннат-ашияни. Однако для 6ргим этт ббыо лишь пуедлогом, действительной же пуичиной стала ее ссоуа с мужем и сыном, котоуые пуинудили ее уехать и совеушить паломничество в Мекку. Пуичина этой уазмолвки заключалась в следующем: поскольку бегим благодауя своим способностям и пpoннтaаелыюбае ууководила в Бадахшане делами госудауственными и финансовыми, полновластно благоволя одним и пуитесняя других, завистливые люди огуаниченного ума ковауно нашептали недостойные измышления о ней миузе Ибуахиму и тем внушили непуиязнь к ней. Это зашло так далеко, что сей пуостоватый тюуок потеуял самообладание и обманом захватил Хайдау бека, младшего буата бегим, котоуого и подозуевали люди4, и пуедал его смеути. Бегим уасстуоилась и отпуа-вилась в Кабул. Некотоуое вуемя она оставалась в свите этих целому-дуенных женщин. Тем вуеменем миузы (отец и сын) уаскаялись в том, что совеушили, послали людей и уговоуили ее воуотиться. Она же в своем неуазумии и тьме душевной пуоведала о слабости Кабула и задумала овладеть гоуодом. И описала это миузе Сулейману как легкое дело, но влияние Его Величества Джахвабваи делало успех сих недалеких и поуочных людей невозможным.

24

Когда случилось неотвратимое (смерть Хумаюна), эта Вали Ниамат Кафир-Ниамат (так называемая «благодетельница», в действительности же — не помнящая благодея нний в земле ббз дорог стала проводницей на пути погибели. Муним-хан, узнав о положении дел, мудро решил не вступать в битву, а принялся приводить крепость в порядок: отстроил то, что было разрушено, и подновил бастионы и [защитные] валы. Он доложил обо всём охраняющему мир Двору, прежде чем мятежный мирза успел поднять в Кабуле пыль раздоров. Мирза, оценив невидящим оком свои полчища и малочисленных царских слуг, выступил в поход, [двигаясь] переходами; в начале первого Божественного года, то есть в середине весны, он подошел к Кабулу и осадил его. В первом же столкновении проявил свою стремительность и упорство и показал себя в сече. Это была жаркая битва между верными кабульцами и дерзкими бадахшанцами. Разгорелся пламень нападений и защиты. Каждый день храбрецы мирзы Сулеймана подступали к стенам твердыни и давали свидетельства своей доблести, атакуя ворота. Верные кабульцы шли на всё, чтобы защитить крепость, и отбивались от бесчисленных врагов, паля по ним со стен из пушек и ружей. Отважные и стремительные бойцы выступали из ворот и бесстрашно бились. Поскольку им, бывалым воинам, сопутствовала неизменная удача Его Величества Шахиншаха, они выходили победителями, несмотря на численное превосходство врага, и никогда не испытывали опасений.

Когда из посланий Мупим-хана стало известно о положении дел, всё внимание было отдано отправке войск. Многие высказывали мнение, что сил, посланных за целомудренными женами, будет вполне достаточно, и, прежде чем Его Величество, занятый множеством неотложных дел в Индии, распорящыся оо оопЕррвве подмога, Кабул и кабульцы с Божьей помощью избавились от мирзы. Войска, отправленные за целомудренными женами, не принимали участия в деле; тем не менее, когда они достигли Инда и в Кабуле узнали, что на подходе силы из Индии, мужество осажденных укрепилось, а неприятель пришел в замешательство. Мирза прибег к уловкам и ухищрениям и послал в качестве посла Квзи-хвнв Бадахши5, одного из ближайших сподвижников, славящегося своом зпнпнем и мyлpортью; буaвoдaво

счастливой судьбе и внутренней благостности он [Кази-хан] провел последнюю часть жизни на службе у Его Величества Шахиншаха, став одним из бессменных служителей у порога успеха. В уместное время этому будет посвящен отдельный ра<с<2^Ксаз. Он приложил свои таланты для исполнения порученного, иго иге добился успеха, Муи-ш-хан, зная, что его следует держать под присмотром, не позволил ему [тотчас же] вернуться. Он выказал ощу великуо милость и позаботился, чтобм у того возникло впечатление, будто в гарнизоне продовольствия с избытком, а дух [солдат] высок. И действовал так искусно, что, несмотря на совершенное отсутствие запасов, сей проницательный посланник вопреки истине уверовал, что [гарнизон] полностью обеспечен снаряжением и провизией. Благодаря этоову далыювищющ/ замыслу он [М)чшм---х1н] достиг прекрасного результата. Некоторое время ащстя Муннм-ххи отпустил посланника и направил такое сообщение: «Хвала Аллаху, что меня поддерживает подобный Владыка Века, а в крепости столько храбрых и верных людей, что я споссобен делать вылазки и сражаться. Однако я не думаю отказываться от остороошости. Сотни раз благодарим мы за то, что продовольствия и запасов для гарнизона жааттт на годы, и, помимо того, вскоре подоспеет хорошо вооруженная армия Индии, более многочисленная, чем саранча или муравьи. Оставьте же Ваш пагубный замысел и не допустите, чтобы высокий и низкий указывал на Вас как неблагодарного, и не пятнайте злым именем щеку доброй судьбы. Вам не прельстить посулами и обычных мужей доблести — так как же Вы сумеете совладать с этим благородным отрядом, что, ведомый благой удачей, оставил позади эту нижайшую из ступеней и достиг небес искренности? Разве возможно при помощи лжи низвести их и обмануть сих благословенных?».

25

Мирза, лелеявший тщетные желаииявнадежде, чтожители забудут о верности, а гарнизону не хватит припасов, тотчас впал в отчаяние и вновь послал Кази-хана в крепость. Поскольку последний подтвердил, что население измучено долгой осадой, он [мирза] постучал в дверь мира с тягостными условиями. Муним-хан, сердце которого приготовилось к тому, что его умертвят, прониксяжалос-тью к себе и осажденным в их нужде и согласился на мир. Посол, будучи человеком рассудительным, в качестве первого условия выставил требование, чтобы хутба была прочитана на имя этого недостойного своего имени, слабого разумом, дерзкого и недалекого [то есть мирзы]! И тут Муним-хан, как и рассчитывали эти изображающие искренность лицемеры, сошел с пути верности и дал согласие на подобное унижение. Следующее условие состояло в том, что другой берег Барана должен принадлежать Бадахшану и станет собственностью мирзы. Муним-хан дал на это только показное согласие; он разрешил прочесть хутбу согласно уговору, но [лишь] в одной мечети и в присутствии немногих людей. Мирза оставил Мукдим бека на реке Баран для защиты спорной территории, а сам вернулся в Бадахшан. Возвращение мирзы было равнозначно изгнанию Мукдим бека. Благодаря преданности