Обналичка и другие операции - Михаил Лифшиц

После двух или трех выступлений участники шли гулять, играть в настольный теннис, в шахматы. Многие знакомились, решали важные вопросы, договаривались о взаимодействии. Как на всех совещаниях и конференциях, самое главное происходило в кулуарах…

На лекции сидели рядышком два солидных господина, не старые, до пятидесяти, слушали рассказ о том, как на Трехгорной мануфактуре рабочие относятся к перестройке. Представитель парткома «Трехгорки» рассказывал довольно интересно, не слишком завирался и приводил живые примеры. Но два господина скучали. Один из них, джентльмен с седыми висками и в сером костюме, наклонился к соседу и тихонько спросил:

— Вы не знаете, кто тот молодой человек не первой молодости, который переговаривается в президиуме с секретарем райкома?

— Знаю, — ответил сосед. — Это секретарь райкома комсомола. В смысле, первый секретарь.

— А знаете вы, на какой машине он ездит?

— Знаю, — опять сказал сосед. — На красной «Волге».

— Изумительная эрудиция. А я хотел вас развлечь этими сведениями, — джентльмен в сером, несколько разочарованный, уселся в своем кресле прямо.

— Вы, наверное, преподаватель? — теперь уже собеседник наклонился к господину в сером.

— Разрешите представиться, Петр Серафимович Рязанцев, профессор, декан факультета управления университета, — ответил тот.

— Так я вам сознаюсь, Петр Серафимович, что отвечал на ваши вопросы, зная ответ, считайте, по шпаргалке. Я — Закурдаев Юрий Иннокентьевич, директор института, а этот парень работал у меня сначала инженером, потом комсомольским вожаком, а потом ушел в райком. Но жизнь в комсомоле беспокойная, тем более, видите, перестройка, вот он и приезжает иногда ко мне на красной «Волге» освежить знакомство — вдруг придется возвращаться.

— Ну, это никак нельзя считать шпаргалкой. Вы просто очень хорошо подготовлены по этому вопросу! — оживился Петр Серафимович.

— Но другого человека в президиуме я не знаю. Рядом с шефом — инструктор райкома, который собрание ведет. А рядом с ним кто, справа?

— А… Это Калмыков Артур Иванович. Кто он, трудно сказать. Окончил юридический факультет и Академию внешней торговли. Работал в ЦК, в МИДе, в МВД. Сейчас, должно быть, в Краснопресненском районе занимает важный пост. А, кажется, сейчас он в Гидрометцентре заместителем. Мы с ним знакомы. Я даже как-то приглашал его к нам на встречу со студентами и представлял как генерал-майора внутренней службы, есть у него такое звание. У него и дипломатический ранг есть. В общем, направляют его на трудные участки, генерал по особым поручениям. Мужик сдержанный, очень быстро соображает, и, по моему впечатлению, порядочный.

— Спасибо, вы мне целую лекцию прочитали. Мне теперь кажется, что я Калмыкова как-то видел…

Утренние доклады кончились, и новые знакомые пошли прогуляться по территории. Перед обедом они выпили по рюмке водки в номере Рязанцева, а на вечернее заседание не пошли, потому что после обеда завалились спать.

Так завязалось знакомство, оказавшее большое влияние на судьбу Артура Артуровича Калмыкова.

После партхозактива Рязанцев и Закурдаев перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, четыре раза за шесть лет вместе ходили в театр, при этом познакомились с женами. Это приятное и необременительное для обеих семей знакомство продолжалось и даже окрепло настолько, что мужчины стали посещать вместе Сандуновские бани (первый разряд, внизу, там пар лучше, чем в высшем разряде), где перешли «на ты».

Факт посещения общественных бань людьми, которые имеют собственные бани на собственных дачах и возможность посещать ведомственные бани, закрытые для простых смертных, может породить некоторые рассуждения и размышления. В действительности такое посещение понятно любому мужчине и никаких объяснений не требует.

В 1992 году оба друга переживали нелегкие времена и долго не созванивались. В мае месяце Юрий Иннокентьевич позвонил Петру Серафимовичу с просьбой.

— Мне нужен молодой специалист, — сказал он. — Не троечник, мне троечник не подходит, но и не отличник, потому что задачу я ему поставлю практическую, отличник может растеряться.

— Какая специализация? — стал уточнять задачу Петр Серафимович.

— Специалист по управлению предприятием, менеджер, ваш факультет ведь таких готовит!

— А где работать? У вас в институте? Тут нужно уговаривать, они в банки и страховые компании мечтают устроиться, — без энтузиазма ответил декан.

— Дело в том, что мне нужен не обычный сотрудник, а помощник, даже советник по работе в условиях этой перестройки. Перспектива у нашего института шикарная, инвалюту будем зарабатывать. Но год или два нужно правдами и неправдами продержаться.

— А через два года что? — спросил Петр Серафимович.

— Через два-три года дадим ему хорошую должность в институте, если он у нас приживется, а если не приживется, найдем ему место… Тут еще одно пожелание, даже два. Ты его не бросай, надеюсь на твою помощь, на твое сопровождение. Кроме того, хорошо бы у парня был отец со связями. Это на тот случай, если наших с тобой сил будет недостаточно, чтобы защититься от нынешних напастей и парня прикрыть.

— Но ты понимаешь, что такого кадра и без тебя много желающих заполучить. И соображает, и папаша со связями, и на «ржавый гвоздик» согласен пойматься…

— Ну, не такой уж «ржавый гвоздик»…

Петр Серафимович обещал подумать и через неделю предложил Артура Калмыкова.

— Но ведь его отец пристроит! — удивился такому предложению директор института.

— Да, ты понимаешь, у Артура Ивановича какой-то свой взгляд на воспитание сына. Я узнал, что у нас учится сын Калмыкова, когда парень был уже на втором курсе. Сейчас, перед окончанием университета, тоже нет никаких звонков. При этом я знаю, что он внимательно следит за жизнью сына, но не вмешивается. Может быть, закаляет, сам-то он из простых…

— И что сын Калмыкова из себя представляет? — спросил Юрий Иннокентьевич.

— Ну, что… парень, роста выше среднего, наверное, метр восемьдесят, волосы русые, глаза карие. Довольно подтянутый, разговаривает хорошо: и говорит правильно, не на жаргоне, и собеседника слушает… — описал своего студента декан.

— А голова?

— Бывает, студент понимает и знает, это — «пять». Бывает, понимает, но не знает, это — «четыре». Бывает, что не понимает, но знает, это — «три». Калмыков ближе ко второй категории. Пока не поймет суть вопроса, изучает, стремится постигнуть. Как поймет, в чем дело, теряет интерес, до мелочей не снисходит, а черт-то как раз в деталях сидит…Но ты же отличника не просил!

— Ладно, от добра добра не ищут, — принял решение директор. — Предлагай Калмыкову-младшему!

СКТБ «Импульс»

Офис, бухгалтер, банк, регистрация. Определив для себя такую последовательность, Артур начал действовать. Обзвонив и объездив множество сдающихся под офисы помещений, Артур понял, что в Центре снимать комнату очень дорого. Следующая ступень — около метро, чтобы от института ехать без пересадки — тоже ничего подходящего не дала. Пришлось в своих притязаниях спуститься еще на ступеньку — метро без пересадки, далее пешком не более 15 минут. Тут нашелся вариант — корпус заводоуправления, отремонтированный для сдачи под офисы, на 5-й Магистральной улице, недалеко от станции метро «Полежаевская». Все заводские службы съехали из привычных кабинетов в отдельном корпусе и расположились в тесноте, в цеховых и складских комнатенках. В одной такой комнатенке Артур переговорил с помощником директора завода, который занимался сдачей офисов. Помощник предложил посмотреть помещение и сказал: «Оксаночка, покажите товарищу двенадцатый офис и захватите ключи от пятнадцатого и шестнадцатого». «Но двенадцатый — самый лучший», — добавил он, обращаясь уже к Артуру.

По команде помощника из-за своего стола легко встала светловолосая красивая женщина лет тридцати с небольшим. Высокая, полная, с веселыми глазами, не толстая, а, как говорится, сдобная, она напоминала круглый белый хлеб «Паляниця». «При таких габаритах — какая резвая!» — подумал Артур. Женщина быстро накинула шубку, они покинули комнату и пошли сначала по коридору, потом по заводской территории к офисному корпусу.

— А вас как зовут? — спросила Оксана.

— Артур.

— Шо так? — поразилась Оксана.