Сто рассказов о войне (сборник) - Сергей Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотрел генерал Катуков – петляет река Маглуша. Круты берега у Маглуши. Не подняться на кручи танкам.
Задумался генерал.
Вдруг появилась у танков женщина. С нею мальчик.
– Лучше там, у нашего дома, товарищ командир, – обратилась она к Катукову. – Там речка уже. Подъем положе.
Двинулись танки вперед за женщиной. Вот дом в лощине. Подъем от речки. Место здесь вправду лучше. И все же… Без моста не пройти тут танкам.
– Нужен мост, – говорят танкисты. – Бревна нужны.
– Есть бревна, – ответила женщина.
Осмотрелись танкисты вокруг – где же бревна?
– Да вот они, вот, – говорит женщина и показывает на свой дом.
– Так ведь дом ваш! – вырвалось у танкистов.
Посмотрела женщина на дом, на воинов.
– Да что дом – деревяшки-полешки. То ли народ теряет… О доме ль сейчас печалиться, – сказала женщина. – Правда, Петя? – обратилась к мальчику. Затем снова к солдатам: – Разбирайте его, родимые.
Не решаются трогать танкисты дом. Стужа стоит на дворе. Зима набирает силу. Как же без дома в такую пору?
Поняла женщина:
– Да мы в землянке уж как-нибудь. – И снова к мальчику: – Правда, Петя?
– Правда, маманя, – ответил Петя.
И все же мнутся, стоят танкисты.
Взяла тогда женщина топор, подошла к краю дома. Первой сама по венцу ударила.
– Ну что ж, спасибо, – сказал генерал Катуков.
Разобрали танкисты дом. Навели переправу. Бросились вслед фашистам. Проходят танки по свежему мосту. Машут руками им мальчик и женщина.
– Как вас звать-величать? – кричат танкисты. – Словом добрым кого нам вспоминать?
– Кузнецовы мы с Петенькой, – отвечает танкистам женщина.
– А по имени, имени-отчеству?
– Александра Григорьевна, Петр Иванович.
– Низкий поклон вам, Александра Григорьевна. Богатырем становись, Петр Иванович.
Догнали танки тогда неприятельскую колонну. Искрошили они фашистов. Дальше пошли на запад.
Отгремела война. Отплясала смертями и бедами. Утихли ее сполохи. Но не стерла память людские подвиги. Не забыт и подвиг у речки Маглуши. Поезжай-ка в село Новопетровское. В той же лощине, на том же месте новый красуется дом. Надпись на доме: «Александре Григорьевне и Петру Ивановичу Кузнецовым за подвиг, совершенный в годы Великой Отечественной войны».
Петляет река Маглуша. Стоит над Маглушей дом. С верандой, с крылечком, в резных узорах. Окнами смотрит на добрый мир.
«ФРАНЦУЖЕНКА»
«Француженка» – так солдаты назвали пушку.
Когда сержанту Барабину впервые ее вручили, глянул солдат и ахнул. Пушка выпуска 1897 года. Выходит, из нее деды еще стреляли.
– Да-а-а… – протянул солдат.
– Зато француженка, – говорят Барабину.
Пушка действительно была французской. Во Франции ее изготовили. Еще в первую мировую войну попала она в Россию. Оказалась пушка на батарее, в которой служил Барабин в самые тяжелые часы Московской битвы. Много требовалось тогда вооружения. И вот случайно где-то на артиллерийских складах было обнаружено несколько старых пушек. Были здесь пушки русские, были английские, была и французская. Отправили их на фронт. Французская и досталась сержанту Барабину.
Артиллерийская батарея, как правило, состоит из четырех пушек. Из четырех состояла и батарея Барабина. Три пушки современные, новые, только что пришедшие с заводов. Четвертая барабинская – французская.
Все раздражало солдата в пушке. И вид старинный, и бьет ближе других, и много возни, пока перезарядишь.
– Утиль, – бурчал артиллерист. – Доисторический век.
Солдаты смеются:
– Зато француженка.
Побурчал-побурчал Барабин, а затем и привык к «француженке». А когда подбил первый фашистский танк, даже расцеловал пушку.
Сержант Барабин был прекрасным артиллеристом. Прекрасным оружием стала в его руках и «француженка».
Сражалась пушка на Минском шоссе в армии, которой командовал генерал Леонид Александрович Говоров. Сдерживала вместе с другими натиск фашистов. И вот теперь вместе со всеми пошла вперед.
Проезжал как-то генерал Говоров мимо артиллерийской позиции. Увидел необычную пушку. Спросил у офицера, что за пушка.
– «Француженка», – ответили генералу.
Объяснили офицеры генералу, откуда пушка и как к ним попала.
– Да, нелегкие были дни, – сказал генерал Говоров.
А когда узнал, что «француженка» танк подбила, даже похлопал ее по стволу.
– Спасибо, – сказал, – «француженка».
Недолго после этого пробыла пушка а войсках. Поступили с Урала новые пушки. Много тогда оружия под Москву приходило. Нет уже больше нужды во «француженке». Прислали новую пушку и для сержанта Барабина.
Уперся было Барабин. Привык, не отдает он свою «француженку». Однако приказ есть приказ. Пришлось артиллеристу расстаться с пушкой.
– Ну что ж, прощай, родимая.
Покатила на склады опять «француженка». Случилось так, что генерал Говоров через несколько дней вновь встретил Барабина. Признал он сержанта. Спросил.
– Ну, как «француженка»?
Показал Барабин на новую пушку. Была она дальнобойной, скорострельной, самой последней, самой совершенной конструкции.
– Да, наступает другое время, другая сила, – сказал Говоров.
ДОВАТОР
В боях под Москвой вместе с другими войсками принимали участие и казаки: донские, кубанские, терские…
Лих, искрометен в бою Доватор. Ладно сидит в седле. Шапка-кубанка на голове.
Командует генерал Доватор кавалерийским казачьим корпусом. Смотрят станичники на генерала:
– Наших кровей – казацких!
Спорят бойцы, откуда он родом:
– С Дона.
– С Кубани!
– Терский он, терский.
– Уральский казак, с Урала.
– Забайкальский, даурский, считай, казак.
Не сошлись в едином мнении казаки. Обратились к Доватору:
– Товарищ комкор, скажите, с какой вы станицы?
Улыбнулся Доватор:
– Не там, товарищи, ищете. В белорусских лесах станица.
И верно. Совсем не казак Доватор. Белорус он. В селе Хотине, на севере Белоруссии, недалеко от города Полоцка – вот где родился комкор Доватор.
Еще в августе – сентябре конная группа Доватора ходила по фашистским тылам. Громила склады, штабы, обозы. Сильно досталось тогда фашистам. Пошли среди фашистских солдат слухи – 100 тысяч советских конников прорвалось в тыл. А на самом деле в конной группе Доватора было только 3000 человек.
Когда советские войска под Москвой перешли в наступление, казаки Доватора снова прорвались в фашистский тыл.
Боятся фашисты советских конников. За каждым кустом им казак мерещится…
Назначают фашистские генералы награду за поимку Доватора – 10 тысяч немецких марок.
Как гроза, как весенний гром идет по фашистским тылам Доватор.
Бросает фашистов в дрожь. Проснутся, ветра услышав свист.
– Доватор! – кричат. – Доватор!
Услышат удар копыт.
– Доватор! Доватор!
Повышают фашисты цену. 50 тысяч марок назначают они за Доватора. Как сон, миф для врагов Доватор.
Едет верхом на коне Доватор. Легенда следом за ним идет.
ТУЛУПИН
Стрелковая рота вступила в село. Правда, не первой. Освободили село другие. Еще утром бежали отсюда фашисты.
Идут солдаты вдоль главной улицы. Сохранилось село. Быстро бежали фашисты. Ни сжечь, ни разрушить ничего не успели.
Подошли солдаты к крайнему дому. Дом-пятистенок. Калитка. Ворота. На воротах написано что-то. Заинтересовались солдаты. Читают: «Прощай, Москва, уходим в Берлин. Ефрейтор Беккерс».
– Вот это здорово, – рассмеялись солдаты. – Значит, прощай, Москва, прощай, надежды.
– Хоть и фашист, а верную надпись сделал.
Присмотрелись солдаты, а внизу и еще слова. Кто-то приписку сделал. Читают бойцы приписку: «Ничего, догоним. Рядовой Тулупин».
Понравилось бойцам солдатское добавление. Интересно им узнать о судьбе Тулупина. Может, Тулупин фашиста уже догнал?
Идут вперед солдаты. Кого ни встретят – пехотинцев, танкистов, артиллеристов – сразу с вопросом:
– Нет ли у вас Тулупина?
Фамилия не очень частая. Скорее редкая. Не попадается им Тулупин. Зашли солдаты за Можайск, за Медынь, дальше фашистов гонят. Нет и нет, не встречается им Тулупин. И вдруг в одном месте…
– Есть, – говорят, – Тулупин.
Кинулись солдаты к бойцу:
– Тулупин?
– Тулупин.
– Писал на воротах?
– На каких воротах? – поразился боец.
Объясняют солдаты.
– Нет, не писал, – отвечает Тулупин.
Огорчились солдаты.
– Не тот Тулупин.
Много километров прошагали вперед солдаты. Продолжают искать Тулупина.
И вдруг:
– Есть Тулупин!
– Тулупин?
– Тулупин.
– Тот самый?
– Сдается, тот.
Повстречались солдаты с Тулупиным и сразу ему про Беккерса.
– Беккерс… Беккерс? – стал вспоминать солдат. – Ах, Беккерс! Догнали его.
Оживились солдаты:
– Давно?
– С месяц уже, считай.
Довольны солдаты – попался Беккерс. Обращаются опять к Тулупину:
– Здорово ты на воротах…