Сказки мышонка Сухарика - Светлана Волкова

— О какой звезде ты говоришь? О какой вершине? Башня моего замка — вот вершина. И никаких звезд над ней не было и нет.

Аня перед Муравьиным царем была точно песчинка перед скалой. Но вот что она сказала в ответ:

— Вы, муравьи, глаз не отрываете от земли. Поднимите, царь, голову к небу…

Голос царя прогремел, словно гром. Глаза вспыхнули гневом:

— Если того, о чем ты говоришь, нет, я велю сбросить тебя в ров к муравьям!

Ане стало страшно. Задрожала в руках синяя чашка. Лишь бы не расплескать! Стал поднимать голову Муравьиный царь. Поднимал долго, вверх он глядеть не привык: всю жизнь он на все и на всех смотрел сверху вниз.

Вдруг упала со стуком тяжелая корона… Муравьиный царь не спешил ее поднимать:

— Звезда! Там горит звезда! Как она сияет!

— Я могу идти? — спросила Аня.

Муравьиный царь хлопнул в ладоши, и влетела карета. Ее везли муравьиные кони. Впереди — муравьиный кучер в ливрее.

— Садись скорее!

Помчалась карета, ударил в лицо хвойный ветер, замелькали елочные домишки. И вдруг — дворец. Кучер одернул ливрею. Из окна махнула фея:

— Зайди! Я как раз раздаю игрушки!

Аня не удержалась.

— Я на минуточку!

Фея открывала коробки. Дети толпились около. Игрушки у них в руках оживали. Куклы пели и танцевали, киты пускали фонтаны, корабли, подняв паруса, отплывали в дальние страны.

— Что тебе подарить? — спросила Фея. — Куклу? Выбирай. Но ты должна взять куклу своими руками. Иначе она не оживет и танцевать не станет. Такой уговор у фей и детей.

Не отрывая глаз от куклы, Аня прошептала:

— У меня руки заняты. Я не могу чашку поставить: вдруг пролью? Я ее полной принести обещала…

— Что ж, — вздохнула Фея. — Такой уж, видно, уговор у людей: или ты даришь, или дарят тебе.

Аня попрощалась и убежала. А разбойники в это время глядели в окно, прижавшись к стеклу носами.

— Эх! Ничего не взяла! — зашептал Красный Перец.

— Я-то думал: поставит чашку, мы тут как тут, и сокровище наше.

Черный Перец затопал ногами:

— Хватит! Слыхали! Провалиться мне на этом месте — теперь сам я буду действовать!

Он выхватил саблю. Вжж-жик! Сабля рассекла золотую нить, что держала на елке Аню.

Прозвенела нить тонко, печально. Аня стремглав полетела вниз. Упала на пол синяя чашка…

Две руки в красных и две руки в черных перчатках потянулись к ней: «Наша!»

Но двенадцать раз пробили часы, слетел с вершины ели Ангел и прикрыл чашку белыми крыльями. Она была цела и до края полна молоком. Разбойники отступили в елочную тень. Ангел взлетел с синей чашкой вверх.

Там, под звездою, тихо покачивалась колыбель. В колыбели лежал Младенец. Он с улыбкой смотрел на Аню. От лица его шло такое сияние, что в комнате стало светло, точно днем.

И разбойников, что прятались под пастушьими плащами, все увидели. Аня подошла к елке. Фея кивнула Ане:

— Вот ты опять стала большая. И руки у тебя свободны.

Выбирай, что душе угодно!

— Хочу стать на минутку феей, — сказала Аня, поспешив к разбойникам. — Просите прощения!

— Вот еще! Я не умею! — Черный Перец стал еще чернее. Красный Перец еще больше покраснел:

— Я знал, да забыл, как это делается.

— Повторяйте за мной оба, — строго сказала Аня. — Я больше не буду разбойничать!

— Буду! Провалиться мне на этом месте! — закричал Черный Перец и провалился вместе с плащом, саблей и сапогами. И больше его никогда не видели.

Красный же Перец взмолился:

— Не буду! Я обещаю! Разрешите только в последний раз из ружья выстрелить!

Пиф-паф! Вылетел из ружья разноцветный фейерверк.

Все так и должно быть. Ничего на этот раз не перепутала Фея.

САХАРНЫЙ АНГЕЛ

До чего же замечательный пирог пекли в Сапожке на Рождество! Взглянуть на него приезжал в Сапожок сам Губернатор! Огромный пирог весь был разделен на квадраты. В каждый из них запекалось что-нибудь замечательное: монета, золоченый орех, фигурка из шоколада или сахара. Пирога хватало на всех сапожковских ребят. Они приходили на праздник нарядные, в вычищенной обуви, аккуратно постриженные, что случалось с ними не часто. Ведь в Сапожке и слыхом не слыхивали о парикмахерской, а чистильщиков обуви не было и подавно.

Как всегда, на Рождество все дети были на городской площади. Опоздал только мальчик Тимоша. Он жил далеко, на Потерянке, и мать его долго не отпускала.

— Темнеет сейчас рано. Неровен час — на разбойников наткнешься.

И все же упросил мать Тимоша. Когда он пришел на площадь, пирог уже был разрезан. Все жевали без помехи, шелестели фольгой и щелкали орехи. И для Тимоши был кусок пирога оставлен. В нем спрятан был сюрприз — сахарный ангел. Крылья у ангела были белоснежные, лицо тонкое, нежное. У Тимоши духа не хватило дотронуться до него.

«А вдруг ангел оживет?» — так он подумал и завернул ангела в чистый платок.

Катался Тимоша на горках и каруселях, глазел на елку и рождественский фейерверк. И вот, усталый, отправился он к себе на Потерянку.

Стемнело. Тимоша пошел быстрее. И вдруг на дорогу легли три черные тени. Тимоша поднял глаза: перед ним стояли разбойники. За самым маленьким волочилась по снегу длиннющая сабля. Ею он и загородил дорогу.

— Здравствуйте, — сказал ему мальчик. — Меня зовут Тимоша.

Разбойник удивился:

— Очень рад. Почему ты меня не боишься? Я — разбойник Перченый и навожу на всех ребят страх.

— Угомонись, Перченый, — отодвинул его второй, смуглый и чернобородый. — Я тоже известен всему городу. Слыхал про Копченого?

А третий, поправив очки, тоже с Тимошей заговорил:

— Что ты делаешь на дороге так поздно?

— Я с елки иду. А вы?

— А я звезды считаю. Я их все знаю. Потому меня все Ученым зовут. А что, весело было на елке?

— Я катался на горке, и мне пирога дали.

Разбойники вдруг завздыхали, а Ученый сказал печально:

— Мне, когда я был маленьким, пирога не давали.

— Ничего, — успокоил его Тимоша. — Приходите на будущий год на площадь, пирог большой, и вам достанется.

— А что там у тебя в варежке? — покосился Копченый.

— Сахарный ангел.

Тимоша развернул платок, и луна засияла на белоснежных крыльях ангела. Что стало с разбойниками! Копченый метнулся в сторону и чуть не упал в заметенную снегом канаву.

— Убери! Терпеть не могу белого! Мне только черные по нраву!

Перченый вдруг пустился бежать. Он бежал и ахал:

— Помогите! Видеть сладкого не могу! Мне плохо!

Ученый поспешил за ним следом:

— Я точно знаю, что ангелов не бывает. Я изучал небо.

— Убежали, — шепнул Тимоша ангелу. — Ничего, что ты им не понравился. Я тебя у кровати поставлю и буду смотреть.

Так он и сделал.

Прошел год. Наступило новое Рождество.

— Ты меня дожидайся, — сказал сахарному ангелу Тимоша и пошел на площадь.

Сколько ребят собралось на торжество! Были среди них и ряженые. А один мальчик был в одеянии ангела, с крыльями за плечами, в руках ветка пальмовая.

А вот и разбойники. Тимоша их сразу приметил. Посреди площади стояла красивая елка. Вокруг карусели, ледяные горки. Сам Губернатор, Тимоша узнал его по собольей шапке, катался с горы с ребятами. Но вот забил барабан, запели фанфары и трубы, семь лошадей, запряженных цугом, ввезли на площадь огромный пирог. Он был украшен флажками и свечами и сиял на всю площадь.

Разбойник Перченый взмахнул саблей, чтоб отхватить кусок побольше. Белое крыло опустилось на саблю. Это был мальчик в одеянии ангела. Сабля опустилась и отхватила кусок не побольше, чем остальные, но и не меньше. Внутри оказался сюрприз — шоколадный человечек. Он был в белой чалме и с дудкой факира. Копченый лизнул фигурку.

— Это то, что мне надо! Он из горького шоколада!

Мальчик в одеянии ангела тронул человечка пальмовой веткой, и дудочка в его руках вдруг заиграла.

Шоколадный человечек стал расти. Вырос, вырвал у Перченого саблю и проглотил.

— Посмотрите, какой я факир!

— Караул! Ограбили! — завопил Перченый. — Отобрали саблю!

И он бросился к разбойникам:

— Помогите!

— Не до тебя! — отмахнулся Копченый.

Ему достался пряник, в пироге запеченный, большой и сладкий. Это был трубочист, весь покрытый маком.

— Вот я тебя съем!

— Как бы не так! — засмеялся ему в лицо пряничный трубочист.

И тоже начал расти, расти и превратился в трубочиста настоящего: веселые глаза, зубы блестящие, мешок за плечами.

— Ах так! — разозлился Копченый. — Мне зато достанется мешок. Там, поди, всякого добра полным-полно.

Он выхватил мешок и влез в него с головой. А вылез, плюясь и чихая от сажи, с головы до пяток ею напомаженный. Все думали, что это ряженый, и долго смеялись. Хохотал вместе с ребятами и сам Губернатор.