Академия Хаоса. Лабиринт стихий (СИ) - Ярошинская Ольга

Когда мы жили у моря, я любила гулять в одиночестве, особенно когда грустила или на душе было неспокойно, и теперь я бродила по улочкам, заглядывая в окна и видя в них чужую жизнь. Все вокруг было таким реальным — и одновременно ненастоящим. Заботы, печали, споры и радости — все пролетало мимо, не касаясь меня, и в какой-то момент мне стало казаться, что ненастоящая здесь я. В одном из переулков я обогнула увлеченно целующуюся парочку, в другой — скользнула мимо косматого пса, который не повел в мою сторону даже ухом. Я прошла мимо храма воздушников и не задержалась у храма огня, цветы анимагов тоже остались позади, напоминая о себе лишь ароматом, пропитавшим мое пальто. Черный, как бездонный колодец, кристалл некромантов остановил меня на какое-то время, но я не решилась просить совета у смерти. Молитва рождалась в моем сердце в такт шагам. Я просила о покое для отца, о милости для матери, о счастье для Селесты. А что попросить для себя — не знала.

Я свернула в какую-то улочку, спускающуюся вниз, и пошла по ней, придерживаясь за стену, чтобы не поскользнуться. Под ногами сгустился туман, вскоре поднявшийся выше, так что я шла, не видя дальше собственного носа. Вдруг стена под моими пальцами исчезла, и я замерла, шаря вокруг себя руками. Крик застыл в горле, и сердце застучало в ушах. В какой-то момент мне показалось, что я уже попала в Лабиринт и теперь буду бродить по Хаосу, не находя дороги назад. Собравшись с духом, я сделала маленький шажок вперед, после еще один. Когда впереди забрезжил огонек, я бросилась к нему, как к лучшему другу, и с облегчением толкнула дверь, за которой обнаружилась таверна, где в очаге плясало пламя, а за столом сидел лишь один путник.

Глубоко вздохнув, я приложила руку к груди, успокаивая бешено бьющееся сердце, а после подошла к деревянной стойке в конце помещения.

— Эй, — позвала я, — есть тут кто-нибудь?

— А я что, не считаюсь? — насмешливо спросил мужчина за столом. — Садись, — он указал на лавку напротив.

Я подошла к нему и опустилась на деревянную скамью, неловко взяла предложенную половинку краюхи. Смуглое скуластое лицо мужчины казалось мне смутно знакомым. Может, мы уже встречались? Его кожа задубела от ветра, как у моряков, седина присыпала волосы, словно соль.

— Куда ты идешь?

Я открыла рот и закрыла, не зная, что ему ответить. Стоит подняться по улице выше и найти просвет между домами — и я наверняка увижу шпили водного храма, рядом с которым стоит дом, где мама сняла квартиру. Но я не хочу туда возвращаться.

— Если ты не знаешь, куда идешь, то не можешь заблудиться, — философски заметил мужчина, наливая во вторую кружку компот, от которого пахло малиной. — Но так ты никуда и не придешь, — добавил он.

— Куда-нибудь да приду, — возразила я. — Спасибо за угощение.

Хлеб был мягким, а компот сладким. Странно, что на столе была вторая кружка, словно мужчина меня ждал.

— А вы куда идете? — спросила я, чтобы поддержать беседу.

Мужчина смотрел на меня с легкой улыбкой, как на старую знакомую, и я пошарила в памяти, пытаясь вспомнить, где могла видеть эти глаза — светло-карие, почти желтые.

— Куда-нибудь, — неопределенно ответил он.

— Вы тоже заблудились?

— Я знаю все дороги. Ты так выросла.

— Мы знакомы?

— Я знаю тебя, — кивнул он. — Когда ходишь туда-сюда, то невольно знаешь многое. Арнелла.

Я вздрогнула. Все обрело какой-то налет сумасшествия. И улица, затянутая туманом, и пустая таверна, и этот незнакомец, который говорит со мной так, будто мы старые друзья.

— Спроси у меня, — сказал он, и глаза его, вспыхнув, стали ярко-желтыми, как у божка.

— Кто вы?

— Не тот вопрос.

— Это Лабиринт?

— Опять ошиблась. Ну же, Арья.

— Что мне делать? — выпалила я, ставя кружку на стол и кладя на него ладони. Незнакомец назвал меня детским именем, и это было как ключ, открывший мое сердце. — Во мне хаос, и я не знаю, как поступить. То ли запечатать его и выйти замуж, то ли продолжать учиться и пройти Лабиринт. Оба варианта пугают, и мне советуют разное, и я запуталась. Я не знаю, куда мне идти.

Мужчина смотрел на меня и молчал, и мне стало отчаянно стыдно, что я выплеснула на незнакомца свои личные переживания. Он просто путник и не может знать, что лучше для меня.

Путник?

Я отдернула ладони от стола и, ошарашенная догадкой, посмотрела на мужчину, сидящего напротив.

— Ты этого боишься? — спросил он. — Не выйти из Лабиринта и стать путницей? Боишься меня?

Я сглотнула. Желтые глаза мужчины завораживали, но мне не было страшно.

— Вы видите судьбы, это правда?

Он кивнул.

— Жизнь — дорога, и я вижу твою. Ты ищешь совета, просишь подсказки. Но никто не проживет твою жизнь вместо тебя, Арья. Выбери дорогу сама. Просто сделай первый шаг, а потом следующий…

Он допил компот и поставил чашку на стол.

— А какая моя стихия, вы знаете? — торопливо спросила я.

Он поднялся и, склонившись, легонько поцеловал меня в лоб. На кожаном плаще, мелькнувшем перед глазами, виднелись следы красной глины, желтого речного печка и черная сажа, и просто серая пыль...

Я вскочила с лавки, бросилась следом за мужчиной на улицу и застыла, оторопев от шума и гвалта рыночной площади. Мимо проехала телега, груженая мешками, от которых несло капустой. Торговка в засаленном платье шмякнула на весы пласт мяса. Мальчишки толкнули тетку, и из ее корзины выпали яблоки, запрыгав по мостовой. Я обернулась — позади тянулись торговые ряды с деревянными ложками и посудой.

— Чего стала? — рявкнула на меня тетка, подбирающая яблоки.

Подняв то, что подкатилось к моим ногам, я подала ей, и она выхватила яблоко, точно я пыталась его украсть. Ледяные шпили водяного храма отражали синее небо совсем близко, и я медленно пошла к нему, чувствуя внутри странную пустоту.

Поднявшись по лестнице, я скинула туфли и, сняв шляпку, распустила волосы, расчесав их пальцами. А после направилась на кухню, вылила в раковину скисшее молоко и сложила в чашку письма. Найденная у плиты спичка чиркнула, и пламя радостно заплясало у ног бога, пожирая бумагу.

Я сделала следующий шаг, выбрала поворот. Куда бы ни вела эта дорога, я готова по ней пройти.

Письма сгорели, оставив после себя пепел и запах дыма, и я открыла окно, чтобы проветрить кухню. Радужный мост изгибался над фонтаном, отражаясь в стенах водного храма и дробясь на острых гранях и шпилях разноцветными осколками.

Повернувшись в комнату, я осмотрелась. Крошки, пятна на плите, отпечатки пальцев на шкафчике с посудой. Мама так и не привыкла жить без слуг, а моей стипендии на них не хватало.

— Тиденис мунтас, — произнесла я, взмахнув руками, и энергия вдруг брызнула во все стороны солнечными зайчиками. Заблестел пол, точно его вымыли с мылом, засверкала плита, исчезла и паутина в углу потолка, и пыль на карнизе.

Я остолбенела. А после, придя в себя от шока, радостно взвизгнула. Быстро, боясь растерять решимость, побежала в спальню. Женихи уже почти развеялись, только Бонифаций еще держался зыбкой тенью. Взяв саквояж, который я даже не разобрала, пошла в прихожую. Записку я оставила на зеркале, подсунув уголком под раму, — тут ее мама сразу увидит, и покинула апартаменты, которые никогда не станут моим домом.

До академии можно добраться на почтовом дилижансе, который ходит из Фургарта в Олпет. Занятия начнутся только через пару дней, но мне не помешает повторить теорию хаоса. А еще надо взять новый комплект одежды у коменданта и попробовать закрепить «пылетер» еще раз.

Глава 6. Ученье — свет

— Итак, дамы, перед нами стоит ответственная задача: выяснить, кто из вас способен удержать хаос, а кто предназначен лишь для вынашивания детей. Что тоже, несомненно, очень важное занятие.

Преподаватель по физической подготовке прохаживался по спортивной площадке, а мы, студентки, выстроились перед ним в ряд. От всего потока осталось лишь четыре девушки.