Сказания о славном мичмане Егоркине - Ф. Илин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот представьте, если бы эти ребята прилетели чуть позже – да вовремя горбачевской перестройки и безудержной борьбы с лакоголизмом? Когда всю выпивку чуть не победили, всех обнюхивали и не только по понедельникам? Тогда замполиты, от зависти, наверное – у подводников даже сухое вино чуть не отобрали, у всяких инженеров чуть шило на «нет» не извели! Хорошо еще. Что среди адмиралов пара-другая умных людей попалась. Отстояли они необходимые жидкости, отбились от верноподданнического порыва…
Так вот – явись эти зелененькие человечки – пахали бы мы с вами на других планетах, воевали бы в других галактиках или плыли бы оплавленными атомами в хвосте какой кометы… А вы говорите, алкоголь – это яд!
– Да кто это говорит? Ты, мичман, нам чужих грехов не щей – своих хватает! – обиженно возразил майор со шрамом.
– А откуда все это-то узнали? Ну, про ЧП? – удивленно спросил майор Валера.
– Э-э-э, штабные прапорщики некоторые нужные вопросы и всякие пикантные новости знают всегда лучше и больше, чем сами начальники этих штабов – искушенно изрек сосед-подполковник. Он-то знал правду-матку!
– Кроме того, бывали там и наши – Ханлайн, читали такого фантаста, например, откуда все про космофлот и звездную пехоту-то он узнал? Да и есть где-то зелененькие, обиженные своим начальством, которые где-то и «стучат» в наше ГРУ Ну, просто не может быть иначе! – убежденно заверил их коллега, пришедший из соседнего вагона.
– Да, подытожил Егоркин, – Вот так оно все и кончились… Меня наградили, разрешили купить «девятку» по персональному талону, премию щедро отвалили, да взяли с меня расписку на пять лет о неразглашении. Я поменял свой облезлый «москвич» на «девятку», престижную тогда машину, а дальше – видно, меня и забыли. А Мишка резко стал капитан-лейтенантом и его забрали в этот самый хитрый НИИ. Они там таких интересных вещей и машин для армии, и флота наделали! Но, как обычно, все – в одном экземпляре, на второй и последующие у наших правителей денег нет, да и уверили их, что инопланетяне к нам не сунутся, а на местных есть у нас крепкая броня на быстрых танках. Да и забыли, поди, про этот затерянный НИИ после развала Союза. Но мужики там крепкие собрались – ни один со своими наработками за бугор не подался.
– Вот и так бывает! – заключил один из офицеров, а ведь, похоже, именно эту кастрюлю засекли тогда именно мои радары, наверное. В то время я как раз в дивизионе на перевале, недалеко от Загрядья, служил.
– Ну, Палыч, умеешь ты заливать! – восхищенно сказал майор с верхней полки, – Тебе даже Зилятдинов поверил, уж больше него-то никто так фантастику ни в грош не ставит! Вот в чем флот не переплюнуть нам никогда, и всем другим видам наших славных Вооруженных Сил, хоть вместе, хоть порознь, – так это в количестве трепачей на душу населения!
– Ну, тогда – за флот! – сказал я. Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками и кружками.
Поезд медленно и осторожно вползал между перронами большой станции…
Не ходите, дети, в Африку гулять! Был Егоркин на сафари…
Два дня в городе и его окрестностях бесился последний ураган уходящей зимы. Она как бы извинялась за свою былую малоснежность. На прощанье старушка приволокла откуда-то с моря угрюмые черные – черные тучи, просто беременные массами снега. Снег укрыл улицы, дома и все-все вокруг толстенным белым махровым одеялом, завалил все проезды, проходы и тропинки. Наконец, это буйство природы прекратилось. Улицы, дороги и весь город превратились в пушистую снежную целину.
К гаражам, стоящим на отшибе, было ни пройти, не проехать. Деятельный Ордынцев обзвонил своих соседей по ряду гаражей и объявил субботник. Все охотно откликнулись. Инструмент был у каждого свой, разные лопаты, скребки и ломы, заносы и лед не были редкостью. Работа спорилась. Дружно накинувшись на сугробы, помогая друг другу, справились с заносами неожиданно быстро. Через некоторое время обозначился достаточно широкий, по-военному ровный чистый проезд и въезды к каждому гаражу.
Раскрасневшиеся от физической работы на свежем воздухе, утирая пот со лба, переглянулись.
– Ну и что? – первым спросил Бардин и обвел всех присутствующих пронзительным взглядом.
– А ничего! – ответил Ордынцев, – но без водки! – утвердил он, и менее уверенно добавил: – постараемся.
И дружные соседи в одном из гаражей быстро сымпровизировали стол, приготовили горячий чай и закуску. Наступило время мужских разговоров о том, о сем. Мало-помалу, но всеобщее внимание вновь сосредоточилось на Егоркине. Как всегда, садистки насладившись этим вниманием, он начал:
– Флот – это вам не только по морям, по волнам… – изрек философствующий Александр Павлович – Это места разные повидать можно, а с какими людьми познакомиться и сдружиться… А опасно – так по улице идти опасней будет, да…
В печке угрожающе треснуло жарко горевшее сосновое полено.
Все сразу поняли – пошла затравка к новому рассказу. Палыч продолжал: – У нас тоже всякое бывает, а иной раз и в такое… сам куда попадешь, но сам и вылезешь, и тех, кто с тобой вытянешь! Иначе – нельзя! Закон такой!
Морская служба – это особая форма существования и образ жизни. А я, так благодаря флотской службе, даже как-то на сафари в Африке побывал! Вот! – изрек Александр Павлович, скромно, из-под мохнатых бровей, оглядев слушателей.
– А по этому поводу, подробно ежели, то был и такой случай… – Егоркин сделал эффектную паузу, вновь оглядел краем глаза заинтересовавшуюся публику и смачно прихлебнул горячий чай из кружки, откусил солидный кусок монументального бутерброда. Публика перестала жевать и выжидающе уставилась прямо в рот Александру Павловичу. Началось! Но рот его был предусмотрительно занят.
Народ безмолвствовал… В ожидании очередных судьбоносных откровений все боялись проронить даже случайный звук. Нагнеталось нетерпение и готовность услышать из уст ветерана все, что тот соблаговолит рассказать. Было даже слышно, как в прожорливой печке билось забытое всеми пламя, потрескивая красно-черными раскаленными углями и распространяя острый запах горящей сосны. За прикрытыми воротами гаража зло завывал норд-вест, бросаясь колючими снежинками, как мелкими «шурикенами».
Тут последовал очередной звучный глоток Палыча, заглушивший все остальные звуки. Его хватило, чтобы запить съеденное, и, наконец, свершилось!
– Так вот, – начал Егоркин, аккуратно обтерев губы носовым платком, который был размером этак с небольшой парашют для ракеты: – Были мы как-то на боевой службе в южной Атлантике. Корабли периодически заходили в порт Арнобии, столицу одной такой дружественной тогда нам страны. И жизнь была у них тогда очень интересная и веселая по всей территории.
Мало того, что к ним соседи периодически входили с дружественным визитом на танках, да еще – целыми бригадами, так еще и внутри князек местный Манкута, такой, знаете, милый современный каннибал с высшим английским образованием. Или даже – двумя? Нет, уже не помню!
Нет, именно каннибал, а не Ганнибал из Карфагена. Тот был нормальный мужик и даровитый вояка – даром, что лицом черен! Я тоже не очень далеко от школы жил! (Тут критику сразу несколько слушателей посоветовали немедленно заткнуться).
Егоркин удовлетворенно кивнул и продолжал: – Он уже который год вел гражданскую войну с переменным успехом, и с кровожадностью. Побежденных и даже подозреваемых противников он съедал – в жаренном или запеченном виде. Чтобы новым конкурентам было неповадно.
Причем, все это делалось в строгой зависимости от уплаченной заказчиком суммы. Этот экскурс по истории международного положения вам к тому, чтобы вы пока прониклись, куда мы попали. У наших там были ПМ-ки, которые ремонтировали правительственным войскам их корабли, и обслуживали наши боевые корабли. Наши эсминцы, БПК и БДК тоже посещали их столичный порт.
Пришли мы туда, значит, в очередной раз подремонтироваться, заправиться и отдохнуть, а тут к нам прибыли гости из посольства и военной миссии – с семьями, со своей выпивкой и закуской. Нормальные, наши люди – с пустыми руками, да в первый раз в чужой дом? Серега, какой раз говорю – это не по-нашенски, не по славянски!
С развлечениями у них было скудновато. Из всех разнообразий-то, у них-то только – стрельба по ночам, да оружие в квартирах. Ручной пулемет под кроватью – привычный такой предмет их обихода, прямо как холодильник на кухне. Так они рассказывали, да и сам как-то видел у одного советника в доме. Поэтому, визитам родных кораблей земляки, да и все «соцлагерцы» были рады. А у манкутовцев, глядя на наши пушки и ракеты, аппетит к вылазкам на какое-то время пропадал. Тогда и ночи в столице проходили как-то спокойнее. И на том нам было большое «спасибо» от местного населения.
Ну, вот, в тот день стояла жара, а воздух над морем был какой-то сонный и от лени даже не шевелился. Местный народ валялся на пляжах или под пальмами.
