Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

— Не смотри на меня так пристально, Дик, — застыдилась Кэти, чему‑то улыбаясь. — Будь примерным мальчиком, — она погрозила ему пальцем и растянулась на коврике, уткнувшись в него носом.

Они лежали, касаясь плечами, слушали крик чаек, тихо переговариваясь.

Потом они долго купались, заплывали далеко от берега, ныряли и дурачились. Он нахлебался соленой воды, пообещав Кэти достать дна. Совсем уставшие они выползли на песок и тут же свалились. Волны набегали на их ноги, перекатывались через головы, но им лень было передвинуться дальше.

— А ты помнишь, Кэти, как я первый раз пришел к Хименсу? Как… приставал к тебе в коридоре.

— Ты не приставал, Дик. Ты был пьян в стельку.

— Случайно как‑то получилось… — смутился Дик.

— Ну, не красней, Дик. Ты очень хорошо воспитанный мальчик, — с иронией сказала Кэти, прищурив глазки. — Ведь ты уж и не такой и паинька. Я немного знакома с твоими анкетными данными.

— И что же вы, мисс Орен, там такого нашли?

— Ты знаешь, Дик, чего мне сейчас захотелось? — Кэти повернулась к нему, пропуская мимо ушей его вопрос, почувствовав своей женской интуицией, что эта тема ему почему‑то неприятна. — Я бы не отказалась… от мороженого.

Дик с недоумением посмотрел на эту милую особу: до ближайшего ларька было километра два, одеваться ему не хотелось, чтобы переться туда на «ясуре», и завезли ли туда мороженое уже, тоже было под сомнением.

Он надел брюки, закатал их до колен и, помахав рукой Кэти, побежал в направлении города по самой кромке воды. Кэти стала кричать, что она пошутила, что ей не хочется мороженого, но он не остановился. Дик ощутил какую‑то внутреннюю потребность побыть одному, пробежаться: уж слишком на него подействовали слова Кэти, ее слова о том, что она заглядывала в его досье. Ничего, конечно, компрометирующего там не было, да и не должно быть.

Глава 7. РОЗОВЫЕ КАМУШКИ

Возвращался он шагом, не спеша.

Поравнялся с бредущей навстречу пожилой парочкой. Строгий мужчина в старомодных шортах и пробковом шлеме манерно нагибался, что‑то отыскивал и показывал своей подружке, напудренной женщине. Оттопырив мизинец, она несла полиэтиленовый кулек, на одну треть наполненный розовыми камушками. Не белыми, не черными, не плоскими, не круглыми, а именно розовыми, как рубцы от ожога на теле, и продолговатыми.

И он почему‑то вспомнил, что вот такие же примерно камушки привезла ему мать. Это было давно, очень давно. Он тогда ходил не то в пятый, не то в шестой класс второразрядной школы в штате Иллинойс. Матери не было дома уже года два. И сейчас он с тоской подумал, что тогда больше обрадовался этим камушкам, чем появлению в комнате матери. А та смотрела на него как‑то снисходительно, лицо ее, постаревшее и почерневшее, было печальным, глаза блестели и слезились.

Намного позже, года через четыре, Дик узнал, что мать была осуждена и отрабатывала наказание где‑то в Калифорнии. Местный судья, их хороший знакомый, не разобравшись в сварганенном правлением фабрики «Верхняя одежда» деле, — на той произошла забастовка, окончившаяся пожаром — присудил мать за порчу имущества к крупному штрафу. Денег взять было неоткуда, и его заменили двумя годами тюрьмы с отработкой на сооружении нужного очень для страны военно‑морского объекта. Отец был чем‑то занят, Дик уже не помнит, и слабо вмешивался в ход разбирательства, а может быть, доверял судье и даже не нанял адвоката.

Дик сплюнул, пнул ногой попавшую консервную банку. Та запрыгала по гальке, задребезжала, зазвенела. Чопорная парочка нервно вздрогнула, замерла на месте, опасливо оборачиваясь. Он извинился, обругав в душе себя кретином.

Километра с полтора еще оставалось до их стоянки. Широкий пологий берег уходил изогнутой полосой, чуть ли не до самого горизонта. Слева, метрах в трехстах от пляжа, на холмах зеленели причудливые кактусы, стройные кипарисы. По шоссе изредка проносились машины. Кто‑то, видимо, уже спешил домой, торопился обхитрить всех, прорваться по свободной пока дороге к паромной переправе.

Дик посмотрел на часы. Было без двадцати три.

С этого, наверное, все и началось — снова вернулся он мыслями к тому далекому прошлому. Мать после заключения сделалась тихой, робкой, почти ни с кем не разговаривала, ушла вся в себя, на фабрику не захотела устраиваться, хотя профсоюз и пообещал ее восстановить; нанялась мыть посуду в доме для престарелых. А спустя год бросила и эту работу и, ничего и никому не сказав, куда‑то уехала. Через полгода вернулась, снова начала искать работу. Так повторялось каждый год. Ее уже в городке все знали и никто не брал на работу.

Он окончил школу, год проработал в мастерских Питерсона и ушел в армию. Их часть перебросили на Хоккайдо, на усиление военно‑воздушной базы челночных истребителей типа «земля‑космос». На ней и прошли два года монотонной скучнейшей армейской службы. И он уже оформлял документы на увольнение, получив даже благодарность и знак отличия от бригадного генерала, когда пришло письмо от отца. Тот писал, что мать пыталась поджечь их дом и застрелить его, и что ему пришлось отправить ее в пансионат для граждан, имеющих отклонения в психике. Тогда ему подумалось, что хорошо, что он сдал карабин, сдал еще неделю назад, а то бы что‑то натворил. Осталось одно — пойти и напиться. И вечером он нализался в баре корейца Кима, и его привезли на джипе дружки на базу, дотащили до постели. Дик Ричардсон уже не числился в штате роты, и капрал только выругался грубо и рявкнул: «Присмотрите за этим лордом, не то он облюет всю казарму!»

Мать он увидел спустя шесть лет после армии.

Он подался сначала на север Штатов, промышлял на Аляске у эскимосов, потом перебрался на юг, в крупный город, окончил краткосрочные курсы и встал за конвейер, собирал роботов. Более нудной работы он еще не видел.

И его потянуло опять на свежий воздух, снова очутился на севере Больших Штатов, гонял рефрижератор от Северной Дакоты до скотобоен в Чикаго. Тогда он и познакомился с «Дже» и его группой… А что было дальше?… Бегство на Луну, где вспыхнула известная сейчас всем Лунная золотая лихорадка.

Неподалеку от одного из карьеров в «Море Дождей» экскаваторщик Матуро нашел кусок золота. «Море дождей»! Они животы надрывали со смеху над этим названием. «Море», да еще и «Дождей»! И это там, где нет ни капельки вода, не то что пресной, но и соленой нет, ни тучки, ни росинки, ни тумана, ни моросящего летнего дождика! Пыль, кратеры, камни, днем жара неимоверная, ночью такая же холодина; даже обогреватели в скафандрах не помогали.

А что то была за дорога к тому «морю»! Вдоль обочин валяются перевернутые сломанные вездеходы, отбрасывают устрашающие тени, застыли, будто готовясь на тебя прыгнуть, настоящие монстры. И они, вытянувшись на много миль, блестя скафандрами, все прыгают и прыгают в одном направлении, как те кузнечики, все удаляясь и удаляясь от основной базы. Безумцы! Так их окрестило объединенное правительство Луны. Самоубийцы! Авантюристы!