Фарватерами флотской службы - Георгий Егоров

По приказанию командира в ночь на 23 сентября я получил последние данные об обстановке в штабе бригады подводных лодок, нанес их на карту. Затем сверил курсы с учетом фарватеров и минных полей и побежал на катер, который ожидал меня у причала в районе Итальянского пруда.

В это время начался очередной налет. Снова загрохотали взрывы, опять вступила в действие наша зенитная артиллерия. Было такое ощущение, что все бомбы летели на наш катер. Но он благополучно добрался до подводной лодки. Около 22.00 "Щ-310" пошла на выход из Военной гавани. А бомбы рвались вокруг: на морзаводе, на молу у Лесных Ворот, в бухте рядом с бортом лодки.

Выйдя на Большой Кронштадтский створ, мы легли на курс в открытое море. Стояла прозрачная сентябрьская ночь, чуть-чуть пронизанная первой осенней прохладой. Картина, которая открывалась нашему взору, была жуткой. Всюду пожары - в Кронштадте, Ораниенбауме, Петергофе, Стрельне. Полыхало пламя на Лисьем Носу. Вполнеба расплылось зарево пожаров в самом Ленинграде. Казалось, вся Балтика была в огне...

Блокада в наших судьбах

Героическая защита колыбели революции - Ленинграда, ныне города-героя, оставила глубокий след в памяти советского народа. Беспримерное мужество проявили бойцы сухопутного фронта. Стиснутые кольцом блокады, при ограниченном подвозе боеприпасов, горючего, продовольствия, они отразили яростный натиск врага, отстояли город.

В тяжелейшем положении оказался Краснознаменный Балтийский флот. По существу, он был как в бутылке, горло которой плотно закупорили фашисты. Надводные корабли могли базироваться только в Кронштадте и Ленинграде, находившихся под непосредственным воздействием авиации и артиллерии врага. Поэтому корабли часто меняли места стоянок, тщательно маскировались, но даже в таких стесненных условиях оказывали своим артиллерийским огнем существенную поддержку сухопутному фронту.

Исключительно ответственная задача легла на плечи подводников. Необходимо было доказать, что балтийцы действуют не только у стен Ленинграда, но и в глубоком тылу врага, на просторах Балтийского моря, непосредственно у побережья противника.

В то же время прорваться из Финского залива в Балтику было необычайно трудно. На двухсотсемидесятипятимильном пути требовалось преодолеть несколько мощных противолодочных рубежей. После войны подсчитали, что вероятность прорыва составляла 20-30 процентов. Это означает, что из десяти лодок в Балтику теоретически могли прорваться только две-три. Теоретически, но не практически. Преодолевая минные заграждения и ожесточенное противодействие противолодочных сил, подводники успешно действовали на коммуникациях врага, топили его корабли и суда, перевозившие войска и боевую технику.

Героически проявил себя рабочий класс Ленинграда. В условиях блокады, при острой нехватке запасных частей, электроэнергии, материалов, под жестоким огнем артиллерии, под бомбежками, в голод и холод, рабочие, инженеры и техники выполняли сложные работы по ремонту и постройке новых кораблей и боевой техники, изготовляли боеприпасы и даже новое оружие. Так, только за блокадную зиму 1941/42 года на ленинградских заводах было подготовлено к боевым действиям 36 подводных лодок.

Личный состав Военно-Морского Флота вступил в то время в тесный контакт с создателями оружия и техники, с людьми, которых в годы войны уважительно называли тружениками тыла. Это обусловливалось спецификой строительства и ремонта кораблей. К примеру, танкисты или летчики в военную пору не принимали участия в изготовлении своих боевых машин. Им не было нужды находиться на заводах: после испытаний танки и самолеты поступали с оборонных предприятий на фронт.

Моряки практически с самого начала строительства корабля - на заводе. Также и во время ремонтов. В годы блокады именно экипажи кораблей выполняли основной объем работ, трудились рука об руку с заводскими специалистами.

И именно в таком совместном труде, в тесном общении, на мой взгляд, зримо проявляется одна из главных закономерностей нашей жизни - единство советского народа и его армии.

Во время блокады Ленинграда "Щ-310", как и другие подводные лодки, возвратившиеся из боевых походов, дважды побывала в ремонте. В исключительно тяжелых условиях экипаж совместно с рабочими судостроительных заводов восстанавливал боеспособность корабля. И мне хотелось бы рассказать об этом подробнее, так как победа под Ленинградом ковалась и в схватках с противником на полях сражений, и в заводских цехах, у станков, и на стапелях.

Однако сначала о нашем втором боевом походе в сентябре - октябре 1941 года. Боевая позиция была определена в районе острова Гогланд, находящегося в 100 милях от Кронштадта. Рядом, на других позициях, выполняли боевые задачи другие наши подводные лодки. Командование Балтийским флотом считало, что фашисты могут предпринять попытку прорыва своих тяжелых кораблей к Кронштадту с задачей подавить береговую оборону и уничтожить наш флот, который с войсками фронта оборонял Ленинград.

И надо сказать, что для подобной операции противник располагал достаточными силами. Контр-адмирал Ю. А. Пантелеев, в то время начальник штаба флота, писал: "Можно было ожидать появления в наших водах одного современного линейного корабля, четырех крейсеров, свыше трех десятков эскадренных миноносцев, до восьмидесяти подводных лодок, большого количества торпедных катеров и тральщиков. К этому еще приплюсовать 71 боевой корабль финского флота". Добавлю, что, по данным разведки, фашисты сосредоточили только в районе Або-Аландских шхер линейный корабль "Тирпиц", тяжелый крейсер "Адмирал Шеер", легкие крейсера "Нюрнберг" и "Кёльн", шесть эскадренных миноносцев.

Наша задача, как и задача других сил флота, состояла в том, чтобы не допустить прорыва гитлеровцев к Кронштадту.

До конца октября мы находились на позиции в положении немедленной готовности для атаки противника. Под Ленинградом шли тяжелые бои, неутешительные сообщения поступали и с других фронтов, простиравшихся от Баренцева до Черного морей.

С началом боевых действий все маяки были погашены, радиомаяки отключены, навигационное ограждение - снято. Требования же к точности кораблевождения неизмеримо возросли. А Балтийский театр - один из самых сложных для плаваний. Особенно для подводных лодок. Он будто нарочно создан неудобно для них: малые глубины, множество отмелей, банок. Узкости, заливы и шхеры служили отличным укрытием для противолодочных сил: охотников за подводными лодками, торпедных и артиллерийских катеров. Сравнительно небольшие размеры Балтики позволяли вражеской авиации держать под контролем все водное пространство. Смертельную угрозу таили мины. Подсчитано, что враг за время войны выставил на этом театре десятки тысяч мин. Море, особенно Финский залив, было буквально засыпано ими. В общем - штурманам в таких условиях приходилось нелегко.