Парадокс параллельных прямых. Книга третья - Татьяна Вильданова

Изнутри туман уже не казался таким плотным. Он свивался клубами под ногами коней, на мгновение, приоткрывая то поникший призрачный куст, то пятачок влажной, блестящей травы.

Где-то засвистела птица, ей ответила вторая.

Огромные как у осла уши лошади чутко напряглись.

К полудню туман рассеялся.

Кузнец жестом остановил движение, спрыгнул вниз, примотал повод коня к коряге и взобрался на бровку оврага. Этьена в точности повторила его действия и минутой позже также внимательно оглядела около пяти километров сочной луговой травы, ограниченной редколесьем.

Вдоволь налюбовавшись, мужчина так же молча спустился и отвязал лошадь.

«Немой он, что ли? – измотанная постоянным страхом, раздраженно подумала Этьена, – или боится? Хоть бы сказал что-нибудь».

Кузнец вывел из оврага свою лошадь, взгромоздился в седло и погнал её так, что перед глазами Этьены мелькнули только костлявый лошадиный круп и огромные чашеобразные копыта.

«Ничего, себе, доходяга»! – стирая с лица брызнувшую из-под лошадиных копыт грязь, оценила она.

К вечеру без происшествий добрались до Буало.

– Благодарю, месье, – получив монету, кузнец сдержано поклонился, – счастливой дороги.

«Не немой-таки!» – оглушенная низким басом, изумленно уставилась на него Этьена.

Не ожидая ответа, кузнец развернулся и зашагал прочь, ведя за собой на поводу свою несуразную клячу.

– Эй! – опомнилась Этьена, – эй! Послушай…

Оба, и человек и лошадь, остановились и повернули к ней головы.

– Послушай, – Этьена догнала их, подошла почти вплотную и попыталась заглянуть мужчине в глаза, – не мог бы ты проводить меня до Лоша? Я заплачу…

– Нет, месье, – отрицательно покачал головой мужчина, – там слишком опасно.

Я хорошо заплачу…

– Нет, месье… – он опять качнул головой и внимательно посмотрел ей в глаза, – вам бы тоже лучше вернуться…

Этьена развернулась и поплелась в гостиницу.

– Я еду в Аржантан, – налив хозяину стакан вина, сразу же приступила к делу Этьена, – не сможет ли кто-нибудь проводить меня?

– Нет, месье, – хозяин пригубил стакан, – наши все сидят дома.

– Но… я неплохо оплатил бы услугу.

– Хорошо бы, месье, но… обратно-то возвращаться в одиночку. А зачем зарабатывать деньги, если их на обратной дороге почти наверняка отнимут.

«Железная логика, – понимая, что уговаривать, действительно, бесполезно, опустила голову Этьена, – значит, дальше придется путешествовать в одиночку».

Третий и четвертый день путешествия прошли на удивление спокойно.

Погода держалась теплая, солнечная. Не совсем типичная для этого времени года, но лучше такая, чем влажная удушливая жара, знакомая ей по другим, прожитым ей в Париже, веснам.

Луга сменились заболоченной каменистой низиной, пропетляв по которой, дорога стала незаметно подниматься на возвышенность, покрытую густым вековым лесом.

Сразу потемнело и похолодало. Здесь влажная, покрытая мощным слоем прелой листвы, земля только начала просыхать, отчего влажно курилась на солнце и жирно блестела в тени под деревьями. Запах прели, гниющих листьев, молодой травы и недавно распустившейся, ещё мягкой и нежной, листвы, настоенный на висящем между ветвями тумане, медленно дурманил усталую голову.

Потянуло в сон.

«Не спать! – мысленно встряхнула себя Этьена, – до деревни не более трех километров. Там и поем, и отдохну. Надо только прощупать дорогу».

Она остановилась, вольно опустила поводья и попыталась сосредоточиться.

Сначала в мозгу возник только неясный гул (низкочастотный эмоциональный фон растений и животных, который обычно практически не поддается расчленению), сквозь который стали постепенно проступать отдельные сгустки высокочастотных эманаций.

Где-то впереди находилось скопление людей. Даже на расстоянии Этьена чувствовала исходящие от них волны раздражения, недовольства, усталости.

Девушка спрыгнула на землю, взяла под уздцы лошадь, сошла с дороги в чахлый подлесок и осторожно двинулась вперед. Чужие эмоции становились всё слышнее, создавая впечатление катящегося навстречу поезда, битком набитого раздраженными, орущими пассажирами. Этьена крепче ухватилась за повод и торопливо потянула кобылу прочь от дороги.

Сзади что-то громко хрустнуло. Девушка стремительно обернулась, и тут ей на голову набросили толстый шерстяной плащ. Этьена рванулась в сторону, но невидимый противник дернул за полы, и, умело подсекая жертву, подтащил её к себе.

Опрокинутая на скользкую траву, она вывернулась и наугад ударила обеими ногами. Кто-то охнул, упал, потом громко выругался. Второй, продолжая удерживать полы плаща, наудачу взмахнул кулаком.

Этьена охнула и затихла.

Глава 4

1

Заломив на затылок серую шляпу с малиновым плюмажем, и широко расставив длинные ноги в высоких сапогах и жемчужно-серых рейтузах, Доре по-хозяйски обвел взглядом стоящих у коновязи лошадей. Глаза задержались на высоком стройном жеребце.

«За такого я бы на съемках душу бы продал», – только представив себя верхом на этом красавце, восхищенно крякнул мужчина.

– Изволите выбирать? – из-под лошадиного брюха вынырнул краснолицый лоснящийся торговец, – лучшие лошади на всей ярмарке. Извольте обратить внимание, – его взгляд скользнул по торчащему из-под серо-голубого с малиновой изнанкой плаща внушительному паваду, перескочил на скульптурно вылепленное, невозмутимое лицо, воровато заглянул в темно– синие, непроницаемые глаза, оценил всё это и почтительно вильнул в сторону, – шевалье, на этого красавца, – мясистая ладонь легла на холку рослого гнедого жеребца, – прекрасное животное. Обучен нести доспех, силен…

На покупателя обрушился хорошо отработанный поток восхвалений жеребца, его самого, его и жеребца, а также их будущих совместных боевых подвигов, вкупе с последующим за ними водопадом наград и почестей.

Жан пригнул лошадиную голову и заглянул жеребцу в рот.

– Ха, да он старше моей бабушки!

– Месье, по-видимому, отправляется на войну?

– Возможно, – как можно небрежней ответил Доре.

«Хотел бы я знать, зачем тебя понесло в самое пекло», – полученная сводка не оставляла сомнений, что указанное маяком направление в конечном итоге упиралось в занятый англичанами Сен-Мало.

Не давая покупателю отвлечься, торговец тут же переключился на стоящую рядом гнедую кобылу.

– Посмотрите, шевалье на эту красавицу. Без сомнения, это то, что вам нужно…

– С такими-то коленями?…

Доре решительно подлез под коновязь и остановился перед приглянувшимся ему мышастым красавцем.

Сколько?… Заломишь слишком много, – сразу предупредил он, – уши обрежу… или язык. Он у тебя слишком длинный.

Ближе ко второй половине дня, прикупив всё необходимое для путешествия, и не дожидаясь закрытия ворот, он покинул Париж.

На ночлег остановился в Версале (пока ещё крохотной невзрачной деревушке), безошибочно выбрав из кучки низких кособоких домишек единственное более или менее приличное здание, при ближайшем рассмотрении действительно оказавшееся постоялым двором.

– Эй, хозяин! – перегнувшись через холку лошади, он нетерпеливо стукнул рукояткой хлыста в закрытый ставень, – есть кто живой?

Бесконечно длинный весенний вечер заканчивался.

Небо посерело, обступивший деревню лес почернел. В поле тоскливо вскрикивала какая-то птица, ей также заунывно вторила другая.

«Веселенькое местечко, – невольно передернул плечами мужчина, – занесло же сюда нашего монарха…! – машинально хлопнув перчаткой по щеке, непочтительно присовокупил он, – одни только комары чего стоят»!

За спиной чуть слышно заскрипела дверная петля.

Жан порывисто обернулся, пробежал глазами вдоль пустынной улицы: «Вымерли они все, что ли?»

Темные безглазые силуэты домов, плотно закрытые ворота… ни собачьего лая… ни мычания… ничего… никого… мираж, медленно растворяющийся в темноте… пустота… морок.

«А если я провалился куда-нибудь, – по спине к затылку поползла ледяная тряская дрожь, – в безвременье? Если здесь, действительно, никого нет? И никогда не было?»

– Эй! – уже не владея собой, со всей силы саданул он кулаком в дверь, – есть тут кто?!!

Где-то в глубине дома послышалось тихое шевеление, затем на верхнем этаже противно заскрипел ставень:

– Чего надо?

«Слава богу!.. – облегченно выдохнул Доре, – ну, и дурак же я»!

– Ужин и ночлег! – даже не пытаясь скрыть охватившую его радость, весело проорал он.

– Кто вы?

– Дворянин!

– Вы один? – продолжал допытываться ставень.

– Да!

Окно захлопнулось.

Эй! – состояние эйфории сменилось полной растерянностью, – послушайте… вы же… я заплачу…

«Черт бы его побрал! – Жан в бешенстве пнул сапогом дверь, – не на улице же мне ночевать»!

Дверь неожиданно приоткрылась.

– Прошу вас, месье, – хозяин внимательно осмотрел улицу, после чего открыл дверь шире и вытолкнул на крыльцо щуплого подростка, – Жако расседлает вашу лошадь.