Однажды в России, или Z cesku – z laskou - Иван Жидков

В потоке всяких рутинных дел я, конечно же, с огромным нетерпением ждал первой встречи с командой. Особенно потому, что слышать про свою новую команду мне за неделю пребывания в Петербурге пришлось очень много чего. И про его лидеров, Кержакова и Аршавина, которые, якобы и раньше не отличавшиеся покладистым характером, окончательно развинтились в сезоне 2002-го года. И про старых футболистов, которые установили внутри коллектива свои порядки, согласно которым молодые футболисты должны были ходить едва ли не на цыпочках. И про Радимова, которого уже вышеупомянутый мной бородатый журналист назвал, задавая мне вопрос, скандалистом и дебоширом, да и комментарии остальных относительно нового приобретения команды отличались уклончивостью. Кого ни спроси, все начинали загадочно улыбаться, пожимать плечами, разводить руками и выдавливали из себя лишь то, что этот «монстр» Радимов очень странный и недисциплинированный. Что же касается Мутко, то он меня тогда, зимой 2002-го, только успокаивал. Дескать, все будет отлично, Радимов вернулся в свой город и за него уже только за это готов быть тише воды и ниже травы, а на поле порвать всех и вся.

Признаюсь, по первым ощущениям у меня не было такой уверенности. Но в том и заключается отличие футбольных тренеров от всех остальных, кто наблюдает за игрой со стороны, что в нашей профессии необходимо терпеть ждать, присматриваться, вникать в нюансы и рубить с плеча лишь в той ситуации, когда никаких других вариантов не остается. Впервые игру Радимова я видел на видеокассете, когда «Зенит» в последнем туре чемпионата 2002-го года, буквально за неделю до моего приезда в Петербург принимал на своем поле «Крылья Советов». Я еще поразился тогда, как в таких ужасающих погодных условиях, да еще и при том, что «Зенит» уже твердо провалил сезон, на трибунах собралось около 10 тысяч зрителей. Так вот Радимов тогда приехал в Питер в составе самарской команды и назвать его действия выдающимися я не мог. Общий фон матча был каким-то разгильдяйским, обе команды мыслями были в отпуске и не получали ни малейшего удовольствия от футбола на раскисшей поляне, под проливным дождем. Соответственно, и действия Радимова мне понравиться не могли. Только потом, увидев его на первой тренировке, я понял, что имею дело с мастеровитым игроком, которого можно использовать во благо команды. Правда, тогда я еще не мог знать, как сильно мне поможет Влад через каких-то полгода…

Хоть президент и рассчитывал, что я буду работать именно с теми игроками, которые имелись у «Зенита» в наличии, все-таки пара-тройка приобретений мне с самого начала потребовалась. Прежде всего мне хотелось изменить систему игры питерской команды. Меня совершенно не забавлял тот футбол, который я видел на видеокассетах, даже образца «бронзового», 2001-го года.

Физически та команда была готова прекрасно, подрастали молодые амбициозные игроки, но схема с тремя центральными защитниками, двое из которых, «персональщики», вынуждены целых 90 минут бегать за вверенными ими нападающими, словно хвосты, а третий «подчищает» за ними, мне не нравилась. Для меня все 90-е годы существовал в футболе один эталон – «Манчестер Юнайтед» сэра Алекса Фергюсона, чью игру даже футболом назвать нельзя было. То, что показывали англичане было чем-то космическим, неземным. Неудивительно, что за счет такого симбиоза эффективности и зрелищности «МЮ» стал одним из немногих выгодных футбольных проектов. Если бы моя команда когда-нибудь играла в ТАКОЙ футбол!

Когда президент «Зенита», совершенно убитый тренерскими экспериментами 2002 года, окончательно разочаровался в утопической мечте о доморощенном тренере, он попросил давно знакомого агента Константина Сарсанию найти человека, который первое: умел бы работать с молодежью. Второе: не гнулся бы под авторитетом опытных игроков, и способным «закрутить гайки» в разболтавшейся команде. Третьим условием, подозреваю, была нераскрученность и неизвестность тренера широкой общественности. Так удобнее для любого босса, склонного, как мы уже говорили, к авторитаризму и абсолютизму. «Гайки» в Чехии Петржела умел закручивать, как никто другой.

Страшилки там о нем ходили разные, причем некоторые из них были довольно-таки правдивыми. Игрокам доставалось по первое число, некоторые из них ненавидели Петржелу, другие испытывали искреннюю благодарность за то, что он сделал из них футболистов. Слово «сделал» здесь подходит, как нельзя кстати. Ведь и в умении разглядеть талант в ничем на первый взгляд не примечательном игроке Властимилу на родине не было равных. Работая в «Богемианс» он часто практиковал выезды на так называемые матчи «окресов», где играли без преувеличения деревенские команды. Тем не менее, «Богемка» регулярно пополняла состав футболистами именно из таких клубов, которых, зрелых и состоявшихся, выгодно продавала той же самой «Спарте». Один пример Лукаша Гартига чего стоит, когда он за несколько лет проделал путь от слесаря до кандидата в национальную сборную. У нас в Петербурге какое-то время было принято над этим нападающим посмеиваться. Но тогда, в 2001 году в Чехии никому смешно не было.

Конечно, нелепо было бы требовать от Виталия Мутко глубоких познаний в чешском футболе, как и от любого другого россиянина. Имя Петржелы, безусловно, было ему неизвестно и большой его ошибкой в первую очередь в отношении себя стало то, что Виталий Леонтьевич приравнял понятие «нераскрученный» к понятиям «послушный и управляемый». Сарсания же достаточно умен и хорошо знал президента «Зенита» для того, чтобы о таких вещах в момент разговора с Мутко не распространяться, точно также, как и впоследствии его партнеры с чешской стороны – Павел Зика и Виктор Коларж.

Суть в том, что Петржела имел славу грозы президентов, генеральных менеджеров и прочих «надстоящих». По этой причине руководитель чешской сборной Властимил Коштял категорически не захотел его видеть на посту национальной сборной, когда та осталась без тренера накануне отборочного цикла Евро-2004. Объяснение босса тет-а-тет с Петржелой было уникальным: «Извини, мне не нужны постоянные скандалы в прессе».

Петржела привык говорить все, что думает и не стеснялся критиковать тех, кого считал нужным. Но именно этого Мутко и не знал. Рискну предположить, что в российском чемпионате такое себе даже представить было невозможно и даже порядком забытый пример Арсена Найденова не слишком уместен для сравнения с Петржелой. Когда одиозный тренер «жемчужины» цвел и пах в нашем футболе, российская высшая лига смутно напоминала профессиональное соревнование. Поначалу мы с Петржелой общались лишь по телефону. Впечатление диктатора или самодура Властимил не производил. Он был вежлив, мягок, располагал к себе, а главное, любил долго сам расспрашивать о клубе, в котором ему предстоит работать. Причем делал он это с такими своеобразными интонациями, как будто это не «страшный» тренер, а пенсионер, интересующийся условиями проживания в доме отдыха.