Мир океана. Море живет - Донат Наумов

Крабы-сигнальщики.

Крабы-сигнальщики активны только при спаде воды, и в это время они бродят около своих норок в поисках пищи. С наступлением прилива животные забираются в норки. Цвет тела краба меняется в зависимости от освещенности. С рассветом крабы темнеют, это помогает им укрываться от глаз хищников. После захода солнца они становятся желтовато-белыми. Изменение окраски связано с перемещением темного пигмента по отросткам особых клеток. Когда пигмент собирается в центре клетки в небольшой комочек, краб светлеет; когда же красящее вещество равномерно располагается по всей клетке, краб становится темным. Темная окраска тела нужна крабу только во время дневных отливов, поэтому он темнеет раз в сутки, и максимум потемнения ежедневно наступает на 50 минут позднее, что соответствует ритму приливно-отливных течений. Чрезвычайно показательно, что правильность чередования светлой и темной окраски у крабов-сигнальщиков не нарушается при содержании их в полной темноте и вдали от моря. За месяц внутренние часы крабов ошибаются лишь на минуты.

Человек сконструировал часы, отсчитывающие не только секунды и минуты, но и дни. Биологические часы некоторых литоральных животных показывают также время лунного календаря, а есть и такие, которые «бьют» всего один раз в году. Выше уже говорилось, что морская вода заливает верхний горизонт литорали не ежедневно, а лишь два раза в месяц, во время сизигиев. В соответствии с этим поведение животных верхней литорали подчинено также полумесячному ритму.

На коралловых рифах Тихого океана живут крупные, до 40 сантиметров, кольчатые многощетинковые черви — зеленый еунице. На архипелаге Самоа они известны аборигенам под названием палоло. В течение года палоло нельзя увидеть, так как они прячутся в глубоких щелях кораллового полипняка. Когда на Самоа наступает весна, задние концы палоло переполняются половыми продуктами, отрываются и всплывают на поверхность моря. Это событие происходит всегда по ночам (на шестую, седьмую и восьмую ночи) после полнолуния в октябре, а потом еще раз в ноябре. Для самоанцев палоло — это и лакомство, и национальное блюдо, и повседневная пища. Они заранее рассчитывают время роения червей и готовятся к нему как к празднику. Все население деревни с вечера собирается на берегу напротив рифа. Начинаются танцы и песни. С наступлением темноты на риф посылают наблюдателей, которые в прежние годы держали в руках экзотические факелы из пальмовых листьев, а теперь обходятся обыкновенными электрическими фонариками. Палоло всплывают внезапно, и вода сразу становится густой, как вермишелевый суп. Разведчики пригоршнями черпают извивающуюся добычу и кричат односельчанам: «Палоло пришел!» Все хватают свои сети, корзины, черпаки, ведра и другие орудия лова и спешат на риф. Всего два часа палоло будут плавать на поверхности моря, а затем их оболочки лопнут, и все содержимое размоет вода. За это время нужно успеть собрать как можно больше вкусных и питательных червей. Их едят тут же на рифе еще живыми, запекают, завернув в листья, а также сушат впрок. Потом в течение всего года островитяне питаются сушеными палоло. Они замешивают их на кокосовом молоке и пекут лепешки зеленоватого цвета (наверное, отсюда и образовалось прилагательное в научном названии червя — зеленый).

На островах Самоа морской червь палоло и лакомство, и национальное блюдо.

Биологическое назначение «роения» червей объясняется крайне просто. Одновременный вымет большого количества половых клеток на ограниченном участке облегчает их встречу в безбрежном океане и обеспечивает развитие следующего поколения. Сложнее разгадать механизм биологических часов, которые у сотен тысяч палоло работают с такой удивительной синхронностью: ночь в ночь, минута в минуту. По-видимому, причиной «роения» служит созревание половых продуктов, а сигнал для его начала посылает Луна, наиболее ярко светящая во время полнолуния. При этом между приемом сигнала и ответной реакцией червя проходит всегда одно и то же время — шесть суток: роение начинается на шестую ночь после полнолуния.

Биологические часы играют очень большую роль в приспособлении литоральных организмов к превратностям жизни в приливно-отливной зоне океана.

Глава 2. За полярным кругом

Географическое положение полярных морей создает для обитателей литорали ряд специфических условий существования. Главнейшие из них — своеобразие температурного и светового режимов, а также воздействие льдов.

Температура воды в поверхностном слое и у берегов приполярных морей в течение года в общем изменяется незначительно, хотя зимой она, конечно, несколько ниже, чем летом. Разница же между летней и зимней температурой воздуха очень велика, даже если речь идет об усредненных данных. Вот что говорится по этому поводу в работе известных исследователей биологии полярных морей Е. Гурьяновой, И. Закса и П. Ушакова.

«…Температура воздуха, непосредственному действию которой литораль подвергается во время отлива летом, иногда достигает 30°, зимой же падает до –27° и ниже; с другой стороны, температура воды, омывающей литораль во время прилива, летом колеблется от +8° до +14°, зимой от 0° до –1,5°. Таким образом, температурная сезонная амплитуда на литорали достигает 57°, и даже суточная температурная амплитуда достигает 26°. Нужно еще особенно подчеркнуть, что колебания эти отличаются крайней резкостью, почти мгновенностью. В самом деле, все население данного пункта литорали во время отлива подвергается действию высокой температуры воздуха в жаркий день до 30°. Наступает прилив, и, как только литораль покрывается водой, все животные сразу попадают в температуры гораздо более низкие».

Подвижные животные в период отлива забираются в такие места, где действие температуры воздуха сказывается слабее. В наших северных морях таким надежным убежищем им служат заросли бурых водорослей — фукусов и аскофиллумов, под которыми летом во время отлива сохраняется прохладная температура и достаточная влажность. Сами водоросли на ветру и солнце легко теряют воду. Те, что оказываются наверху, чернеют, становятся ломкими, но с приходом воды их ткани снова набухают, делаются эластичными и опять приобретают свой естественный зеленовато-бурый цвет.

В упомянутой работе Е. Гурьяновой, И. Закса и П. Ушакова приводится много данных о температуре воздуха в отлив под водорослями и над ними. Вот один из характерных примеров. 16 июля 1924 года стоял теплый солнечный день. Воздух в ложбине между скалами нагрелся до 20,3 градуса, но под слоем фукусов температура была равна лишь 13,5 градуса, то есть всего на 4–5 градусов выше температуры воды.