Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Микроскоп Эда решил спрятать пока, чтобы не отвечать на лишние мамины вопросы. После ужина, с которым она расправилась за пять минут, она ушла к себе и снова стала разглядывать все подряд – мелкие кусочки мусора с пола, нитки, лепестки. Было уже поздно, за окнами стемнело, а искусственный свет не давал возможности видеть так ясно, как прежде. Эда включила настольную лампу, но это не очень помогло. Тут вдруг она вспомнила про бисер. Вытащила его и положила на предметный столик пару крупиц. И чуть только она поднесла глаз к окуляру, как увидела нечто необыкновенное! Ей показалось, что она смотрит в самое сердце огня – туда, где голубое пламя соединяется с желтым и горит так ярко, что невозможно смотреть дольше секунды. Эда отпрянула – таким ярким было зрелище, но потом снова медленно стала приближаться к окуляру. Глаз как будто постепенно привыкал, и Эда стала различать яркие всполохи, будто смотрела не на кристаллик бисера, а действительно на живой пылающий огонь, которому тесно было внутри маленького кусочка, и он так и норовил разорвать тесную оболочку и вырваться наружу.
Эда снова отодвинулась от микроскопа. Поразительно! Необыкновенно! Какое же чудо этот бисер! Она сидела так некоторое время, пораженная увиденным, не моргая и не шевелясь. Если бы кто-то из близких увидел ее в этот момент, то тоже, наверное бы, остолбенел – глаза Эды, карие от природы, были ярко-голубыми.
4
О короткой перемене цвета своих глаз Эда не узнала – уже следующим утром они снова были карими. Но чудеса, произошедшие с девочкой, в целом изменили ее еще больше. Уже давно ее мама, старшие брат и сестра жаловались на ее грубость и вспыльчивость, но теперь она стала еще и совсем нелюдимой. На вопросы не отвечала, или отвечала коротко и с неохотой, все время сидела у себя в комнате или играла во дворе с собакой. В школе происходило почти то же самое. Она совсем перестала дружить с одноклассниками, иногда лишь бросала на них короткие снисходительные взгляды, и все время витала в облаках. Учителей слышала не всегда – даже ее любимого Эдуарда Генриховича, и к тому же Эда стала прогуливать уроки музыки! Просто выходя из школы, шла напрямую домой, потому что дома ее ждал микроскоп, который не только увлекал ее при разглядывании всяких листиков и цветочков, но и заставлял снова и снова смотреть на огненный бисер.
А в воскресенье случилось вот что.
Александр не приехал, он, конечно, был очень занят из-за учебы и работы. Не то, чтобы Эду это расстроило, она в последнее время обращала на собаку и микроскоп внимания намного больше, чем на родных. Но когда за обедом Анна вдруг сообщила, что друзья пригласили ее на следующей неделе поехать в Боровое на озеро, и она не сможет приехать в следующие выходные, Эда уставилась на нее таким недобрым взглядом, что сестра немного испугалась.
– Ты что? – спросила она, но Эда ничего не говорила, и лишь продолжала смотреть на сестру тяжелым каменным взглядом. Ей вдруг показалось, что она совсем не знает эту странную девушку, с веснушками на носу и взъерошенными волосами, и почему-то ее ненавидит. Зачем она приезжает сюда вообще? Почему она называет маму Эды мамой? Почему ведет себя, как дома?
– Крысеныш, ты чего так смотришь? – снова спросила Анна, и Эда, вспыхнув от злости, выбежала из-за стола и побежала к себе.
– Анна, не обижай ее, – сказала мама старшей дочери, тяжело вздохнув. – Я и так уже не знаю, как с ней разговаривать, с каждым днем все хуже и хуже.
– А что такого? Ты видела, как она смотрел на меня? Я думала, убьет взглядом.
Мама снова вздохнула и закрыла лицо руками.
– Мне кажется, это началось, когда ваш отец ушел. Да и вы тоже перестали брать ее с собой, перестали играть. Теперь и вовсе почти не бываете дома.
– Ну а я-то при чем? – раздраженно спросила Анна. – Не буду же я теперь дома сидеть. Ты же с ней, подружки в школе у нее есть.
Мама встала из-за стола и стала собирать грязную посуду.
– Не знаю, не знаю, что мне с ней делать, все как-то пошло не так, и я не могу вернуть ее прежнюю, – тяжело сказала она и стала медленно наливать чай. Анна тоже вздохнула, но говорить ничего не стала, подумав про себя, что, пожалуй, не нужно больше называть сестренку «крысенышем».
Пока старшая и средняя женщины семьи тяжело молчали, думая о своем, младшая злилась, сидя на полу в своей комнате и обнимая худые коленки. Да, она ненавидела Анну! Приезжает вся деловая, разговаривает грубо и при этом ведет себя, как хозяйка! Делает что хочет, теперь она решила, что можно взять и вот так уехать куда вздумается, а мама ей даже не возражает!
Она просто не знает, что Эда, если захочет, может сделать так, что Анна вообще никуда не поедет. И да, Эда хочет! Глаза девочки зловеще сверкнули. Не долго думая, она достала свой бисер и все принадлежности, прикусила губу, думая что бы такое вышить, чтобы проучить сестру, и уже через минуту начала. Она вышивала, не слишком заботясь о красоте вышивки, главное, чего ей хотелось, – поскорее закончить, что она и сделала уже через час.
Следующим утром Эда проснулась рано. Глаза открыла сразу – будто и не спала, а только притворялась всю ночь, и сразу же стала прислушиваться к звукам в доме. Ничего особенного не услышала, только изредка доносились звуки из ванной. Девочка встала, быстро оделась и только потом тихо пошла умываться. Наспех умылась, пришла в кухню.
– Доброе утро, – сказала ей сестра, стоящая у плиты. Эда не ответила, лишь тайно поглядывая на сестру, но ничего особенного не замечала. Анна была уже одета и готовила завтрак. – Бутерброд будешь?
