Выход из одиночества - Галина Панизовская

Он проскочил какой-то двор и почти налетел на давешнего буглера, входящего в дверь высокого дома. В этот миг ему дали сзади подножку...

- Вы что? Он у вас задохнется.

- Ничего, госпожа. Парень он крепкий.

Ему чуть ослабили заткнутый в рот кляп, надушенная женская рука отстранила тряпку от ноздрей. Он лежал у ножек массивного стола. Над ним возвышались трое мужчин в одежде портовых грузчиков. Находившаяся среди них женщина составляла странный контраст с компанией и со всей грязноватой комнатой. Небольшого роста, дородная, такая, какие считались красавицами в восемнадцатом веке, с большой грудью и уложенными надо лбом косами, она была одета со всей изысканностью современной моды. И это ей шло...

- Что с ним делать, госпожа? Подглядывал за Нором. Как видно, шпик.

- Не спеши. Нор будет здесь сам.

Голос красавицы, ее осанка что-то напоминали Жилю. Он видел уже где-то эти совсем светлые глаза, эту вскинутую прическу-башню. Только где? Лицо ее вдруг засветилось:

- Нор, тут как будто поймали шпиона...

В комнату шагнул все тот же незнакомец. Очень гибкий, в обтягивающем черном свитере, он двигался будто под музыку, под четкую, жестковатую музыку. Присел, пододвинул лампу:

- Господин Сильвейра?

Зеленоватые глаза, знакомая усмешка... Это было лицо ди Эвора!

Это было лицо ди Эвора, но не того, вошедшего сегодня в кучу песка, а другого, забытого, из детства, - с портретов в устаревших учебниках.

Жиль сидел на табурете, поставив ноги на свое прежнее ложе - грязный дощатый пол. Напротив сидел профессор Эвор, каким он был, наверное, лет семьдесят назад. Во всяком случае, этот Эвор был не старше самого Жиля. Костюм, раскачивающийся в шкафу на перекладине, был бы ему явно широк. Так вот почему он переоделся...

Портреты молодого ди Эвора не давали о нем, оказывается, никакого представления. В натуре он был могуч и гибок. И это необычное сочетание поражало...

- Хотите пива, Жиль?

Имя прозвучало неуверенно, будто профессор забыл его, во всяком случае, знал не точно. Может, он, молодея, забывает кое-что из, так сказать, будущего? Вообще шеф смотрел как-то странно: будто не узнавал, будто не совсем узнавал и не был уверен, что они знакомы.

"Отсюда и пиво и бодренький тон", - подумал вдруг Жиль.

- Так как же насчет пива?

Фламандская Венера поставила кувшин, бросила взгляд исподлобья. Жиль поперхнулся: да это же Малин! Институтская хозяйственная власть - Малин! Но почищенная, помытая. Из нее вытряхнули злость и дали образование, возможно даже высшее.

- Вы хотите что-то спросить?

Вопросы выдают не хуже ответов. В появлении Жиля в этих краях было что-то, что ставило в тупик самого ди Эвора. Ассистент чувствовал это всей кожей.

- Хочу! Что это за город? Как мы сюда попали? Почему вы помолодели, а я - нет? Кто эти Гло и Малин, которые меня не узнали?..

Эффект вопросов был поразительный: ди Эвор вскочил, резко нагнулся:

- Вы из Этериу? Вы... вы действительно мой ассистент?

Его поза, весь вид выражали крайнее изумление.

- Разумеется, профессор.

Это произнесенное машинально утверждение произвело действие ракеты, запущенной в ночное небо. Зеленоватые глаза ди Эвора раскрылись от острого интереса, вперились в Жиля. "Ему кажется странным, что я помню, кто я? - соображал Жиль. - Ну ясно, здесь все себя забывают. Ощущают себя в другой роли, вот как эта принцесса Глориа..."

Изумление ди Эвора не исчезало. Он сел на табурет верхом, скатал на крышке стола хлебного червяка, червяк вышел длинный, потом оба его кончика отломились. У молодого Эвора волосы были светлее. Но манера задумываться не изменилась опустив плечи, раскатывая что-то в сильных пальцах...

- Вы не участвовали в спиритических сеансах, Сильвейра? наконец пробормотал он. - Из вас вышел бы лучший в мире медиум.

Жиль сглотнул слюну:

- Вы омолаживаетесь в куче песку, профессор, я сам почти видел это.

Конечно, это не было сном. Для сна события развивались уж слишком закономерно. В этом новом мире они с шефом тут же встали в свои старые, установившиеся для них позиции: Жиль нападал, просил, выспрашивал, ди Эвор отвечал молчаливой полуусмешкой.

- Профессор, вы должны наконец ответить. Если открыта тайна омоложения, то вы... То я, как ученый... Послушайте, это наконец странно!

Жиль, разумеется, ощущал всю нелепость своей речи: ди Эвор не нашкодивший школьник, который устыдится нотации. Несомненно, у профессора есть причины, заставляющие его скрывать Запесчанье или что-то другое, связанное с омоложением. Какие? Этого он пока не знал. Во всяком случае, дн Эвор считал их основательными. Значит, разговоры тут излишни... Но Жиля как будто несло:

- ...профессор, ради науки...

Во время разговора в комнату входили и выходили люди в одежде грузчиков. Они и прежде смотрели на гостя без особого удовольствия, а его тон не понравился им и вовсе. Один из них кивнул другому и быстро, ко недвусмысленно резанул себя ребром ладони по шее.

- Вот что, Сильвейра, - перебил Жиля ди Эвор, - уходите, откуда пришли. - И добавил, бросив взгляд на свою братию: Я провожу вас.

Они вскарабкались по улочкам вверх, молча вошли в знакомый холл.

- В этом городе вы становитесь молодым, - сказал Жиль, я это вижу сам. Но все равно это мистика.

Ди Эвор распахнул дверцы шкафа, отодвинул костюм вбок.

- Вот именно, мистика! - подтвердил он без улыбки. - В этом все дело... Войдите сюда и подпрыгните. До понедельника, Сильвейра.

Жиль шагнул. Внезапно надвинулось что-то серое... Он стоял, опершись о сырые доски сарая, в темном саду профессора. Была поздняя ночь, в окне профессорской спальни все еще горел свет.

Глава 6

И все же, что это было? Сон? Явь? Жиль безуспешно задавался этим вопросом, сидя напротив шефа в полутемной кабине. Они сидели на низких скамьях вертолета в совершенно одинаковых позах: упираясь спинами в стенки, а ногами в сиденья напротив. Лицо профессора выступало бледным пятном на расстоянии вытянутой руки...

В саду шефа Жиль был в тот четверг наяву. Но остальное?.. Стена сарая, южный морской порт, тридцатилетний ди Эвор... Отдельную загадку представляли дамы: принцесса Глориа, красавица Малин. В самом деле, кто, зачем и как превратил неуклюжую Малин в изысканную красавицу и научил литературному языку взамен той тарабарщины, которую она обычно несла?

Что этериуанские двойники женщин представления не имели о Запесчанье - это Жиль установил абсолютно точно. Вернулся он поздно ночью, а утром позвонил Глории еще до работы: "Алло, Гло? Извини, что побеспокоил. Ты не скажешь, где находится товарная станция?" - "Куперпутти восемь. Это у вокзала. А что, пришел багаж?" - "Машина. А, кстати, где ты пропадала? Я искал тебя вчера целый вечер". - "Зачем?" - "Ну вот, зачем... Поболтать. Пригласить в ресторанчик". - "Не терплю ресторанов. И не ври. Я весь вечер не вставала с дивана..."