Женская зона - Владимир Лапин

угол, где обитали, ковырялки, чушки, Машки, всё дно зоны. Там никто не спал, с интересом ожидая начала прописки, гадая пополнятся их ряды сегодня, или нет. Оттуда доносился едва слышный шёпот.

Прописка

— Ну, вот сейчас я увижу обряд прописки. — Как это будет выглядеть?

На прописке следовало говорить правду, юлить и обманывать не имело смысла, всё равно, рано или поздно правда выплывет и тогда обманщице не сдобровать. На прописке зечки расспрашивают всё, как жила, чем занималась, стучала ли ментам, может друзей заложила на следствии, конечно обо этом будет ясно из обвинительного приговора, который выдается на руки, и врать смысла нет. Особо внимание уделяется к личной жизни, интимной. Упаси бог, сознаться в том что на воле не брезговала минетом. Тогда всё… Безо всяких разговоров в шкурный угол, только перед этим придется пройти целый обряд опускания. Могут избить, одеть трусы грязные на голову, облить мочой и заставить пить ее. Ну и само собой придется ублажить орально всех блатных, да и не только зечек. В общем жизнь превратится в ад. Особенно это касалось тех молодых зечек, которые попали на зону девственницей, имеющих целку. Тут, всё… Однозначно, сосала, и прилипнет погоняло, минетчицы, вафлистки, членососки. Если девушка посмышленей, она соврет на прописке, что не целка, а потом втихаря расковыряет себе плеву. Но… Может прокатить, а может нет…

Вот как раз сейчас я и буду всё это наблюдать, если честно идти я не хотела, но в тоже время мне было интересно, да и отказаться от приглашения блатных зечек, чревато последствиями.

— О Юлек, — давай к нам. — Махнула мне рукой смотрящая по отряду Оксана. — Проходи присаживайся, — посмотришь прописку.

Я огляделась по сторонам, весь блат комитет был в сборе. Солёная сидела на почетном месте в углу, рядом с ней сидела Светка, две Оксаны, смотрящая двадцатипятилетяя Оксана, и её тезка, блатная молодая зечка девятнадцати лет, тоже Оксана. И еще шесть девушек и женщин, от девятнадцати и до шестидесяти лет, все блатные и авторитетные зечки. Среди них выделялась массивной фигурой главная коблиха барака, Алла. Зечка двадцатисеми лет, она была коротко стрижена, в тельняшке с обрезанными рукавами, на руках были наколки, роза в руке(означала что носительница отбывала срок в колонии для несовершеннолетних), спасательный круг с лодочкой под парусом и надписью "Яхта", никакого отношения к морю она не имеет. А расшифровывается (Я хочу тебя, Ангелочек). Эта наколка показывала то что носительница является Коблом(Активной лесбиянкой).

Актив затихарился на своих шконках, но тоже втихаря наблюдал, чем окончится прописка.

Я села рядом со Светкой, — привет подруга, она толкнула меня локтем в бок. — Сейчас увидишь зрелище.

— Так, ну где новенькие? — Крикнула смотрящая по отряду, — давайте их сюда. Две шестерки подвели новеньких, на них была надета зеленая колонийская роба, зеленые юбки, и зеленые куртки с пришитыми бирками, на которых были указаны их ФИО, и номер отряда.

Они стояли рядом, — две подруги подельницы, и настороженно смотрели на нас, явно ожидая от нас подвоха.

— Ну, — представься обратилась к Маше, — Светка. — Кто такая? — Статья? — Срок?

— Соколова Маша, — статья 158ч2 кража. — Срок три года.

— С какого города, ты?

— Саратов.

— На суде как себя вела? — В несознанке была? — Или раскололась? — Корешей сдавала? — Спросила у нее, Вика молодая зечка двадцати двух лет, судимая по 162 статье за разбойные нападения.

— Нас с подругой на сбыте, — менты прихватили, — вещи были при нас и следак даже слушать не стал, — быстро сшил нам дело, — но я ни в чем не созналась. — Да только всем до фонаря было.

— С ментами дружила, по воле? — спросила у нее Оксана.

— Нет

— Как в СИЗО себя вела? — Не парафинили? — Зечкам не лизала?

— Нет!

Я была удивлена, по началу Маша мне показалась тихой и забитой, но сейчас она смело отвечала, и без боязни смотрела в глаза.

— Тааак… — Протянула главная коблиха отряда, Алла, — ты целка? — или трахаешся? — за щеку у парней берешь?

— Нет! — я не целка, — сплю только с парнями! — И за щеку не беру! — В голосе Маши, послышался вызов.

— Так, — ладно. — С тобой ясно. — Сказала Соленая, — иди отдыхай. — Прописку прошла, — а как будешь дальше жить, время покажет.

Блатные зечки потеряли к Маше всякий интерес, они были неплохими психологами, и неплохо умели разбираться в людях, они сразу поняли, что Маша им не врёт.

— Ну, а теперь давай ты. — Обратилась к Кате, двадцати летняя зечка по имени Таня, судимая по 111 статье за нанесение тяжких телесных повреждений. — Расскажи нам про себя.

— Кислова Екатерина, — мне двадцать четыре года, из города Саратова, судима по статье 158ч2,-срок два года.

— Как на тюрьме жила? — спросила Светка-непарафинили? — не стучала операм?

— Нет, всё было нормально.

— На суде раскололась? — спросила Таня, и ударила новенькую по сцепленным впереди рукам. — Стой ровно, мандавошка!

Катя опустила руки и с испугом, затравленно смотрела на зечек. — Вот тебе и бойкая девчонка, подумала я…

— Мы с Машей подельницы, — и она же вам сейчас всё рассказала…

— Ты за себя отвечай, — на других не переводи стрелки, — с тобой сейчас говорят. — Сказала ей Светка.

— Нас на сбыте краденого менты прихватили, — отпираться не было смысла, — я и созналась.

— Дурища, — надо до конца в несознанку идти, — тогда и менты хер чего докажут. А так и сама себя сдала, и подругу подставила, — Сказала ей Оксана.

Смотря на вторую девушку, я поняла, что дела у нее похоже обстоят плохо, блатным очень не понравилось то, что Катя заложила свою подругу. И предчувствие меня не обмануло.

— А как ты на воле жила? — Чем занималась? — Тусила? С кем? Кто ты вообще по жизни? — Спросила у нее первая красавица нашего отряда, да и всей зоны, Васильева Альбина, имеющая второе имя Маркиза. Блатная авторитетная зечка, двадцатиодного года, судима она была по самой тяжкой 105 статье, с другом подельником убили пенсионера из-за квартиры, но быстро попались, и отбывала она сейчас семилетний срок, за умышленное убийство.

— Подойди ближе, —