Журнал "Вокруг Света" №9  за 1997 год - Вокруг Света

Почти в каждой лавке можно закусить брошеткой — миниатюрным шашлычком с зубочисткой (надеюсь, ранее непользованной) в качестве шампура и двумя-тремя нанизанными на нее кусочками мяса неизвестного животного. Какое мясо могло пойти на эти брошетки, вы никогда не догадаетесь, но об этом чуть позже.

На рынках продают крупные темно-розовые орехи кола. Местные жители обожают держать такой орех во рту, утверждая, что он придает бодрость. Однако наши соотечественники предпочитали для бодрости семечки папайи — мощное глистогонное средство. На рыночных прилавках среди многочисленных тропических фруктов можно увидеть бледно-зеленые арбузы, больше похожие на кабачки, — продолговатые, неполосатые и невкусные. Высятся горы зажаренных целиком тушек агути — что-то вроде наших сусликов, только покрупнее. На каждом шагу — кучи жареной и сушеной рыбешки, густо облепленной мухами и вызывающей дикую ностальгию по нашей вобле или копченому лещу.

Полуметровые клубни африканского картофеля иняма, похожие на поленья дров, сложены штабелями. Порезанный кружками и жареный в масле иням весьма недурен. Интересно: можно ли его приготовить в мундире? Местный кофе, продаваемый в небольших картонных коробках, производил на меня странный эффект — я не мог заснуть, если не выпивал его на ночь. А после большой кружки этого напитка буквально бросало в свинцовый сон без сновидений. И повсюду, повсюду — корзинки с красным перцем. Именно о нем я хотел бы рассказать подробнее.

Острый красный перец пользовался большим спросом у наших загранработников: во-первых, он дезинфицировал пищу, а во-вторых, даже самой дешевой и незатейливой баланде придавал весьма пикантный вкус. Жгуч он был до умопомрачения. Рядом с ним наша слезоточивая русская горчица казалась повидлом. При неосторожном обращении с этим чудом природы глаза лезли на лоб, однако от него никто не хотел отказываться.

Сметливые россияне нашли ему еще одно применение. Разжившись медицинским или на худой конец авиационным спиртом, они разбавляли его по вкусу, клали в него маленький стручок перца, и через несколько минут получалась зверски злая перцовка, которую мы между собой ласково называли «косорыловкой». Главное — не передержать перец в бутылке, иначе употреблять напиток станет невозможно даже при очень большом желании. А однажды этот африканский перец едва не привел нас к гибели.

Мне и моему коллеге довелось работать в качестве переводчиков с российским экипажем АН-26. Самолет доставлял продукты питания в труднодоступные районы Африки. В то время мы летали вдоль русла реки Убанги, по которой проходит граница между Заиром и Конго-Браззавилем. Места эти настолько дикие и малообжитые, что, по утверждению аборигенов, в расположенном там озере Теле сохранилось даже какое-то доисторическое чудище вроде динозавра. Они называли его мокеле-мбембе, что очень походило на имя и фамилию. В отличие от длинношеей и грациозной шотландки Несси мокеле походил, по рассказам очевидцев, на толстого противного гиппопотама. Хотя, возможно, и наговаривали на динозаврика.

Поддетая к месту посадки, самолет снижался над рекой, пугая плывших в пирогах рыбаков, которые закрывались руками от проносящегося над ними ревущего толстобрюхого чудовища. Взлетная полоса напоминала сверху, по выражению пилотов, «плевок в джунглях», и посадка на большом транспортном самолете меж мощных, опутанных лианами тропических деревьев должна была осуществляться виртуозно.

Пока шла разгрузка, можно было пообедать. Летные пайки, состоявшие из консервированного куриного мяса, смертельно всем надоели, и экипаж направлялся в местный ресторан. Это была обычная тростниковая хижина-пайота, но с соответствующей вывеской на входе. Внутри стояли грубо сколоченные столики и табуретки. Приглядевшись, мы поняли, что сделана мебель из драгоценного красного дерева. Другого материала в окрестностях просто не было.

Ресторанное меню включало в себя только то, что можно было поймать поблизости и тем не менее отличалось разнообразием и даже изысканностью. На фоне всего остального самым близким из здешних кушаний нам показались лягушачьи лапки, хотя ели мы их второй раз в жизни. Собакевича, питавшего, как известно, отвращение ко всякой кулинарной экзотике, хватил бы удар, попади он сюда и подай ему вместо жареного поросенка, скажем, копченого удава, фаршированного болотными пиявками.

Здесь предлагали также жаркое из крокодила, шашлык из обезьяны, рагу из речной черепахи, большой выбор вкусно приготовленных змей, паштеты из жареных термитов и муравьев и — вершина кулинарного искусства — печеных летающих собак. Для тех, кто не знает: это крупные летучие мыши, похожие на собак лишь мордочкой. Днем эти собаки висят вниз головой на деревьях, словно созревшие плоды, и местные жители сбивают их палками или камешками из рогатки, после чего летающие собаки становятся печеными.

Об их вкусовых достоинствах ничего сказать не могу, поскольку не сумел преодолеть в себе до конца синдром Собакевича. Не хватило мужества отведать и тушеных пальмовых мокриц. По виду они напоминают тех, что нет-нет, да и встретятся в наших ванных комнатах. Но из наших, конечно, по причине их мелкости и малочисленности, ничего путного не приготовишь, в то время как тамошние, не в пример более крупные — с маленького черепашонка, вполне годятся для сытного блюда.

Но в целом наш экипаж не отвергал местную кухню. Садясь за стол, мы желали друг другу «приятного гепатита» и приступали к трапезе. Черепаха напоминала бефстроганов, приправленный хрустевшим на зубах речным песком. Крокодил — курицу с легким болотным запахом, если такое можно себе представить. Питон тоже был вполне съедобен, когда его подавали без подозрительных начинок из разнообразной мелкой живности. Мы нарезали его, как колбасу, и на всякий случай обильно смазывали соусом все из того же острого стручкового перца, называемого в тех краях пили-пили, поэтому о вкусе трудно было сказать что-либо определенное. Скажем так: что-то, похожее на крокодила.

В человеческом организме, как утверждают медики, присутствует так называемая кишечная флора, и мы старались по максимуму использовать перец пили-пили, чтобы в наших кишечниках не завелась еще и фауна. Повара обещали побаловать нас при случае еще одним деликатесом — грифом, приготовленным по особому рецепту, но снабженцы, видимо, подвели, и нам так и не довелось узнать, как же готовят в Африке грифов — запекают с яблоками или варят в супе.

На выходе из ресторана мой приятель обычно покупал себе пакет жареных орешков и весь день хрумкал их за обе щеки, но однажды его сильно расстроили, сказав, что это не орешки, а личинки каких-то насекомых хотя и действительно жареные. Не поверив, он специально пошел посмотреть, как их готовят, и убедился, что «орешки» в самом деле шевелятся, когда их жарят.

После обеда мы наблюдали за погрузкой. Самолет набивали дикими животными, которые шли на продажу в лучшие столичные рестораны или просто на рынок. Зрелище довольно печальное. Северное Конго — это бесконечный зоопарк без ограждений и клеток. Оттуда вывозят самое разнообразное зверье, включая крупногабаритных гиппопотамов.

Обезьянам, для удобства транспортировки, делают из веревки ошейники, привязывают к ним хвосты и несут их за эти хвосты, будто сумки за ручки. Крокодилам заламывают лапы за; спину, словно пойманным лазутчикам, связывают веревкой, прикрепляют сверху палку в виде ручки и несут в самолет, как обычную ручную кладь. Чтобы крокодил по дороге не хлопал пастью, ее перевязывают тряпкой, отчего создается впечатление, будто у него болят его страшные зубы.

Человеческие крики мешаются со звериными. Охотники тащат лесных козочек со спутанными ногами, удавов в мешках, птиц в клетках, детеныша леопарда, взрослого бородавочника. Самолет становится похож на летающий Ноев ковчег. Проблем хватало. Однажды расползлись змеи, и торговцы, ловившие их по всему самолету, клялись нам, что в это время года они не очень ядовитые.

Во время полета сорвался с привязи крупный шимпанзе. Сначала он с криками метался по грузовому отсеку, потом, словно оголтелый воздушный пират, ворвался в пилотскую кабину, кусаясь и царапаясь, согнал членов экипажа со своих мест и уже стал было хвататься за рычаги управления. Если бы обезьяна умела говорить, она, наверное, потребовала бы повернуть самолет обратно в родные джунгли, но мы так и не услышали ее требований. Подоспевшие африканцы дружно навалились на распоясавшегося террориста и быстро скрутили его по рукам и ногам, или по передним и задним лапам.

Во время одного из таких визитов на север Конго мы набрели на кустарник, усыпанный стручками того самого перца пили-пили. Хотя перец этот продавался на любом рынке и стоил недорого, но в пересчете на рубли все казалось дорого, поэтому мы очень обрадовались находке. Перца здесь можно было набрать на несколько лет вперед. Как назло, ни у кого не оказалось с собой сумки или хотя бы пакета. Выручили французские комбинезоны с многочисленными карманами от шеи до щиколоток. Их-то мы и набили до предела стручками пили-пили.