Немой. Книга 3. Охота на Кощея - Рудин Алекс

Айсак сбросил плащ и прыгнул за уткой. Закрутился на месте, размахивая руками и пуская пузыри.

– Помогите! Тону!

Чупав вытащил обалдевшего шаманёнка на берег, а я сплавал за уткой. Заодно выловил плававшую неподалёку стрелу.

– Спасибо, Немой! – сказал Джанибек.

Он быстро развёл костёр. Мы развесили одежду вокруг огня, а сами приплясывали рядом, ритмично постукивая зубами от холода.

– На кой чёрт ты в речку полез, если плавать не умеешь? – отчитывал я Айсака.

– Добыча не должна пропадать, – дрожа худым телом, ответил он. – А почему у вас речки такие глубокие? У нас в степи речки мелкие, по колено. Дно видно.

Уток мы выпотрошили, прямо вместе с перьями обмазали жирной глиной и закопали в горячую золу.

Примерно через час выкопали. Разбили окаменевшую от жара глиняную корку и сняли её вместе с прилипшими перьями. Под коркой оказалось розовое, истекающее желтоватым прозрачным жиром утиное мясо.

Ещё через полчаса я облизал жирные пальцы, счастливо вздохнул и нехотя поднялся с травы. Пора было строить плот.

Ну, а что? Да, мы решили доплыть до Старгорода на плоту. Речка Змеюка впадала в реку Ловать, а та текла прямиком в озеро Ильмень. А уж оттуда до Старгорода рукой подать.

– Пойдём за брёвнами, Чупав, – сказал я кузнецу.

Чупав обстоятельно обгрыз утиную косточку и молча поднялся.

Вдвоём мы свалили несколько сосен, толщиной с человеческую ногу. Очистили их от веток и разрубили на четырёхметровые брёвна. Можно было сделать плот и длиннее, но я опасался, что он будет застревать в крутых изгибах лесной реки.

Мы перетаскали брёвна к реке и скатили их с высокого берега. Брёвна с брызгами плюхнулись в воду.

Джанибек и Айсак ловили расплывающиеся брёвна.

Мы с Чупавом опять отправились в лес и вырубили три черёмуховые поперечины для плота. Кроме того, нарубили жердей для палубы, чтобы не сидеть в воде и кучу елового лапника. Это, чтобы жопе было мягче на твёрдых жердях.

Брёвна собрали в плот и туго притянули верёвкой к поперечинам. Поверх поперечин уложили жерди палубы и тоже привязали.

Я прищемил жердью палец и засунул его в рот, чтобы унять пульсирующую боль.

К тому времени, как мы закончили возиться с плотом, уже стемнело.

Ну, и хер ли делать? Придётся ночевать на берегу Змеюки. Не плыть же ночью вслепую по незнакомой реке.

Да и спешки особой, вроде, не было.

Я лежал у костра на колючем лапнике, глядел в темноту над вспыхивающими языками жаркого пламени и пил травяной чай из берестяной кружки, которую соорудил Чупав. Он снял с толстой берёзы большой пласт коры, согнул его в коробочку, а углы закрепил расщеплёнными сучками. Получилась симпатичная четырёхугольная миска – хоть ешь из неё, хоть чай пей.

Айсак рассказывал о своей жизни в стойбище хазарского хана. В его чёрных глазах крохотными точками сверкали отражения костра.

– У моего отца самая лучшая юрта. Из верблюжьего войлока. Тёплая! В юрте всегда горит огонь из самого лучшего навоза, высушенного на солнце. Отец и его четыре жены едят самую жирную конину. Иногда и детям достаётся. Только не каждый день.

Тут Айсак печально вздохнул.

Охеренный отец ему достался! Сам мясо жрёт, а детей голодом морит!

– А много у хана детей? – спросил я.

Айсак принялся считать, загибая пальцы на грязных ладошках.

– Восемь… нет, девять сыновей. И шесть дочек. И ещё маленький Тумран. Значит, десять сыновей.

Ну да! Такую ораву прокормить – не каждое ханство выдержит.

Айсак продолжал вспоминать.

– Утром выйдешь из юрты – а вокруг степь без конца и края. Небо над степью синее. А в степи – красные маки. И ещё ящерицы. Шустрые, бегают быстро. Но вкусные. И черепахи. Они маленькие, но тоже вкусные.

Ну и жратва у них в степи!

Я резко расхотел ехать в гости к хазарам.

– Расскажи про твою сестру, – попросил князь Всеволод.

– Про которую? У меня их шесть, – напомнил Айсак.

– Ну… – князь Всеволод растерялся, – про эту…

Он показал руками большие глаза и начал привычно показывать размер сисек, но я толкнул его локтем.

Охерел что ли, пацана портить?!

– Расскажи про сестру, которая приходила недавно на нашу землю с отрядом хазар, – перевёл я Айсаку мучения князя.

– А, это Серах! Она ух какая!

Глаза шаманёнка снова восторженно загорелись.

– Серах! – повторил князь Всеволод, закатив глаза к ночному небу.

Ипать, сглазили его, что ли?

– Серах – настоящий воин! – продолжал Айсак. – Как она на коне скачет! Никто не угонится! А саблей может на скаку волка пополам разрубить! У нас в степи, знаешь, какие волки?! Поменьше ваших, но зато злющие!

Я проснулся от холода. Утро выдалось зябким, туманным. От дыхания в воздухе клубился белый пар. Но небо было ясным и обещало хороший день без дождя.

Джанибек уже седлал коней.

– Ну, что князь? – спросил меня Чупав. – Сам попробуешь, или я?

– Сам, – кивнул я. – Надо же тренироваться.

– Ну, давай! А я пока мешки соберу.

Скользя подошвами сапог по осыпающемуся песку, я спустился к реке. Она неторопливо текла, едва шевеля отмирающие широкие листья кувшинок. Большая рыба золотистой молнией сверкнула у самой поверхности и ушла в тёмную глубину.

Я опустился на корточки и хлопнул ладонью по воде. В тёмной толще возникла огромная жабья морда.

– Здорово, Немой! – пробулькала морда. – Свежей рыбы хочешь?

– Привет, Хлюпень! Слушай, дело есть! Мы сейчас на реке Змеюке. Помнишь, где вы хазар разбили?

– Помню, – квакнул Хлюпень. – У меня спина до сих пор чешется – семь стрел засадили, гады!

– Так ты попроси мазь у Потапыча. Сразу полегчает!

– Не надо, – махнул рукой Хлюпень. – Я лягушек прикладываю. Как приложу – так мне и легче. А ты чего хотел-то, Немой? Просто поболтать, или дело есть?

– Да. Слушай, Хлюпень! Пришли сюда пару водяников, пободрее, а! Нам в Старгород срочно надо, а с лошадьми беда. Мы тут плот построили, но своим ходом неделю добираться будем. Может, водяники нас того… подтолкнут?

– Неделю! – передразнил меня Хлюпень. – Да на таком плоту вы до ледостава бултыхаться будете!

Он насмешливо выпучил глаза. Ну, жаба и жаба!

– Так и вмёрзнете в лёд посреди Ильмень-озера. Отколупывай вас потом! Ладно, сейчас пришлю. Только, Немой! Упряжь им покрепче сделай. Они у меня парни молодые, резвые. Рванут сгоряча – и потеряют вас. Потом не досвищешься!

Минут через пять посреди реки с шумом вынырнули водяники. Да не двое, а четверо!

– Здравствуй, князь! – наперебой заквакали они.

– Не до хрена ли вас? – засомневался я. – Перевернёте плот на хрен.

– Не переживай, князь! Мы меняться будем. На перекладных домчим без отдыха! А в Ильмень-озере тамошние водяники помогут!

Сверху, с берега послышался отчаянный крик. Это орал Айсак.

– Лупоглазы! Спасайся, Немой! Они людей заживо жрут!

– Никого мы не жрём! – возмутились водяники.

– Чего ты орёшь? – укоризненно сказал я Айсаку. – Это мои подданные.

Он вылупился на меня.

– Серах рассказывала, что такие чудовища сожрали половину их отряда! Их стрелы не берут!

Водяники засмущались.

– Так это того… война. А так-то мы никого не трогаем.

– Иди сюда! – махнул я Айсаку. – Познакомишься!

Айсак открыл рот.

– Так ты у них главный? Князь?

– Ну да, – скромно кивнул я.

Айсак кубарем скатился вниз по берегу.

– Немой, а можно я с вами поеду?! Я никогда на такой штуке не плавал! А на лошадях мне остописдило уже!

– Надоело, – поправил я его.

– Да? А я слышал, как князь Всеволод говорил Джанибеку…

– Князь Всеволод ещё и не такое сказать может, – строго нахмурился я.

Ладно! В самом деле, возьму мальчишку с собой. А то Всеволод его расспросами про эту Серах достанет. Ещё сбежит пацан, чего доброго!

– Грузимся, Чупав! – сказал я.