Зеленый рыцарь. Легенды Зачарованного Леса (сборник) - Антология

Кстати, помните, я говорила про те деревья вдоль дорожек? Теперь я знаю, почему они под замком. Но вам не скажу, конечно. Это секрет. Если вам и правда интересно, найдите Королеву Центрального парка и предложите ей что-нибудь стоящее. Или сыграйте с ней.

И обязательно передайте Глодаю привет.

Делия Шерман живет в Бостоне, штат Массачусетс. Она писательница, редактор, автор множества рассказов и романов «Through a Brazen Mirror», «The Porcelain Dove» и «The Freedom Maze». Вместе с Эллен Кашнер она участвовала в создании «The Fall of the Kings» – романа и одноименной повести, а вместе с Терри Виндлинг работала над составлением антологии «The Essential Bordertown». Также она выступает в роли редактора для «Tor Books» и входит в оргкомитет премии «Tiptree Awards».

Делия любит писать в кафе, а не дома; стабильности и размеренности она всегда предпочтет новое путешествие.

Я выросла на Манхэттене, в двух кварталах от Центрального парка. Его лужайки служили мне игровой площадкой. Заросли – Зачарованным лесом. Большой пруд – бескрайним океаном. Недавно мне довелось беседовать с человеком, усомнившимся, что феи стали бы жить среди шума и небоскребов крупного города. Весь мой опыт доказывал обратное – и тогда я решила написать «Центральный парк», чтобы рассказать об этом. Лично мне не доводилось встречаться с Королевой фей, но я всегда знала, что она и ее двор – и самые опасные, и самые озорные – незримо присутствуют среди нас. Я знаю это и сейчас.

Майкл Кеднам

Дафна

Вы ведь знаете, каким бывает солнце в сухие, жаркие дни, когда под бесконечным потоком его золотистых лучей блестят иссиня-черные виноградники, а быки, пыхтя, тянут за собой телеги, и каждый человек мечтает оказаться в тени.

Аполлон – бог солнца – был именно таким, каким его представляли: сплошное сияние и улыбка. Слишком ослепительный, чтобы смотреть на него прямо, и слишком хорошо понимающий это. Не спорю, он был приятным попутчиком, когда спускался в поля, где скромные женщины пасли гусей и носили воду из колодца, и заговаривал со мной. Его голос звучал так, будто само небо решило одарить меня вниманием.

Я жила простой жизнью. Отец мой был речным богом Пенеем, а мать – деревенской девушкой. Однажды, купаясь в реке жарким летним вечером, она почувствовала, как мой отец окутал все ее тело, захватил, проник в нее. Реки распутны, страстны и глубоки. Мать провела годы в печали и одиночестве, но воспоминание о том, что однажды она была любима, поддерживало ее. Она научила меня делать соломенных кукол и восковых лошадок – пустяковые, милые игрушки для девочек, но никогда не давала забыть, что я дочь речного потока – того далекого отца, который не уделяет внимания своим детям, однако всегда помнит о них.

Гуляя поблизости, бог солнца заигрывал со мной, но я оставалась холодна. Смертные юноши тоже подходили и что-то смущенно бормотали, вспыхивая румянцем, но я лишь качала головой и отвечала им, что свадебные свечи и брачная постель не прельщают меня. Дочь глубоких потоков, я не мечтала ощутить дыхание любовника, и мысль в будущем стать кому-то женой не наполняла меня счастьем.

Однажды я погрузилась в реку. Я позволила водам окружить и узнать меня. Страстное стремление отца к бездонному океану всегда было его величайшей слабостью и одновременно неиссякаемым источником силы. Отец окутал волнами мое тело, не прекращая нести свои воды к соленому океану.

– Услышь меня, – прошептала я.

Но ответа не было.

– Отец, прошу, выслушай меня, – взмолилась я.

Рябь реки засверкала.

– Сохрани мое целомудрие до последних дней жизни, огради меня от мужчин!

И тогда отец заговорил глубоким, бурлящим шепотом. Вы, конечно, слышали его голос, мягко разливающийся среди ветвей ивы или ворчливо бормочущий в тени моста.

– У меня не будет внуков? – сокрушался он. – Никто не будет плескаться у моих берегов?

Я снова стала умолять его благословить мою непорочность. Я сказала, что хочу провести такую же целомудренную жизнь, как богиня-охотница Диана, которая не знала ни одного мужчины. Я дочь речного потока, а потому имею право сама решить свою судьбу.

Этот последний довод убедил его. Речной бог могуществен, у него длинные, необъятные руки, которые набирают силу каждую весну, когда горы застилает темная завеса дождя. Но он не настолько могуч, чтобы не чувствовать власти более великих богов – бога моря, правящего в бездонных пучинах, и самовлюбленного бога солнца, царящего над землей, чей взгляд, кажется, так и говорит: «Посмотри-ка на меня». Поэтому отец лишь вздохнул, с неохотой, но уже смягчившись, благословил мою непорочность и заботливо прожурчал на прощание:

– Позаботься о матери, Дафна. Она все еще живет в моем сердце.

Мой отец – своенравный, непостоянный, бессмертный. И вы еще спрашиваете, почему я не хотела иметь никакого дела с мужчинами.

Вскоре после этого Аполлон, как обычно, спустился прогуляться неподалеку, рассекая пшеничные поля своим твердым, широким шагом. Он запрокидывал голову и смеялся – само воплощение беззаботного веселья.

Но, видимо, обет изменил меня, усилив красоту, потому что в тот день он не прошел мимо. Теперь Аполлон клялся, что ему недостаточно неба – он желал меня.

– Дафна, – говорил он, – пойдем полюбуемся на ягоды, созревшие на кустах.

Я избегала его взгляда.

– Пойдем полюбуемся оливковыми ветвями, что отяжелели от своих даров, – продолжал он. Разумеется, все это означало одно: давай развлечемся с тобой на холме, дорогая, а после я оставлю тебя в одиночестве навеки.

Я сказала, что дала обет целомудрия.

На его лице промелькнуло облачко недовольства, но через мгновение он снова ослепительно улыбнулся.

– Я божество и могу снять с тебя обет, – сказал он.

Я промолчала.

– Неужели ты никогда не мечтала стать матерью для потомков бога солнца, Дафна? – спросил он.

Мне нечего было ответить.

Но лучезарный бог не унимался. Он приходил ко мне много дней подряд. Каждое утро он разгуливал по склонам холмов, а в полдень, встречая меня на пути от колодца, обвивал все тело огромными горячими руками, касаясь плеч, лица – всего, куда только мог дотянуться. Но я не позволяла ему вольничать, как он того желал.

В тот жаркий день я услышала, как он приближается ко мне, оживленный больше обычного. Он шел за мной по извилистой дороге от деревни, пока я собирала тимьян для мяса, которое хотела приготовить мать.

– Не правда ли, эта головка выглядела бы еще прекраснее, будь на ней корона? – напевал он. – А эти бедра были бы еще изящнее, если бы их украшал королевский пояс или покрывали шелка, моя прелестная невеста. А эти губы ожили бы под…