Железный шип - Альгис Будрис

Петра Джованс даже не попыталась заговорить с ним, пока он шел к дверям Шипа от котла, у которого совершался подстриг, и это разозлило его.

– Ты даже не постучал? – удивился Первый, сидевший за просторным столом.

– А ты меня не ждал? – ответил Почтенный Джексон Второй.

Первый улыбнулся – на этот раз можно было не сомневаться, что это действительно была улыбка; Первый улыбнулся так широко, как никто другой Второму еще никогда не улыбался, и это его испугало.

– Присаживайся, Почтенный, – старик указал ему на стул. – Полагаю, что вместе мы сможем найти выход из положения, устраивающий нас обоих.

Стул был точно таким же, какие Второй привык видеть в бетонных хижинах, разве что выглядел не настолько обшарпанным – здесь им пользовалось гораздо меньше народа. Колесики на ножках стула были на месте и все еще крутились. Джексон Второй взял стул, провез его вокруг стола и уселся напротив Первого.

– Хорошо, это и мне подходит.

– Если это подходит тебе, то и мне подходит тоже, – подхватил Первый Старейшина. – Но давай проясним ситуацию с самого начала, Почтенный Джексон Второй. Если говорить обо мне, то я живу уже очень долго, но и в моей жизни был тот первый день, когда я отправился в пустыню и кое-что там для себя узнал. Любой Почтенный, которого ты здесь увидишь, любой из них, кто когда-либо рассказывал тебя хоть что-то о гоне амрсов и их повадках – все они уходили в пустыню впервые и открывали это новое для себя. Уверен, что ни от одного из них жалоб ты не услышишь. Ты так же не увидишь здесь никаких осложнений в том, как я управляю нашим поселением. Подумай об этом. Помни о том, что многое из-за того, что кажется тебе полезным и нужным, на самом деле вредно и опасно. И что бы это ни было, я уже заранее знаю, чем оно может для тебя закончится.

Джексон Второй сидел, молчал и изучал Первого точно так же, как изучал все остальные предметы мира. Улыбка все еще играла у Первого на губах, но не столь лучезарно. Джексон Второй попытался представить себе, о чем бы думал он сам, улыбайся он вот так; такой прием срабатывал у него крайне редко, однако на сей раз он сработал. Возникшие при этом в голове у Второго мысли имели отчетливый привкус правды. Старик наверняка думает о том, какого дурака этот Джексон Второй может сейчас свалять и как просто и легко будет после этого с ним разделаться – после того, как он бросится сразу и напролом в ту сторону, которая сейчас представлялась наиболее разумной. Для Второго, конечно. Отлично, решил Джексон Второй, тогда я не буду этого делать. Следующий ход за тобой, Первый.

– Итак, ты не собираешься выуживать из меня нечто особенное, без чего ты якобы не можешь считать себя полноценным Почтенным, равным всем остальным, живущим в Шипе?

Я знал, что ты заговоришь об этом, – сказал Джексон Второй самому себе, но потом ему внезапно пришло в голову, что старик, даже улыбаясь, все равно может валять дурака. Первый знает, что Второй быстр, но он не знает насколько. А ведь внутри тебя сидит хитрый амрс, старик, решил Второй и сразу почувствовал себя лучше. Что скажешь, если я предложу тебе прогуляться в Возмир прямо сейчас, в роли дичи?

– Ты прикидываешь, как бы меня убить, – небрежно бросил Первый. – Зря теряешь время. Я все равно скоро умру, и тогда все это будет твоим.

2

Ощущение было таким, как будто между ним, его ушами и глазами внезапно легло огромное расстояние. Джексон Второй откинулся на спинку своего стула и переспросил:

– Моим?

– Да, будет твоим. Но сказать, как тебе следует все это взять, должен буду я. Кроме того, я так же должен буду научить тебя, как с этим обращаться и должен буду посмотреть, как это у тебя получается.

– Хорошо, – сказал Джексон Второй, приходя в себя. – Начинай прямо сейчас.

Первый сделал удивленное лицо.

– Но для того чтобы обучить тебя всему, недостаточно одного дня.

– А я и не жду этого от тебя, просто начни сейчас.

– Согласен. И для начала скажу – здесь все очень просто. Для того чтобы придать всему вид сложный и загадочный, мы говорим людям разный вздор. На самом деле все просто. Мы живем здесь, в Шипе и вокруг него, со всех сторон нас окружает пустыня, в которой рыщут амрсы. Мы способны выращивать злаки, добывать себе мясо и кое-какое сырье для орудий труда и охоты, загоняя пустынных амрсов. Все это образует наш мир. Солнце восходит и заходит. Лето сменяется зимой. Пространства пустыни огромны, но у нас достаточно шлемов для очень большого числа Почтенных. Однако все это требует управления. Если мы предоставим фермеров самим себе, они пойдут по наиболее легкому для них пути, будут посиживать себе дни на пролет, делать детей и заниматься всем, что только придет им на ум. При этом им может не хватить еды, но может и хватить. Если еды им будет хватать – за чем, я думаю, у фермеров не хватит соображения проследить – все станут равны. Как тебе это понравится, Почтенный?

– Тебе не нужен мой ответ. Продолжай.

– Хорошо, ответ мне нужен, пускай. Сейчас ты способен видеть вершину нашей системы. Ты знаешь, при помощи каких уловок мы дурачим фермеров и ты в курсе, благодаря чему нам удается заставлять фермеров думать, что сами мы представляем из себя что-то исключительное. В случае, если нам требуется что-нибудь для того, чтобы поддерживать здесь порядок, мы всегда можем это получить. Если мы видим женщину и желаем ее, то мы можем ее получить. Давай теперь поговорим о женщинах. Для чего по-твоему вообще женщины нужны – шутки в сторону?

– Стряпня, уборка, дом, – ответил Джексон Второй.

Первый Старейшина отрицательно покачал головой, что Второго совсем не удивило, ибо никто не станет задавать вам такие вопросы, если хитроумный ответ ему не известен заранее.

– Нет, – мудро заметил Первый. – Женщина существует для того, чтобы стать лучше твоей матери, с тем, чтобы у тебя были сыновья, которые станут лучше тебя. Запомни это. И во всем остальном – то же самое. Когда ты берешь каравай фермерского хлеба и съедаешь этот каравай, то хлеб этот существует для того, чтобы дать тебе силу и сделать тебя еще лучше. И если хлеб женщины одного фермера оказывается лучше чем у женщины другого, то ты идешь за хлебом туда, где он лучше. Пускай ты не заберешь эту женщину себе – она может оказаться стара и некрасива. Но у нее может оказаться дочь, и тогда ты берешь себе ее дочь. И даже если у нее нет дочери, ты все равно будешь лучше и сильнее от лучшего хлеба, и тогда ты идешь и берешь себе лучшую женщину. Если ты не желаешь брать ее себе, а просто пользуешься ею и ее дети остаются фермерами, они все равно будут лучшими фермерами, чем могли быть, ибо всем понятно, что муж их матери был не достаточно хорош, чтобы остановить тебя.