Теория государственного кредита - Егор Канкрин

Это и есть признаки, влияние и последствия нового европейского просвещения. Из всего вышесказанного мы можем сделать вывод, что случайное процветание, зависящее целиком и полностью от удачи, вместе с ней и заканчивается. Рукотворное же, спланированное процветание, основанное на твердых политических принципах, столь же непоколебимо, как и сама истина.

Искусство властителя состоит в том, чтобы знать как случайный успех государства превратить в планомерный. Первые два следствия лишь слегка касаются нашего предмета. Терпимость с каждым днем находит в мире все большее распространение и перекраивание внешней государственной политики также можно считать завершившимся – все европейские народы в этом смысле давно пришли к состоянию европейского равновесия. И лишь два последних следствия, а именно преобразование во внутренней политике и в национальном хозяйстве, являются тесно связанными как с обсуждаемым здесь предметом, так и с современными, исторически сложившимися условиями. В обоих смыслах данные следствия требуют подробного и основательного рассмотрения.

У любого человека существует два вида потребностей: естественные и искусственные. Естественные потребности одинаковы как у людей образованных народов, так и у диких, искусственные же испытывают лишь представители образованных народов. Будет правильным сказать, что чем больше искусственных потребностей есть у того или иного народа, тем дальше он продвинулся на пути просвещения. Первые удовлетворяются с помощью физического труда, вторые – с помощью труда и богатства. Отсюда следует, что просвещение, расширяя круг нашей деятельности и добавляя нам новые потребности и желания, способствует всеобщему обогащению, а обогащение, увеличивая повсеместно число просвещенных людей, всякий раз дает в свою очередь просвещению новые силы. Оба этих принципа составляют, так сказать, тело и душу всеобщего процветания, их связь настолько тесна, что любая потеря богатства препятствует развитию просвещения, а всякое противление просвещению неизбежно влечет за собой и потерю богатства. Когда правительства отстаивают интересы крестьян, торговцев и ремесленников и защищают право частной собственности своих граждан, когда они расширяют возможности образования, возводят университеты, академии и школы и покровительствуют искусству и науке – они, тем самым, делают всех подданных богаче. Взаимозависимость этих двух явлений столь постоянна, что изменения в одном непременно сказываются на другом.

При этом, один из этих двух принципов, а именно умножение национального богатства, для правительства играет исключительную роль, поскольку на этом держится сама правительственная власть. Другой же принцип, а именно просвещение, напротив, заключается, как мы видели, в разработке вопросов касающихся всех общечеловеческих устремлений, самой основы государственного устройства, и, следовательно, правительство должно, зачастую ради собственной же безопасности, чувствовать себя в праве обуздывать нежелательные проявления данного принципа. Необходимость постоянного обогащения и опасность, кроящаяся в просвещении, ставят правительство в трудное положение. И действительно, к какой комбинации стоит прибегнуть, чтобы добиться максимального полезного сочетания двух этих принципов? Одной рукой поддерживать просвещение, а другой способствовать умножению богатства? Критический ум назовет это бессмыслицей, а опыт говорит, что такое предприятие скорее обречено на неудачу. Поскольку как только образуется богатство, забитое просвещение неизменно обретает силу и выходит на свет, ставя крест на всех устремлениях правительства в этом отношении. На первый взгляд может показаться целесообразным начать препятствовать одновременно и просвещению, и обогащению. Но какое правительство в наше просвещенное время станет проводить столь губительную политику равносильную самоубийству? В итоге, развитие просвещения и обогащение неизменно создают такие условия, другими словами, ускоряют перекраивание государственных институтов так, что страна начинает стремиться к катастрофе под названием революция. Поэтому, все возможные поиски золотой середины заканчиваются либо ничем, либо катастрофой или, по меньшей мере, серьезной угрозой таковой.

Но можем ли мы считать эту пару всеобщим непреложным законом, своего рода неизбежным следствием существования самого общества, состоящего из отдельных индивидов? Неужели все правительства, из кого бы они не состояли, обречены на то, чтобы препятствовать просвещению подданных своей страны, дабы не подвергать риску само свое существование? Конечно же нет! Эта стратегия станет лишь судьбой слабых и претерпевающих бедствие правительств, которые и без того бы пали по каким-либо иным причинам; сильные же и компетентные правительства выходят из этого противоречия, решая его в пользу просвещения, счастья своего народа, преумножая при этом собственную власть. Устойчивость правительства для процветания нации не менее важна, чем само просвещение. Между этими двумя общественными потребностями не должно возникать никакого противоречия. Ни одно здравомыслящее правительство не выступит против просвещения, давшего человечеству столько разных благ. Настоящее просвещение никогда не выступит против здравомыслящего правительства, основной целью которого является установление порядка и справедливости. Без просвещения никакое правительство не сможет добиться процветания, без правительства невозможно никакое просвещение, хотя, в некоторых случаях, чересчур поспешное просвещение – что бы там ни говорили защитники свободомыслия – может представлять опасность. Если просвещение является самостоятельной силой, не терпящей противодействия, зачем противиться явлению повсеместная скорая победа которого не вызывает сомнения? Зачем искать для просвещения внешние преграды, когда оно само в нужные моменты умеет себя унять и затихнуть? Вместо того чтобы чинить препятствия своим подданным в получении образования, правительство должно, с высоты своей собственной просвещенности, следить за просвещением народа, искать пути влияния на последнее, задавать стремлениям народа правильное направление, используя современные формы свободомыслия, и, тем самым, опережать свою эпоху. Истинная головная боль государства должна заключаться не в том, до какой степени следует допустить просвещение и каким образом воспрепятствовать его дальнейшему распространению, а в том, чтобы при полном проникновении просвещения найти средства отвратить его угрозы и использовать те блага которые оно несет. Ответ здесь прост. Его подсказывает в равной степени, как опыт, так и сама логика.

Если стремление внутреннего преобразования опережает перемены в экономике или возникает одновременно с ними, то правительству и народу грозит большое несчастье. Если, наоборот, внутреннее преобразование начинается после наступления перемен в экономике, угроза сразу исчезает, порядок и постепенное развитие сопутствуют всем новым учреждениям и успешным шагам на пути к просвещению и свободе.

Таким образом, использование государственного кредита является надежным средством обуздания духа авантюрного реформаторства. Народ, завершивший экономическое переустройство своей жизни, может не бояться передела внутреннего уклада. Все, что не под силу слабому и нуждающемуся правительству, сильное и богатое правительство осуществит с легкостью и уверенностью в себе. С одной стороны будут уничтожены все причины недовольства и ропота. Умеренность налогов, приток капитала, поддержка, оказываемая ремеслам и торговле, покровительство и поддержка, оказываемые наукам и искусству, и защита правам, и чести нации от нападок честолюбцев и авантюристов, которые правительство обязуется обеспечить, все эти следствия умножения государственного богатства, после применения системы государственного кредита удовлетворят повсеместно не только естественные потребности государства, но и чувство национальной гордости народа. С другой стороны, у такого правительства появляется возможность сполна оплачивать оказанные услуги и воздавать должное отличившимся, делать большие дела, возводить великие постройки, создавать важные учреждения и занимать праздные руки народа работой, отменять или снижать безнравственные и тяжелые налоги, повышать грамотность населения и, что важнее всего, вернуть веру в справедливость и верховенство закона, заручившись полной поддержкой всех подданных. Кто посмеет, при столь очевидных успехах в деле государственного устройства, при столь весомых доказательствах преданной отеческой заботы, поднять свой голос для упрека и осуждения? И будет ли услышан этот голос в хоре всеобщего одобрения и благодарности? Добавим еще сюда, что само правительство за счет государственного кредита будет приучено к умеренности и осторожности; поскольку любой заем осуществляется посредством публичного договора, правительство старается всячески обеспечить интересы собственников в государстве, так как именно на них зиждется все его могущество и достаток. Собственники же всегда поддерживают правительство, которому вверена судьба их капиталов. При такой тенденции любые планы подданных применить насилие и устроить бунт выйдут себе дороже. Нацию довольную своей судьбой будет нелегко сподвигнуть к коренным переменам и переустройству. Правительство, не знающее уколов народного нетерпения, может не торопиться с выводами о характере грядущих преобразований, а, используя право открытого обсуждения экономических преобразований со всеми подданными, не чураясь пресловутой свободы и отдав должное духу просвещения, лишний раз тщательно взвесить все аргументы. При таких обстоятельствах, система общественного порядка продолжает развиваться – и вовсе не в сторону губительных перемен, которые будоражат умы и сметают государственные установления, а в сторону полноценной и хорошо организованной системы, охраняемой мудрым правительством и одобряемой благодарным, просвещенным народом. Все писатели едины во мнении, что политические преобразования связаны с расстройством финансовой системы. Осмелимся продолжить эту мысль, добавив к данной непреложной истине, что хорошая организация финансов и грамотно введенная система государственного кредита являются действенным средством избежать губительных политических волнений и произвести вместо этого нужные, полезные преобразования.