Мирина – жрица Скифии - Ирина Панина

– Появление этих огней воспринимается опытными мореходами как добрый знак, возвещающий об окончании шторма! – вновь встрял в разговор рыжебородый хорезмиец.

Затаив дыхание, юная Мирина прислушивалась к оживленному застольному разговору взрослых. Пылкое воображение девочки рисовало ей загадочную «Ойкумену» – край земли. Пытливые ясные глаза ребенка, казалось, излучали потоки мерцающего света. Большие мозолистые руки Таргитая ласково перебирали черные пряди роскошных волос дочери. Ему было известно, что подобные рассказы бывалых людей доставляли Мирине великую радость, и потому всегда приглашал чужеземных караванщиков в свой шатер. Вождь скифского племени и сам отличался немалой любознательностью. Занимательные рассказы иноземных купцов в глубине души волновали Таргитая, но это волнение было надежно сокрыто под личиной суровости и рассудительности.

После окончания трапезы Таргитай поднялся, надел на голову свою островерхую шапку и заткнул за пояс острый сагарк. На золотой поясной бляхе вождя был изображен готовый к прыжку снежный барс. Купцы поспешно покинули шатер вслед за хозяином. Часть из них осталась в кочевье присматривать за товаром, а остальные вместе с вождем племени отправились в степь, чтобы отобрать для покупки сотню достойных коней.

После того, как Таргитай с хорезмийцами отбыл на пастбища, Аргимпаса и Мирина вернулись к тяжелораненым воинам. За горным перевалом, куда вождь по широкому проходу доставил купцов, раскинулось огромное пространство степи. На богатых пастбищах вольготно бродили несметные табуны горячих золотисто-рыжих коней. Количество породистых лошадей символизировало у скифов могущество и благосостояние племени.

– Этой весной кобылицы дали добрый приплод. Народилось множество красивых породистых жеребят, – со знанием дела сообщил Таргитай начальнику купеческого каравана.

Неподалеку несколько скифских воинов, при свете еще довольно яркого вечернего солнца, обучали своих малолетних детей верховой езде и стрельбе из лука. Глядя на малышей, хорезмиец от изумления потерял дар речи. Придя в себя, он с ужасом воскликнул:

– Как! Как это возможно?! Да они совсем малютки, ребятишкам нет и шести лет. Они же могут упасть с лошади и покалечиться!!!

В ответ на слова чужеземца Таргитай громогласно захохотал, обнажив при этом ряд здоровых крепких зубов.

– Скифы воспитывают своих детей неприхотливыми и выносливыми! – гордо заявил вождь. – С раннего детства мы прививаем им необходимые навыки – закалку воина и охотника, тренировку бесстрашия, развитие силы, ловкости и сообразительности. Эти качества служат основой для чувства превосходства над противником во время сражения!

Подивившись странным обычаям степняков, купцы принялись придирчиво отбирать коней. Но практически все быстрые неутомимые скифские кони были безупречны. Купленных златогривых скакунов табунщики с гиканьем погнали к стойбищу, чтобы присоединить к хорезмийскому каравану.

Вернувшись в кочевье, Таргитай распорядился снарядить отряд лучников, чтобы на рассвете завтрашнего дня они сопроводили богатый караван до территории дружественного скифского племени вождя Кадрия. Хорезмийские купцы опасались рыскающих повсюду массагетов, донельзя обозленных своим поражением в недавней битве со скифами. В знак особого расположения Таргитай предложил начальнику чужеземного каравана скоротать время за игрой в алтайские шашки, на что тот с радостью согласился.

Уставшая за день Аргимпаса отправилась отдохнуть в свой шатер, наказав девушкам немедленно разбудить ее, если кому-то из раненых станет вдруг хуже. Проголодавшаяся Томира, пошептавшись с подругой, умчалась ужинать в свою юрту.

Мирина присела на корточки у постели тяжелораненого сорокалетнего мужчины. Он метался в горячечном бреду, вскрикивал, беспокойно шарил возле себя руками в поисках оружия, чтобы сразить невидимого врага. Девочка осторожно сменила воину окровавленную повязку, придержав голову, напоила противолихорадочным настоем из корня подорожника и положила на лоб тряпицу, смоченную в студеной ключевой воде. Через некоторое время раненый пришел в себя, открыл глаза и с недоумением, не понимая, где находится, стал озираться по сторонам. Когда его затуманенный взор остановился на заботливом, сопереживающем лице Мирины, мужчина слабо улыбнулся девочке, облегченно вздохнул и погрузился в глубокий сон.

– Сделай милость, спой нам, Мириночка! – тихим болезненным голосом попросил один из раненых.

– Да, да! Спой нам песню, звонкоголосая пташечка! – поддержали его другие тяжелораненые соплеменники.

Им было известно, что дивный голос этой невысокой хрупкой девчушки глубоко проникал в душу слушателей, словно обволакивая ее. Под воздействием вдохновенного пения Мирины постепенно стихала жгучая боль, терзающая израненное тело, приходило состояние покоя и веры в светлое будущее.

Мирина постоянно слышала мелодию в легком дуновении и порывах ветра, в течении полноводной Катуни, топоте быстроногих скифских лошадей и невесомом полете белоснежных облаков. Песни сами безо всякого на то усилия складывались в ее голове. Сочувственно взглянув на измученные лица раненых соплеменников, Мирина уселась на пол и, обхватив руками колени, принялась вполголоса напевать. Ее песни были разные – о горе и радости; дне прошедшем и грядущем; о весне и лете; о пестрящей разноцветьем степи и родном кочевье.

Утром следующего дня навестить тяжелораненых пришел Таргитай. Он заботливо справился у Аргимпасы о самочувствии своих доблестных бойцов и, как мог, постарался их приободрить. Опытная жрица отчаянно боролась за жизнь каждого раненого воина и не позволила ни одному из них безвременно уйти в Мир предков.

Внезапно снаружи юрты раздался дробный конский топот, затихший где-то рядом. Таргитай вместе с Аргимпасой и дочерью вышел из юрты и увидал Томиру, сидевшую верхом на рыжем разнузданном жеребце. Босоногая девчушка одной рукой цепко держалась за пышную гриву коня, а другой ласково поглаживала его по мощной гордо выгнутой шее.

– Отец поручил мне отогнать Рыжего в табун! – быстро сообщила Томира и, робко взглянув на вождя племени, добавила. – Я отправляюсь туда на весь день, а возможно и с ночевкой. Можно Мириночке поехать вместе со мной?!

Сложив на груди ладошки, Мирина умоляюще посмотрела в лицо отца. Таргитай широко улыбнулся дочери и, повернув голову, гаркнул во весь голос: «Ко мне, Гнур!!!». Могучий гнедой жеребец с длинной иссиня-черными гривой и хвостом, щипавший траву около шатра вождя, навострил уши и, радостно заржав, поскакал на зов хозяина. Таргитай снял с него богатую упряжь, а затем, как пушинку подхватил одной рукой дочь и усадил ее на широкую спину коня.

В предвкушении свободы Гнур и Рыжий нервно перебирали длинными стройными ногами и поглядывали на людей темными блестящими глазами. Умные животные понимали, что сейчас их отпустят в табун, где на зеленом лугу пасутся резвые кони и молодые кобылицы с жеребятами.

Вождь звонко хлопнул по спине Гнура. Томира пришпорила своего Рыжего голыми пятками, и пара быстрых породистых жеребцов помчалась в степь. Несмотря на юный возраст, девочки были превосходными наездницами. Они лихо держались на лошадях даже без седел и уздечек. Засунув в рот пальцы, Таргитай пронзительно свистнул, и кони полетели во весь опор, словно выпущенные из лука стрелы. Мирина и Томира пригнулись к шеям горячих жеребцов и, вцепившись обеими руками в их развевающиеся гривы, словно слились с ними в единое целое. В разгоряченные лица маленьких всадниц бил горьковато-духовитый степной ветер. Девочек переполнял восторг и безмерная радость от ощущения полета над колышущимися волнами ковыля. Они захлебывались от душившего их смеха и громко кричали, погоняя своих неутомимых скакунов.

Отпустив жеребцов в табун, неразлучные подруги занялись делом. Они помогали женщинам доить кобылиц, вместе со взрослыми водили табуны на водопой, присматривали за резвыми жеребятами. Мирина заприметила на пастбище красивого двухнедельного жеребенка серебристо-серой масти с белой гривой и хвостом. У него была небольшая выразительная голова, живые умные глаза, а на лбу выделялось яркое белоснежное пятно в виде звезды. Перебирая тонкими длинными ногами, маленький жеребчик двигался грациозно и стремительно. В отличие от других лошадей при беге он одновременно выбрасывал ноги то с одной стороны, то с другой – сначала левую пару, затем – правую. Мирина поймала жеребенка и со знанием дела оглядела со всех сторон. После чего она обняла его за шею и, поцеловав в теплую мордочку, сказала:

– Подрастай скорее, я буду с любовью заботиться о тебе и терпеливо обучать всем премудростям, необходимым для выносливого боевого коня! И поверь мне, со временем ты станешь самым прекрасным и быстроногим конем Скифии!