Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

― Федеральная служба безопасности. ― После чего нетерпеливо повторил: ― Поехали, поехали, на месте вам все что надо предъявят.

Я же продолжал свою тактику ― всячески тянуть время с целью как можно полнее прояснить ситуацию. И твердо заявил:

― Нет, так не пойдет. Во-первых, хотелось бы ознакомиться поближе, мало ли что там у вас. Вдруг фальшивка…

― Поближе? Бога ради!

Бульбочка ухмыльнулся еще шире и шагнул ко мне, протягивая удостоверение. Я слегка подался вперед, чтобы лучше рассмотреть, ― и в следующее мгновение время разом утратило свойство тянуться, полетев кубарем, как пьяный с обрыва.

На самом-то деле кубарем полетел я: не теряя ухмылки, Бульбочка отвесил мне свободной рукой короткий хук, и я вмиг оказался на полу, в непосредственной близости от Мерина. Вернее, от его здоровенных копыт сорок четвертого размера, крепость которых мне тут же довелось испытать.

В ответ на мою попытку встать на ноги он заехал мне каблуком по печени, после чего мое почти бездыханное тело кулем покатилось по паркету в угол гостиной, где с жутким стеклянным грохотом врезалось в сервировочный столик. В глазах сделалось темно, я с трудом глотал разинутым ртом ставший сухим и горьким воздух. К счастью, меркнущее сознание не до конца оставило меня, позволив хоть и в качестве пассивного наблюдателя, но все-таки участвовать в дальнейшем развитии событий.

События же развивались по-прежнему стремительно. Избавившись от досадного препятствия в моем лице, Бульбочка и Мерин с двух сторон вразвалочку направились к Нинель. Однако ее реакция оказалась неожиданной не только для меня, но и для них. Коротко ахнув, она отпрыгнула назад, с хрустом рванула в сторону тюлевую занавеску и уже через секунду стояла, раскачиваясь, на перилах балкона.

― Ну, козлы вонючие, подойдете ― спрыгну! ― визжала она, размахивая руками в поисках равновесия.

У меня замерло сердце.

Но, что гораздо важнее, замерли на месте наши противники. Ситуация для них складывалась, говоря профессиональным языком, нештатная. Только так можно объяснить, что эта парочка, в растерянности уставившись на балансирующую над пропастью Нинель, позабыла про меня. Вполне может быть, что я в своем нынешнем положении вовсе не казался им таким уж незабываемым. Вот только для меня этот шанс вполне мог стать единственным и неповторимым. Грех было не воспользоваться.

Глотнув наконец воздуха, который все еще шкрябал горло, как застрявший кусок пережаренного тоста, я нащупал рядом с собой металлическую ножку сервировочного столика. И, моля Бога, чтобы все колесики были целы, что есть силы катнул его под коленки Мерину. Колесики не подвели. С трамвайным дребезгом это стеклянно-оловянное сооружение накрыло цель: раскинув руки, Мерин нелепо подпрыгнул и пришел на копчик.

Этот боулинг мне понравился. Но поскольку больше ничего способного катиться рядом не было, я собрал силы и кинул в ноги удивленно оборачивающемуся Бульбочке единственное, что, с позволения сказать, оставалось под рукой: себя самого. В результате мы все трое оказались в партере, барахтаясь друг на друге, как спрыснутые дихлофосом тараканы. Бедняга Бульбочка приземлился самым неудачным из всех нас образом, треснувшись затылком о батарею парового отопления, и его барахтанья выглядели совсем жалко.

Впрочем, я отдавал себе отчет, что силы по-прежнему не равны: этих парней наверняка учили тем же приемам драки, что и меня. Но на моей стороне была здоровая злость человека, который понимает, что терять ему нечего.

Именно поэтому на ноги я поднялся первым. Сразу вслед за мной вскочил Мерин ― скаля зубы и тяжело раздувая ноздри, словно только-только финишировал в скачках с препятствиями. Быстрым движением сунув руку под мышку, он извлек оттуда пистолет ТТ с глушителем, положил палец на спусковой крючок и направил ствол мне в лоб, грозно рыча:

― Руки за голову и на пол, падла! На пол!

Другой бы на моем месте наверняка испугался. Но в данном случае на моем месте был я сам, а мне-то хорошо известно, что пистолет ТТ начинает стрелять только после того, как курок предварительно переведен в переднее положение ― чего Мерин на нервной почве сделать забыл. Поэтому, вместо того чтобы покорно подчиниться приказу, я смело схватил с подоконника тяжелое глиняное кашпо, широко замахнулся им, но на самом деле врезал противнику ногой в пах.

Если ребят и учили тем же приемам, что меня, то этот был из отстающих. Блок, который он попытался поставить свободной рукой, ослабил удар лишь частично: Мерин согнулся в поясе не пополам, а так примерно градусов на сорок пять ― но мне и этого оказалось достаточно. Я со всего маху обрушил кактус ему на макушку, и он рухнул на пол, весь в компосте, глиняных черепках и иголках. Ежик в тумане.

Так что все было бы отлично ― но в следующую секунду реанимировался Бульбочка, который продемонстрировал, что на практических занятиях успевал лучше своего товарища. Из положения «лежа» он сумел своей стопой захватить мою голень, попытавшись с другой стороны заехать по ней каблуком. И наверняка, подлец, сломал бы мне к чертовой матери ногу, если б я в последнее мгновение не отбил этот коварный удар пяткой. В отместку я кинул ему в рожу второе кашпо с кактусом, но остановить самого неприятного не сумел: он выдернул из подмышки очередной ТТ, но на сей раз сдвинул, как положено, курок и уставил пистолет мне в грудь.

Сразу перестав делать резкие движения, я медленно поднял руки и сцепил их на затылке, всем видом демонстрируя миролюбивость и покорность обстоятельствам. Бульбочка поднялся на ноги, тяжко кряхтя и постанывая от боли: исправив ошибку природы, кашпо здорово расплющило ему нос. Но никакой за это благодарности на его лице не читалось: одна лишь злоба и плохо скрываемое желание немедленно меня прикончить. А учитывая, что где-то за спиной уже грузно возился на полу приходящий в себя Мерин, у которого тоже были ко мне кое-какие счеты, мои шансы на выживание можно было считать практически нулевыми. Оставалась последняя надежда, что пленных не убивают, по крайней мере сразу.

Но тут свобода все-таки пришла ― не то чтобы нагая, а скорее так, полуодетая.

Для стороннего наблюдателя это выглядело бы очень эротично: бешеная фурия в короткой кружевной рубашке на голое тело и чулках с соблазнительными подвязками яростно спикировала с балконных поручней прямо в комнату и на полном ходу вонзила не готовому к подвоху противнику белую лодочку в зад.

Но лично я к сторонним наблюдателям не относился ― я был в самой гуще. И поэтому, когда внимание подпрыгнувшего от неожиданности Бульбочки раздвоилось, немедленно этим воспользовался: схватил запястье его руки с пистолетом, резко вывернул и ударил об свое колено. В результате уже через полминуты он лежал на полу рядышком с также обезоруженным Мерином, а Нинель, ни мало не смущаясь своего бордельного вида, деловито вязала им руки извлеченным из хозяйственного шкафчика скотчем.

Когда все немного отдышались, я вытер салфеткой кровь с лица Бульбочки, перетащил пленников на диван и усадил в разных концах.

Теперь можно было и поговорить.

Пододвинув кресло поближе, я уселся напротив, выложив на журнальный столик свои трофеи: два ТТ, удостоверения, а также пару наручников, набор профессиональных, явно изготовленных в заводских условиях отмычек, переносную рацию и шприц, наполненный мутной жидкостью. Короче, весь шпионский джентльменский набор, необходимый для насильственного захвата и удержания жертвы, действительно говоривший о принадлежности незваных гостей к спецслужбам. Но я все-таки решил уточнить:

― Значит, ФСБ, говорите?

В ответ Бульбочка только злобно хлюпнул носом, похожим теперь уже не на картофелину, а на лопнувший перезрелый помидор. Мерин же пробормотал с непонятно к чему относящимся сожалением:

― Дурак ты, парень. Здоровый, но дурак…

― Так из ФСБ или нет? ― терпеливо повторил я вопрос, не обращая никакого внимания на грубость. — Или не хотите говорить?

― Там же написано! ― просвистел стиснутым от ненависти голосом Бульбочка. Разбитый нос добавил теперь к его сипатости очаровательную гнусавость.

― Написано! ― неожиданно вмешалась базарным тоном осмелевшая Нинель. ― На сарае вон тоже «хуй» написано, а там дрова!

Ее они реакцией не удостоили, а я попросил:

― Помолчи, Нинель, сейчас не тебя спрашивают. — Но раздумчиво добавил: ― Хотя в принципе ты права. Вот, например, вопрос: почему у комитетских товарищей пистолеты не табельные?

Теперь и я не получил на свою реплику ответа, если не считать того, что Мерин полуобморочно закатил глаза, а Бульбочка совсем уж яростно захлюпал носом.

― Хорошо, ― согласился я. ― Оставим эту скользкую тему. Тогда хоть расскажите, зачем пришли? И куда собирались нас умыкнуть?