«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972) - Юрий Терапиано

На днях начну читать «неизвестного М<андельштама>» — почти всю прозу — в первый раз, т. к. она не дошла уже до эмиграции. Открыл старые стихи — как будто вновь пережил: прежний петербургский воздух, не эмигрантский уровень, не современный «строй» и ритм. Все-таки замечательно: в Париже, в первый раз, «свежими глазами» иметь возможность прочесть Мандельштама.

Адамович для Вас и для Моршена — явление новое, Вы лучше можете воспринять его разговоры об эмигрантских писателях, чем мы, 30 лет слышащие их и давно уже привыкшие к блестящей, извилистой, неопределенной, без твердых очертаний, импрессионалистической критике Адамовича. Все очень хорошо, все — спорно, все нужно читать между строк! Мне кажется, похвала Сирина-поэта[125] — случайность, А<дамович> никогда не был в особенном восторге от его поэзии, уж хотя бы потому, что Сирин стремится к внешним эффектам, впрочем, помню, в какой-то своей статье[126] о стихах С<ирина> в «Н<овом> р<усском> с<лове>» А<дамович> многое у него хвалил. Значит, в последние годы (после войны) в отношении с<иринских> стихов «линия» Адамовича изменилась, обернулась другой стороной своего хамелеоновского цвета.

Из всех высказываний писателей о писателях мне больше всего нравится цветаевская манера — пусть эгоцентрическая, пусть пристрастная, но зато — как она видит их! За исключением Бунина и Штейгера, большинство высказываний А<дамовича> — скорее отписка, чем по существу то, что он думает. А Цветаева — знаете ли Вы ее поэмы, написанные в эмиграции: «Молодец», «Крысолов»[127] и др.? Часть из них была напечатана в журналах только — в «Верстах», в «Воле России». Жаль, что «И<здательст>во им. Чехова» не захотело издать предложенное ему собрание сочинений М. Цветаевой. Что Вы сейчас делаете, что написали? Где будут Ваши статьи и о чем? Прочел статью Гуля об Иванове[128] («Н<овый> ж<урнал>»), по поводу которой один писатель сказал: «Поэзия, вероятно, должна “быть глуповатой” но к критике это не относится». Так или иначе, Иванова сейчас хвалят и справа и слева; но как Вам нравятся его 11 стихотворений[129] в том же 42 № «Н<ового> ж<урнала>»?

«…Отвратительный вечный покой» — отвратителен!

Неужели Жернакова-Николаева так-таки прочла свой доклад «о египетском происхождении русского народа» и никто в уме не повредился? Очевидно, не только бумага, но и читательская публика в русской Америке «все терпит».

Крепко жму руку.

Ю. Терапиано

20

16. XII.55

Дорогой Владимир Федорович,

Почему-то до сих пор не получил «Грани» (хотя даю о них отзывы) — слышал о Вашей статье о Есенине[130], — жаль, что ничего сказать не могу. Почти все стихи Мандельштама не были для меня новостью, и часть прозы, но статьи — не дошли до нас совсем. Проза, кроме армянской, замечательна. Насколько «от Хлебникова» — где мне, непросвещенному эмигранту, судить! На днях говорил с Зайцевым, вспомнили Хлебникова: «кретин», «сумасшедший», «зачем с ним так носится Марков». — Очевидно, Вам нужно будет не только писать о Х<лебникове>, но и достать его произведения — и давать читать писателям…

С Ивановым у меня нет регулярной переписки, узнаю иногда о нем от общих друзей. Как будто сейчас у них все благополучно, Иванов работает, написал для «Н<ового>ж<урнала>» какую-то «замечательную» статью[131]. А Гуль в «Н<овом> ж<урнале>»[132], кланяясь низко, обвинил его во всех смертных грехах и даже в «теме убийства» (?) — самоубийства? — ведь и герой «Распада атома», и в ряде стихов — самоубийцы. Замечательна фраза Гуля: «Тема убийства появляется у И<ванова> в год выезда за границу». Дело вот в чем: во время ссоры Иванова с Ходасевичем Ходасевич разослал многим писателям и другим лицам такое письмо: якобы в Петербурге Адамович, Иванов и Оцуп завлекли на квартиру Адамовича для карточной игры, убили и ограбили какого-то богача, на деньги которого затем все выехали за границу. Труп, разрезав на куски, вынесли и бросили в прорубь на Неве. Адамович нес якобы голову, завернутую в газету. Можете себе представить, какой был скандал; до сих пор то здесь то там, то в Париже, то в Ницце кто-нибудь рассказывает: «знаете…» Ходасевич клялся, что это правда и что будто бы ленинградская милиция требовала у парижской полиции выдачи «преступников», но «большевикам было отказано, т. к. французы подумали, что выдачи требуют по политическим мотивам».

В последнем № «Н<ового> ж<урнала>» мне очень понравились Ваши студенческие воспоминания[133]. Особенно хорош тон — без всякой ненависти, а когда Вы говорите о некоторых фактах — осуждение для б<ольшевиков> получается страшнее, чем если бы Вы их проклинали, как другие. «Потрет Ленина, чтоб не вешать Сталина» и т. д., — замечательно. Я дал отзыв об этом № (к сожалению, в австралийской газете «Единение», редактирует кот<орую> мой знакомый, и по просьбе его пишу иногда там), причем о «воспоминаниях» написал оч<ень> похвально. Когда же я «отзывался» (кроме «Единения»)? И — где? Если в письме, то, вероятно, тогда успел прочесть лишь стихи, Иванова на сей раз кое за что выбранил («Отвратительный вечный покой» и т. д.). «Крысолов» (напеч<атанный> в «Воле России») — прелестная вещь, но для «В<озрождения?>», конечно, «заумная». Книгу Кленовского[134] мне дали в газете для отзыва, но я ее еще не читал. Антропософия — болезнь Кл<еновского>[135], помню, мне пришлось защищать Ходасевича, кот<орого> К<леновский> записал в антропософы. Просматривая старые вырезки, увидел, что как-то я выругал стихи Нарциссова в «Гранях»[136]… Попалась ли Вам моя статья «По поводу незамеченного поколения»? Я в ней поставил точки над i — относительно мифа о «школе Адамовича», сочиненного Федотовым[137], а с его легкой руки — Иваском и Варшавским. Адамович приезжает на днях в Париж из Манчестера[138]. Струве обещал писать о нем в «Р<усской> м<ысли>»[139], но до сих пор заставляет ждать.

Да, еще, мне понравились в «Н<овом> ж<урнале>» стихи Моршена, кроме одного («бюстик», — шито белыми нитками), а остальные стихи других поэтов (кроме И<ванова> и М<оршена>) — просто не интересны в этом №. Знаете ли Вы сборник Цветаевой «Ремесло»?[140] Ее стихи и, особенно, поэмы последнего времени так разбросаны по разным зарубежным изданиям, что следить за ними было трудно. А Ч<еховское> и<здательст>во отказалось выпустить собрание стихов Цветаевой. Насколько я понял, книга С<труве> о заруб<ежной> литературе[141] будет последней книгой Ч<еховского> и<здательст>ва. Получил и читаю «Чехова»[142] Бунина — оч<ень> интересно, но еще не дошел до романа с Авиловой[143].

Желаю Вам всего доброго в наступающем 1956 году и поздравляю с Праздником Рождества Христова.

Ю. Терапиано

21

24. I.56

Дорогой Владимир Федорович,

Мне очень понравилась в № 25 «Граней» Ваша статья о Есенине; если не со всеми тезисами могу согласиться, то все же — со многими, а определение: не «Русь», а «смерть» — находка. Также мне понравилась Ваша «Аркадия». О «Гранях» я написал в местной «Русской мысли», а о «Нов<ом> ж<урнале>» — обычно пишу в австралийском «Единении» (Melbourne).

Удивили Вы меня: я не видел стихотворения Нарциссова с эпиграфом из моего — како<го>? — А впрочем — не все ли равно? А вот отсутствие «Бури и натиска» О. М<андельштама>[144] — печально; очень хотел бы прочесть.

Сейчас у меня плохой период в смысле здоровья — последствие операции (старой) — начало что-то слишком много лить желчи (как раз время писать критики!), лежу и жду доктора.

В «Опытах» стихотворение Моршена — слабое, Г. И<ванова> — тоже.

«Из песни слова…» — я написал Вам историческую справку о Ходасевиче, а потом — пожалел. Да, он был злой и мстительный (до потери чувства справедливости) человек, но в нем было много и другого. А Иванова и О<цупа> уже и не было в СПб, когда якобы происходила та история, о кот<орой> рассказывал Ходасевич.

Написал я об «О<пытах>»[145] — и о письмах Цветаевой к Ш<тейгеру>. Удивительно то, что Ш<тейгер> никому даже из ближайших друзей не сказал о переписке. В отношении же стиля Ш<тейгера> и того, что он внес, — в смысле манеры, в смысле отношения к делу поэта, — Цветаева не поняла ничего и рекомендовала ему писать о герое-предке и «яркие» стихи — это-то — Штейгеру!

Только что прочел глупейший отзыв Н. Андреева[146] в «Р<усской> м<ысли>» о «Н<овом> ж<урнале>» — с 37 по 42 книгу — все гении… даже Дар и И. Легкая!