Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только… - Ксения Демиденко

Когда я что-то рассказывала, Настя внимательно слушала, ее глаза сияли, и в них светился врожденный ум.

Родители Насти – обыкновенные работяги: мама – посудомойка в ресторане, папа строитель. У девочки была еще меньшая сестренка Катя, которая училась в девятом классе, и брат Сергей – ученик 8 класса. Я преподавала во всех этих классах, поэтому присмотрелась к детям и определила, что все трое очень сообразительные личности. И еще я заметила, что у детей слишком много синяков на теле. Если Настя мастерски гримировала синяки, то меньшие не особенно – то и старались что-либо делать. На мои вопросы: «Кто вас бил?», дети в один голос отвечали, что упали, ударились, бывает. И когда как-то после трех дней отсутствия Настя пришла в школу с синяком возле рта, я не удержалась и затеяла слишком откровенный разговор.

– Папа у нас, как выпьет, то бьется, – созналась девочка, пряча глаза.

– А что мама по этому поводу говорит? – я понимала, что мужчина так самоутверждается, но у детей еще была и мама. Она не могла не видеть, что происходит. – Она обращалась в милицию?

– Нет, вы что, она нам сурово запрещает кому-нибудь и говорить об этом. Отец рассердится.

– Он и мать бьет? Чего ж она терпит? – мне, выросшей в семье, где отец с мамой носился, как с королевой и пылинки с нее сдувал, было невдомек, как можно так жить.

– Мама зарабатывает мало. А отец почти вдвое больше. Она боится, что нам не на что жить будет, если он бросит нас. Он когда не пьяный, то хороший. Проспится и просит прощения. Подарки покупает.

– Хороший подарок, – я нежно провела пальцами по желтовато – синему пятну возле рта девочки. – Нельзя молчать, Настя, даже если это твой отец. Сегодня синяк, а завтра и убить может. Я знаю, о чем говорю. Это насилие, девочка, домашнее насилие.

– Вас тоже били? – тихо, словно кто-то подслушивал, спросила Настя.

– Нет. Мои родители жили и живут по другим законам. Я жила в раю, как оказалось. Но вот одной моей однокласснице не так повезло, как мне. Ее отец в порыве гнева часто бил. Однажды не рассчитал силы своего удара и это был последний день в ее жизни. Вас больше, чем он один. И вы уже не сильно маленькие.

Я понимала, что необходимо что-то делать, но что? Не очень—то хотелось навредить семье, и в то же время понимала, что сами они никогда не разорвут этот узел. В таких ситуациях я всегда советовалась со своим отцом. Он, директор огромного завода, имел большой авторитет в нашем городке у людей, потому что умел найти подход к каждому. Иногда со стороны казалось, что он поступает плохо, но время показывало – это было единственно правильное решение.

На этот раз папа решительно предостерег меня от какого-либо вмешательства в чужую семейную жизнь. Это жесткое заявление стало предметом не одного нашего с ним спора. Его аргументы были твердыми, поскольку он боялся, что во всей этой ситуации именно я пострадаю больше всего.

– Соня, ты решила стать учителем или адвокатом? – серьезный папин голос в телефонной трубке и радовал, и настораживал.

– Учителем не получится быть с позицией «моя хата с краю», пап, – напомнила я ему его же постулат.

– Проверяй тетради, проводи родительские собрания, подтирай сопли своим воспитанникам и не лезь туда, куда не стоит, – напомнил свою позицию отец.

– Какие сопли, па? У меня класс пятнадцатилетних подростков. Это 10 класс. Взрослые люди, которые фальши не примут, – напомнила.

– Сонь, напиши заявление в социальную службу, и пусть этой семьей занимаются они.

Несмотря на совет отца и молчание сестры и брата Насти, я твердо решила поговорить с Берецким Антоном Петровичем, отцом Насти. Под поводом вопросов относительно обучения Насти, я вызвала Антона Петровича в школу. Это был приятный внешне седоватый полный мужчина. За полчаса разговора с ним я не выявила никакого подозрительного негатива. И когда я рассказала, что вызвала его, потому как волнуюсь о Насте, поскольку она прекрасная ученица, но в последнее время очень замкнута и все время в синяках, он не скрывал, что это его рук дело.

– Настя – девка уже взрослая. Парни звонят. А нам с женой только и не хватало, чтобы в подоле принесла. Своих три рта.

– Вы ее бьете потому, что она встречается с мальчиками? – удивилась я.

– Кто встречается? Пусть только попробует! Так, для профилактики.

– А меньших тоже для профилактики? – поинтересовалась я.

– А к чему тут меньшие? Вы же руководитель Насти? О ней и будем говорить. Я чего-то не понимаю, София…?

– Константиновна, – напомнила я.

– Так вот, София Константиновна, вы сами детей имеете?

– Нет. Пока.

– Вот как заведете, тогда сразу меня и поймете. Их лупить нужно, пока на шею не сели. Должны бояться. Боятся – значит уважают.

– Вы знаете, меня отец никогда не бил, но я его всегда уважала и буду уважать. Уже за то, что не бил. А вас родители тоже побивали для профилактики?

– А как же? И я рад, что выбили всю дурь вовремя. София Константиновна, до вас у Насти было пять руководителей, и ни один не совал своего носа в наши семейные дела. Как воспитывать своих детей, я буду решать сам, – вот и договорились, вот и увидела настоящее лицо этого ничтожества. Он хочет, чтобы его уважали.

– Антон Петрович, вы работаете строителем в фирме «Стройиндустрия», это так?

– Да. А что? На работу пойдете жаловаться?

– Ну что вы так сразу. Я верю, что наш разговор останется в стенах этого кабинета, и мы поймем друг друга. Вы свою работу делаете качественно? Ничего не заваливалось, на брак не жаловались?

– Я много получаю, поэтому за работу держусь. Семья большая, кормить нужно, стараюсь делать на совесть. Никто еще не жаловался, – не понял, куда я клоню.

– Я тоже хочу свою работу делать качественно, хоть и не могу сказать, что получаю много. В ваших руках кирпичи и стройматериал. А как вы думаете, в моих что?

– Тетради, указка, учебники, что ж еще? – опять не понял.

– Не-а. Души подростков. И если я им сейчас в эту душу плюну, как они на меня будут смотреть? Как на предательницу. Вы ведь хотите, чтобы вас уважали? И я вот хочу.

– Вы в каждой семье так копаетесь? – все равно свое гнет.

– Нет. В моей компетенции всего 22 семьи. Простите, но в обязанности учителя Министерство образования пока ввело такой пункт, как информирование родителей о правах и обязанностях детей и их родителей. Я, Антон Петрович, отвечаю за жизнь и здоровье вашей дочери, поэтому если еще раз увижу синяки или другие следы насилия на ваших детях, я вынуждена буду сообщить об этом факте в социальную службу. Я вас честно предупредила и надеюсь, что вы меня поняли.

– Понял, – сердито ответил папа Насти, злобн глянув мне прямо в глаза.

Больше я не замечала у Насти синяков, но она так и осталась тихой, неразговорчивой, мало улыбалась.

Глава 7 Загорская Наташа

Эта девочка не была похожа на десятиклассницу. Слишком маленькая, нежная, почти крошечная. Излишняя худоба добавляла ей детскости. Наташа несмело выходила к доске и всегда прятала руки: иногда за спину, иногда в пышные рюшики школьного фартучка. А когда я попросила ее написать на доске тему урока, то Наташа очень неаккуратно вывела мелком левой рукой «Образы романа Льва Толстого «Война и мир». А я, дура набитая, тогда (никогда себе не прощу!) спросила, не пробовала ли она писать правой рукой, возможно, лучше бы вышло? Левши оказываются и правшами тоже. Девочка покраснела, застеснялась и выбежала из класса.

– Ну вы Соня Константиновна и Клава, – крикнул Кондратюк Славик и помчался в коридор прямо за Наташей. Я стояла у доски, не понимая, что такого я ляпнула, как говорят дети « не в тему»?

– У нее нет пальцев на правой руке, – спустя некоторое время тишину прорезал голос Яковенко Маши. – Наташка плохо пишет, но она прекрасно рисует. Ее работы всегда на конкурсах районных побеждают.

– Я не знала, – с чувством полного кретинизма виновато процедила я и сразу же сделала очередной ляп. – Какая—то травма?

– Да, травма. Только не у Натки, а у ее маман. Пила, когда была беременной. Да и сейчас не лучше, – дальше объясняли мне одноклассники.

Я замечала, что Наташа не сильно спешит домой. Она посещала все возможные кружки, лишь бы дольше оставаться в школе. Я ругала себя последними словами за то, что раньше не заметила этого физического недостатка у девочки. Куда я смотрела? Просто не ожидала, что такое может быть. Физически полноценным людям сложно представить, как живут калеки.