Дети света - Владимир Колотенко

- Да-да, - говорит Юлия, - я об этом где-то читала, то ли у Вольтера, то ли у Ларошфуко...

- У Фриша, - говорю я.

- Может быть, - говорит Юлия, - я только не помню...

- Записка никому не была адресована, - говорю я, - он записал что-то важное для себя. Чтобы не забыть. Обыкновенная заметка на память...

- Что из этого следует? - спрашивает Юлия.

- Ничего. Просто вспомнилось. Что же касается аристократов, то они, как и все остальные, не осененные Духом, далеко не совершенны.

- Среди них могут быть и уроды, и убийцы, и поэты...

- Ты звонила своему князю Альберту?..

- Зачем?.. Да! Позвони Ане, она злится...

Терять - вот ведь что страшно!

И нельзя объяснить...

Хоронили в субботу...

- Кого, - спрашивает Лена, - кого хоронили?

Разве в этом дело?.. Что-то там на Лере Лиры у нас не заладилось...

- Ань, привет!..

- Я перезвоню...

И Тинка молчит... Зараза! Ей-то наверняка известно, что случилось на этой самой Лере! Могла бы молвить словечко в моё утешение...

Вдруг вспомнилось:

«Утешать?! Тебя утешать?!! И не подумаю!».

А что тут думать?

Сегодня и боги ведь горшки лепят...

Или уже не лепят?

Глава 14

На Стаса была возложена особая ответственность: его матки не должны дать ни малейшего сбоя! Небольшая поломка, изменение режима беременности - и все могло рухнуть в тартарары.

Я тоже старался изо всех сил, чтобы ни у кого из команды, а это человек семнадцать отборных специалистов, профессионалов самого высокого класса, чтобы ни у кого из них не возникло сомнений относительно своей роли в общем деле. В своих я был уверен, как в самом себе. Они составляли костяк команды, и о них нечего было беспокоиться.

Да, и в своих я был точно уверен: не подведут! К сожалению, мне не удалось разузнать остальных, хотя все они прошли отборочные тесты на профпригодность и добродетельность. Но что творится в душе всегда улыбающегося индуса Джавахарлала или вон того американизированного китайца Чана никому знать не дано. Чужая душа - потемки, к этому добавить нечего. Приходилось рассчитывать на те штудии, что мы проводили с каждым из них и на волю Бога, и на все совместные усилия. Я - не маг, не волшебник, хотя многое могу предсказать и предвидеть. Интуиция для ученого - как инстинкт для животного. Она редко подводит и почти всегда определяет выбор правильного решения. К тому же, я всегда руководствуюсь здравым смыслом. Как может прийти в голову, что твой опыт выбора, так сказать, товарищей по оружию однажды может тебя подвести? Никогда! Эта уверенность окрыляет, и все сомнения разлетаются в пух и прах. Но если бы мне тогда сказали, что Жора вдруг вздумает жениться на Нефертити (он сам, без помощи Ани и Юры, выпестовал, взлелеял и вырастил в своем индивидуальном боксе клон любимой царицы), я бы рассмеялся тому в глаза.

- Что? Правда?! - восклицает Лена.

- Не могу сказать, как бы я себя вел, но, во всяком случае, не стал бы настаивать на том, чтобы он относился к клону, как к собственному ребенку. Само собой разумеется, что клонированная Нефертити, даже если она красавица и царица, не может быть предметом твоих мыслей и искушений. Когда ты занят спасением человечества, никакая блажь не должна сходить тебе с рук, даже если ты - самый выдающийся сноб, даже если ты Жора - человек без правил и комплексов.

- Он что и правда женился на Тити? - спрашивает Лена.

- На какой ещё Тите? На Тине?!

- На Тити, на Тине, - говорит Лена, - разве вас разберёшь.

- Я же говорил - на Нефертити!

Женится на Тине, подумалось мне, у Жоры ещё женилка не выросла!

Или?..

От этой мысли у меня кожа взялась пупырышками: а что, если...

Глава 15

Когда и с Эйнштейном было покончено - яйцеклетка с его геномом была захвачена эпителием очередной искусственной матки, и это был наш очередной успех - нужно было приниматься за Наполеона.

Я уже рассказывал, каких трудов нам стоило получить его биополе, мои походы к его гробу в Доме инвалидов, путешествие на Эльбу и остров Святой Елены. Аня напомнила:

- Ниточка, где твоя ниточка! Ты не потерял нитку из его мундира?!

Я не потерял ту ниточку, и она-то нас и выручила. Кроме того, нам удалось за кругленькую сумму купить на аукционе зуб Наполеона.

- Зуб? Какой зуб?

- Его собственный зуб, какой-то моляр... Я же рассказывал.

- Моляр?

- Да, кажется... Тем не менее, мы ухлопали тогда уйму сил и времени, но все же нам удалось раздобыть и волосяную луковицу с его лысеющей головы и воссоздать биополе. Ну и член! Я же рассказывал! Кстати говоря, клетки члена Наполеона, как и клетки фаллоса Ленина оказались самыми жизнеспособными. Мы гадали - почему?

- Хорошо бы нам, - предложил тогда Алька Дубницкий, - отыскать и ухо Ван Гога. У нас ведь ни одного известного импрессиониста пока нет.

- Хорошо бы, - сказал Жора, - но его ухо, говорят, съел Гоген. Они какое-то время враждовали, и вот твой Гогенчик со злости...

- Да ладно...

- Голову даю...

- Ухо гони, - говорит Алька, - твоя голова ещё пригодится!..

У нас еще оставалось время на шутки.

Одним словом, все было готово к воплощению наших наполеоновских планов, как вдруг клетки подняли настоящий бунт. Среди них начался повальный падеж. В стане своих, откуда ни возьмись, появились чужие, озлобленные и опасные клетки. Это как раковая опухоль. Клетки гибли десятками, несмотря на свою изначальную жизнестойкость, гибли сотнями, издавая радостные победные вопли, точно это были какие-то воины, вплотную приблизившиеся к врагу. Кто был их врагом, для нас было загадкой. Знаменитая формула успеха Эйнштейна (работа до седьмого пота и умение держать язык за зубами) теперь нас не спасала. Абсолютно исключалось, что информация о том, чем занималась наша лаборатория, могла просочиться за ее пределы. Об этом не могло быть и речи. А работали мы не только до седьмого пота - с нас сошло сто потов. Мы недоумевали и злились.

- Так действительно можно с ума сдуреть, - гневно сводя брови в тонкую черную молнию, бросила Ася.

Но подобные возгласы не принимались всерьез, и их авторы оставались безутешны. Тестирование на присутствие в культуральной среде мышьяка, которым якобы был отравлен Наполеон и, следы которого могли сохраниться в его волосах, не дало положительных результатов. Экспресс-диагностика других токсических ингредиентов, возможных загрязнителей среды, также ничего определенного не выявила. Все было чисто, как в спальне молодоженов. В чем дело? Откуда у клеток эта гибельная радость? Мы гнули мозги. Юра носился со своим ауромером от термостата к термостату, от флакона к флакону в попытке обнаружить хоть какую-нибудь специфическую изюминку, хоть ничтожный изъян, крапинку в изумительной красоты радужных сияниях, оплетавших контуры тестируемых клеток, но он был бессилен дать толковое объяснение обнаруженному феномену. Это была война миров на клеточном уровне. Был бы я Гербертом Уэллсом, Гарри Гаррисоном или хотя бы Василием Головачевым, я бы нарисовал такую красочную картину битв этих микроскопических гигантов, вооруженных самым старым и самым примитивным на свете оружием - молекулами стресса.

- Признанное абсолютное оружие - это лук со стрелами, - напомнил Эяль. - Гарри Гаррисон...

- А Роберт Шекли, - сказала Зина, - считает, что это какой-то там рот, пожирающий все живое: «Мне нравится спокойная протоплазма».

- А ты что, читаешь Головачёва? - с каким-то неявным презрением спросила меня Руся.

Я кисло улыбнулся, мол, заглядывал, мол, он столько книг написал.

- Макулатура, - констатировала Руся, - нечего вспомнить. Не то, что взять. А уж перечитывать... Или с карандашом в руке... Не...

- Да я и сам, - признался я, - открыл на сорок четвёртой странице... И больше не открывал.

А какая настольная книга у Тинки? Я многое дал бы...

Да!..

Мы были потрясены бунтом наших клеточек: в чём дело?!.

- Оказывается...

Мы искали причины проколов. Васька Тамаров высказал предположение, что даже среди молекул могут быть...

- Верно, - воскликнул Ушков, - молекулярные бомбы! Молекулярные междоусобные войны! Как у людей!

Никаких автоматов Калашникова, никаких танков и бомбардировщиков, ни авианосцев, ни баллистических ракет дальнего действия. Незримые ничтожно малые смертоносные молекулярные инструменты.

- Нанотехнология смерти, - заключил Маврин, - это и есть самое что ни на есть абсолютное оружие для уничтожения жизни.

И это - наше неизбежное завтра!

- Если мы не...

- Да, если не...

Вряд ли она читала Дюрренматта, там где чёрным по белому...

Вряд ли!

Ученые гадают, как полчища раковых клеток берут верх над своими соплеменниками? Как? Какие-то внутриклеточные дисгармонии? Здесь, именно здесь находят благодатную почву зерна неприятия и розни людей, именно здесь разворачиваются основные события вражды и ненависти друг к другу, вызревают гроздья расовых, религиозных, социальных конфликтов. Гены, всесильные гены - вот источник радостей и бед человечества. Вот где собака зарыта!