Месть Шивы (Индийские тайны с их кознями и преступлениями) Книга 1 - Ксавье де Монтепен

— Через минуту они проснутся.

Глава 6. Пробуждение

— Что мне теперь делать? — спросил Казиль.

— То же самое, что бы ты делал вчера, если бы не было грозы. Ты должен проводить этих двух иностранцев в Бенарес, — отвечал Согор.

— Что мне отвечать на их расспросы?

— Ты ничего не видел, не слышал, знаешь только, что они долго спали.

— Повинуюсь…

— Очень хорошо… Сыны Бовани всегда слушаются и никогда не возражают.

Сэр Джордж и Стоп зашевелились. Согор бросился к проходу, и приподнятая им плита стала на место.

Прошло минут пять и лакей и господин открыли глаза. Взгляд Джорджа устремился на стены круглой залы, он узнал мрачный купол, странные барельефы, и безграничное удивление отразилось на его лице.

— Неужели я действительно все это видел во сне! — прошептал он.

Стоп, потирая бока, в свою очередь ворчал.

— Черт бы побрал эту Индию! Проклятая пагода оказалась сырее самого мерзкого погреба! Я, конечно, хорошо спал, но зато тело у меня разламывается, как будто я всю зиму охотился в Нортумберланде! Желудок же совершенно пуст, и мне страшно хочется есть.

Сэр Джордж встал с подушек и, подойдя к выходу, соединявшему круглую комнату с развалинами, посмотрел на двор, приняв бледный свет луны за рассвет.

— Мы спали очень долго, — сказал он, — уже наступает утро.

— Вы ошибаетесь, — ответил молодой индус.

— Почему?

— Это не рассвет, а луна.

— Что ты говоришь! — вскричал англичанин. — Такая яркая луна на чистом небе! Значит, ночная гроза очень быстро прошла?

— Еще вчера, господин…

— Вчера? — повторил он. — Я не понимаю тебя.

— Мы здесь находимся уже целые сутки! Ночь сменилась днем, а день ночью.

— Это невозможно! — воскликнул Джордж.

— Я говорю правду, господин! Вы оба спали, и ваш сон был настолько глубок, что я не осмелился разбудить вас.

— Я уверен в этом, ваша светлость! — подтвердил Стоп. — Теперь мне понятны судороги в желудке. Не есть в течение двадцати четырех часов… Я умираю с голоду. Пусть ваша светлость спросит у своей совести, то есть, я хочу сказать, у желудка. Он должен чувствовать то же самое, что и мой, так как ваша светлость постилась столько же времени, сколько и я.

— Вот ты и ошибаешься, — возразил Джордж, внимательно смотря на Казиля и изучая его.

— Ваша светлость изволили завтракать?

— Нет, но зато я ужинал.

— А! Когда же это?

— Прошлой ночью.

— И где же?

— Не знаю.

— Ваша светлость шутит! Ваша светлость насмехается надо мной!

— Никогда в жизни я не был так серьезен.

— Но тогда, значит, вы не все время спали?

— Может быть… Что нам скажет по этому поводу Казиль?

В течение всего разговора господина со слугой лицо молодого индуса оставалось безразличным. Можно было подумать, что он ничего не слышит.

Когда же сэр Джордж прямо обратился к нему, он ответил:

— С тех пор, как вы уснули, я бодрствовал и видел, что ваши веки во время сна ни разу даже не приподнялись.

Это было сказано Казилем таким убедительным и чистосердечным тоном, что молодой англичанин почувствовал тут же, как рассеялись его последние сомнения.

— Все понятно! — сказал он. — Мне все это приснилось!

Любопытство заставило Стопа навострить уши. Подойдя к господину, он спросил:

— Как, ваша светлость видела сон?

— Да.

— Приятный?

— Восхитительный!

Вероятно, паша светлость ужинала, и ужинала так хорошо, что не чувствует голода! Со мной, к несчастью, не случилось ничего подобного.

— Я действительно находился в стране чудес…

— Так вам приснилось еще что–то?

— Конечно.

Казиль, внешне спокойный, слушал рассказ еще с большим любопытством, чем Стоп, зная, что предполагаемый сон Джорджа Малькольма происходил в действительности.

— Во сне я ужинал не один.

— Наверное, Бог послал вам веселого собеседника?

— Собеседника? Нет. Собеседницу…

— О! Это еще лучше. И хорошенькую?

— Очаровательная! Обворожительная! Могу поклясться! Впрочем, я могу только догадаться, потому что на лице у нее была черная бархатная маска, которую она отказалась снять несмотря на все мои мольбы.

— Какое странное упрямство! Такое можно увидеть только в парижской опере, где мне однажды удалось побывать во время европейского путешествия. К тому же, ведь это сон! Ну, и как вела себя дама?

— Я поклялся ей в любви, и клянусь честью дворянина, в ту минуту я говорил от всего сердца.

— Такое бывает после ужина! Все знают, что такие обещания ни к чему не обязывают!

Джордж Малькольм засмеялся.

— Уж не принадлежите ли вы, господин Стоп, к числу ловеласов?

— Да нет. Не совсем. Но каждый раз, когда мы бывали в Лондоне, дамы очень меня баловали.

Затем, немного выждав, Стоп спросил:

— И дама в черной маске поверила клятвам вашей светлости?

— По крайней мере, внешне.

Стоп приложил палец правой руки к левому глазу и лукаво произнес:

— Ну а потом?

— Потом я почувствовал, что непреодолимый сон овладевает мной… голова закружилась, и я потерял сознание. Если случившееся со мной было сном, то и теперь вряд ли я бодрствую.

— О, ваша светлость не спит сейчас, так же, как и я! — вскричал Стоп. — Можно смело поклясться в этом!

— Но как объяснить это странное явление… этот длительный сон, овладевший нами обоими?

— Лучше не пытаться объяснить это, ваша светлость.

Джордж Малькольм опять повернулся к Казилю.

— Дитя мое, — спросил он, — известны ли тебе подобные случаи?

— Да, господин. Гроза часто оказывает подобное воздействие на впервые приехавших в нашу страну.

У Джорджа Малькольма не было причин подозревать молодого индуса во лжи, и поэтому он поверил ему.

— Надеюсь, что ничто не сможет помешать нам продолжать путь?

— Конечно, господин. Бахисы отдохнули, погода хорошая, ночь светлая, а дороги сухи. Еще до восьми утра мы доберемся до цели нашего путешествия.

— И я скоро поцелую моего отца и брата! — прошептал Джордж.

— А я отлично пообедаю, — добавил Стоп, — а пока покрепче затянусь ремнем.

Казиль собрал подушки, и наши три героя направились к бахисам, которые, сидя на земле, терпеливо дожидались их.

Луна освещала уступы гор, вдали виднелся спавший Бенарес, а за ним извивался Ганг, подобно громадному змею с серебряной чешуей.

Казиль издал гортанный крик, сообщая о приближении господина. Бахисы вскочили, масалчий зажег факел, худая лошадь Стопа была оседлана.

— Господин, — сказал Казиль, положив в паланкин подушки, — все готово, входите!