Снэк (ЛП) - Бертон Эмми

Вуки лает в знак согласия.

Снэк гладит Вуки за ушами и ставит его на пол, а затем он отворачивается и идет за прилавок. Я наблюдаю, как взгляд Снэка опускается на пол, когда он сжимает переносицу большим и указательным пальцами.

Когда наши родители и дети уходят, я начинаю собирать посуду, оставленную в кафе, и ставлю ее в раковину за стойкой. Снэк убирает чашки и тарелки с подноса.

— Что еще я могу сделать? — Он протягивает мне тряпку. — Протереть столы?

Снэк ведет себя так тихо. Слишком. Я неловко нарушаю молчание.

— У тебя великолепные дети. Эйден очень похож на тебя, но Фифи…

Снэк вздыхает и проводит обеими руками по лицу, последним движением вытирая немного влаги с глаз.

— Похожа на Меган?

Я киваю. Боже, он говорит о Меган. Его покойной жене, Меган.

— Я знаю. Иногда это бывает трудно. Видеть Меган в ее маленьком личике. Я люблю это. И ненавижу. Иногда это причиняет мне боль, а иногда это драгоценное напоминание. Правда в том, Минни… Я просто развалина. Ходячая чертова катастрофа. Я уволился с работы и перевез нас обратно в Даунерс-Гроув, думая, что у них будет больше стабильности. Хотя не продумал все до конца. Я просто не мог больше находиться в этом доме. И работать. Я не хотел видеть жалость на лицах коллег. И вот я здесь, живу в доме своей мамы и ищу новую работу. Я имею в виду, что с финансами у нас все в порядке, все будет хорошо, но… что я делаю? Как я собираюсь растить двоих детей в одиночку?

Он пытается сдержать печаль, застрявшую в горле. Но я слышу ее в дрожании его голоса. Он проглатывает слезы и отворачивается, протирая кофеварку. Его плечи двигаются вверх и вниз, сопровождаемые усталым вздохом. Я подхожу к Снэку и беру тряпку у него из рук, кладу ее на стойку рядом с нами. И разворачиваю его, чтобы обнять его в стиле Снэкенберга, думая, что от этого ему станет лучше. Я прижимаюсь щекой к его груди и слышу его ровное сердцебиение. Должно быть неправильно чувствовать себя так близко к нему — так интимно — но это не так. Это ощущается… правильно.

Я чувствую, как напряжение покидает его тело после нескольких глубоких выдохов. Я тоже расслабляюсь. Убрав щеку с его груди, я поднимаю лицо вверх, кладя подбородок на его внушительные грудные мышцы. Снэк опускает голову и смотрит мне в глаза. Его глаза влажные, но он смаргивает еще больше слез. Он смотрит мне в глаза, а затем его взгляд опускается на мои губы. Я бы с удовольствием поцеловала его полные губы и забрала часть его боли, но это было бы неуместно. Снэк наклоняется еще немного, и я приподнимаюсь на цыпочки. Если бы он поцеловал меня сейчас, я бы ни за что не смогла его остановить. Мое сердце полностью берет верх над разумом. Мы на расстоянии вдоха, поцелуй неизбежен, когда… Сотовый телефон Снэка звонит и вибрирует в кармане его брюк. Я слишком хорошо это чувствую! Вместо того, чтобы поцеловать меня, Снэк смеется, качает головой и говорит:

— Супер!

Отдаляясь достаточно, чтобы дотянуться до кармана и достать телефон. Он смотрит на имя, а затем проводит пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок.

— Снэк на связи. Говори. — Снэк подмигивает мне, когда отвечает своим запатентованным телефонным приветствием. Я так давно его не слышала, но это все еще заставляет меня улыбаться. Я все еще немного не оправилась от «почти поцелуя». Мне кажется, я могу разобрать голос моего отца на другом конце провода. — В самом деле? Так плохо, да? Вы нормально добрались? Хорошо. Нет, думаю, ты прав. Держитесь.

Снэк закрывает рукой динамик телефона и говорит:

— Это твой отец. Он говорит, что шторм становится очень сильным. Он не думает, что мы должны куда-то ехать. Они с трудом доехали до моей мамы, а это всего в нескольких милях. У Эль Камино привод на задних колесах. Лучше не ездить в метель. Ты не против остаться здесь? Со мной? На ночь?

Не против ли я остаться со Снэком? Одна? Мое сердце говорит:

— Черт возьми, да! — Я просто хочу, чтобы мое логическое сознание заткнулось.

— Остаться… Здесь? — Я взвизгиваю. Как мы будем спать в кафе? — Где находятся…

— Не волнуйся, — перебивает Снэк. — У меня есть идеальное место. — Он возвращает свое внимание к телефону, потирая рукой вверх и вниз по моей спине. Я устала больше, чем думала, а его прикосновения так успокаивают, что я могла бы начать мурлыкать.

— Гил, ты все еще там? Мы останемся в кафе. Скажи маме, чтобы она позвонила мне утром.

Когда Снэк прощается, я кладу голову ему на грудь и протягиваю руку, чтобы схватить и накрутить прядь своих волос, которая торчит из моей шапочки. Я начинаю быстро крутить ее. На самом деле, я проворачиваю его полный оборот. Это то, что я делаю, когда устаю — я накручиваю волосы на палец.

Его рука опускается на мою и останавливает меня.

— Ты устала.

— Откуда ты знаешь?

— Ты накручиваешь волосы на палец. Ты делаешь так, когда хочешь спать.

— Ты помнишь. — Я улыбаюсь ему в грудь.

Снэк смеется — это глубокий, сексуальный рокот, который я чувствую через его грудь.

— Конечно, помню. Это странная вещь.

Я снова смотрю на него снизу вверх. Снэк больше не смеется. Он тихий, напряженный. Он проводит рукой по моей серой шапочке и снимает ее. На его лице появляется выражение удивления, глаза прищуриваются.

— Когда ты стала блондинкой-самоубийцей?

Я открываю рот, чтобы возразить и сказать:

— Что? — Потом я вспоминаю, что теперь я блондинка. Блондинка-самоубийца — это выражение, которое я когда-то использовала, чтобы описать старых подружек Снэка. Он берет прядь моих волос между большим и указательным пальцами и перебирает ее. И шепчет:

— Самая нежная вещь… моя блондинка-самоубийца.

Глава 6: 1999 — Блондинки-самоубийцы

Можно подумать, что тем летом, когда нам было по двенадцать, после того как он поцеловал меня, на этом все закончилось.

Влюбленные с детства наконец-то признались друг другу в любви и вуаля! Жили долго и счастливо. Если бы. Нет, как сказал Шекспир, — «Путь истинной любви никогда не проходит гладко.» — Но в двенадцать лет кто действительно знает, как определить, является ли то, что они чувствуют, любовью и как выглядит «спокойное течение» в их жизни? Я наконец убедила себя, что он забыл о поцелуе, и я, естественно, не собиралась поднимать эту тему и ставить его в неловкое положение.

В младших классах мы со Снэком вместе ходили в школу пешком или ездили на велосипеде. Мы тусовались после школы, играли в видеоигры или делали миксы на компакт-дисках. Я ходила на школьные дискотеки с группой ребят, в которую входили Снэк, Клип и другие парни, с которыми они еще бегали. О, и давайте не будем забывать о девушках, которые были очарованы ими. Каждый раз, когда я оборачивалась, очередная девушка набрасывалась на Снэка.

Даже несмотря на то, что он поцеловал меня в тот единственный раз, казалось, что я была просто еще «одним парнем» из компании. Я была в замешательстве. Зачем ему целовать меня и называть своей девушкой, а потом возвращаться к тому, чтобы быть просто друзьями.

К тому времени, когда мы пошли в среднюю школу, поцелуй превратился в поблекшее воспоминание. По крайней мере, я думала, что для него это так.

Снэк встречался с другими девушками. Каждая из них была блондинкой. И высокой. И стройной. У меня не было ни одного из этих качеств.

Я была ростом 163 см. У меня сине-зеленые глаза, а мои волосы — обычного пепельно-коричневого цвета. Я знаю это, потому что со времен колледжа у меня было множество цветов волос, и корни были намного темнее, чем в детстве. Из любопытства, пару месяцев назад я взяла свою фотографию из средней школы в супермаркет, чтобы выяснить свой настоящий цвет. Он соответствовал среднему пепельно-коричневому цвету L'Oréal 5A. Не то чтобы я хотела к нему возвращаться, мне нравится мой нынешний светлый цвет. Он определенно не хуже моего натурального.